Литературная Газета 6492 ( № 50 2014) - Литературка Литературная Газета

Не знаю, как у других читателей Абиша Кекильбаева, у меня не раз и не два возникало это чувство сопричастности дерзания этого самого духа по «лекалу мысли». И при путешествии из тома в том двенадцатитомника писателя и мыслителя, и при посещении библейских мест его великой родины – Мангыстау, где находятся некрополи Темир-баба, Бекет-ата, Сейсен-ата, пережившие не одну легенду и балладу о себе, о людях и ландшафте этих древних мест. А через произведения Абиша Кекильбаева, ставших и достоянием человечества. А трагедия манкуртизма, впервые озвученная Абишем-ага, достойно была продолжена Чингизом Айтматовым.

И мы, читатели из прошлого столетия, познавали эту трагедию и по Абишу Кекильбаеву, и по Чингизу Айтматову. И всё это сопрягалось с реалиями судьбы и жизни. У каждого по-своему, но по единой чаше нашего беспамятства. На каждый век по своему манкурту. И новый век вновь выносит это явление в облике компьютермана с айпадом эпохи интернета.

И как быть с новым поколением людей творчества, у которых возникает предчувствие благословенной катастрофы, которая, по их мнению, изменит нынешнее существование людей? Какие сюрпризы ещё преподнесёт нам новая история XXI века?.. Некоторые ответы и на эти вопросы эпохи глобализации можно найти в статьях и в публицистике А. Кекильбаева, которые изданы в пяти томах, отдельно от собрания его художественных произведений.

Невозможно вместить в одну-две страницы эти самые три четверти векового пути писателя и мыслителя Абиша Кекильбаева. «Свет странника» не только притягивает читателей, исследователей, критиков, литературоведов. Магический свет Абиша Кекильбаева рождает и влечёт учеников, младших коллег и собратьев по перу. Образуя преемственность вне системы логарифмической линейки, но по духу и силе таланта, когда вдруг внезапно в глубинах души вспыхнет зов – шакыру – наших великих предков, кюи Курмангазы и Давлеткерея, песни «Елимай», «Еки жирен», «Караторгай».

Эти творения бессмертны, так же бессмертны, как и сама память народа. Народа, сыном и мудрецом которого является писатель, философ, гуманист Абиш Кекильбаев.

С юбилеем, Абиш-ага!

Редакция «Литературной газеты» сердечно поздравляет Абиша Кекильбаева со славным 75-летием.

Теги: Абиш Кекильбаев

Что может быть прекрасней...

Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ

Четыре поэта, представленные в этой подборке, совершенно разные и по мироощущению, и по художественному методу.

Пётр Дегтярёв - тончайший лирик, извлекающий, будто философский камень, чистое поэтическое вещество, почти бесфактурное, бессюжетное, порой – одно сплошное чувственное любование, и ничего больше. Но это любование самоценно: "...Что может быть прекрасней / Осеннего дождя / И кресла на террасе..." . Главное – создан образ, зримый, живой, по-мандельштамовски взволнованный. И так во всех произведениях автора.

Пётр Дегтярёв сейчас серьёзно болен, но даже в такой ситуации не падает духом и продолжает писать сильные стихи.

Андрей Галамага, напротив, одновременно эмоционален и предметен, почти все стихотворения сюжетны, очень плотны. Почти всегда это трогательная история любви, где лирический герой предельно искренен и беззащитен, этим и обаятелен. За пронзительно грустными строками Галамаги чувствуется подспудно улыбка силы, за нежным настроенческим посылом – мужественная стать строки. От самых печальных галамаговских историй всегда веет необъяснимым оптимизмом...

Надежда Косова – поэт-традиционалист, работает в трудном жанре миниатюры, где на маленьком поэтическом пространстве должно поместиться всё: и эмоциональный напор, и смысловая глубина. И ей это удаётся – при намеренном аскетизме художественных средств: в кажущейся сдержанности таится убедительная страстность, считываемая сердцем.

Анна Зарубина – поэт-бард, и её стихи – безусловно, прежде всего песни, где экзальтированные строки словно стоят на цыпочках от восторга, где то и дело прерывается дыхание от высокого накала эмоций, но присутствует и мысль, закольцованная в рефренах, продлённая в многоточиях. Исключительно важен для Зарубиной ритм – именно в нём зарождается начало песни, а в сочетании с голосом Анны лиризм достигает подлинной остроты.

Зарубина живёт в Мытищах, все остальные представленные поэты – в Москве.

Анастасия ЕРМАКОВА

Пётр ДЕГТЯРЁВ

Родился в 1958 г. в Москве. Окончил Институт стали и сплавов и Высшие литературные курсы. Впервые был издан в 1985 году. Автор трёх книг: «Обретение», «Шёлковый Кокон», «Трилистник».

На сердце отошло

* * *

...Исчезли сторожа,

Что может быть прекрасней

Осеннего дождя

И кресла на террасе,

И красного вина,

Созревшего в бутыли

В глухие времена

Под амфорною пылью.

Прощай, броженье дней,

В кромешной тьме и смуте

Осадок их на дне,

А суть в одной минуте.

Для дочери

Нельзя всё тратить на вино,

Купи недорогую куклу,

И на Рогожском полкило

Отталой красной клюквы.

Не ради праздника, а так –

Во вторник или в понедельник,

Когда подступит немота,

Хватило б денег,

Глядишь, на сердце отошло,

Привыкнув к ноше,

Не торопись – всё хорошо –

Всего хорошего.

Жёлтый плед осенней грусти

Жёлтый плед осенней грусти,

На террасе сквозняки,

Сквозь кусты – развратно густо

Хризантемовой тоски...

Так изысканно залита

Скатерть розовым вином,

И бутыль из хризолита,

Отливает янтарём.

Струйка бусинок, стеклярус

С крыши падает...  В тазу

Плавает капустный парус,

Собираясь ускользнуть...

Но куда?

Сырая плесень,

Моросит и за дождём

Лишь лучок на грядке весел

Словом заново рождён.

Беженцы

То ли время убежало

Из кофейника...  Невмочь

В отсыревший полушалок

Прятать мартовскую ночь –

Так ребёнка только кутать,

И в доверчивых глазах

Каждую минуту путать

Цифры, буквы в адресах.

Мы, конечно, опоздали,

Всё весомей и страшней –

Жизнь моя, а ты была ли?

Ворох брошенных вещей...

Тёплое

М.К.

Июль. Белеет рукомойник,

Уплыли тучи восвояси,

Лишь наваждение покоя

Ещё осталось от ненастья.

Ещё качается в прострации,

Припоминая дождь кромешный,

Листва тяжёлая акации,

От сонных капель захмелевшая.

Аукаясь и запинаясь,

Скользит утешно под наркозом

Луч солнца, миру отворяясь,

За сеточкой моей берёзы.

И отхлебнув озона лишнего,

Не в стельку, но слегка нетрезвый,

Чуть высохший туман колышется,

Остановившийся проездом.

Старые Сокольники

Скрепы, крыши и овраги

Облицованы в дюраль,

На мелованной бумаге

Фиолетовый февраль...

Разогнаться и вдогонку,

Чтоб былое наверстать –

Звонкий лёд, морозец тонкий,

Треск трамвая в перепонках,

Галки виснут на крестах...

Деревянный домик ветхий –

У обшарпанной двери

Глазированные ветки

Облепили снегири.

Сокольники

Все листья выметут метлой,

И только в музыке звучавшей

Ещё по-прежнему светло

И тихо от листвы опавшей.

Душе понятнее, родней,

Мираж присутствия в прошедшем,

Где счёт иной минут и дней,