Зеркало покойника - Агата Кристи

— Все собрались по первому гонгу?

— Да. Услышав гонг, все всегда поторапливались. По вечерам сэр Жерваз был ярым борцом за пунктуальность.

— А когда обычно спускался он сам?

— Он почти всегда уже находился в гостиной, когда давали гонг.

— Вас удивило, что на этот раз он не спустился?

— Очень удивило.

— А, вот что! — воскликнул Пуаро.

Мисс Лингард и майор удивленно посмотрели на него, и он объяснил:

— Я вспомнил, о чем хотел спросить. Мадемуазель, сегодня вечером, когда Снелл сказал, что дверь заперта, и мы все пошли в кабинет, вы нагнулись и что-то подобрали с пола.

— Я? — Мисс Лингард казалась весьма изумленной.

— Да, как только мы свернули в коридорчик, ведущий к кабинет. Что-то маленькое и блестящее.

— Надо же… не помню… Подождите… Ах да. А я и не подумала. Сейчас посмотрим… это должно быть здесь.

Она открыла свою атласную черню сумочку и высыпала все ее содержимое на стол.

Пуаро и майор Риддл с интересом разглядывали набор предметов. Два носовых платка, пудреница, небольшая связка ключей, очешник и кое-что еще. Это «кое-что» Пуаро, не утерпев, и схватил со стола.

— Ей-Богу, это пуля! — воскликнул майор Риддл.

Предмет и в самом деле имел форму пули, но оказался… маленьким карандашиком.

— Вот что я подняла, — улыбнулась мисс Лингард, — и совершенно об этом забыла.

— Вы знаете, чей он?

— Да, это карандаш полковника Бьюри. Ему сделали его из пули, которая попала в него во время южноафриканской войны… или не попала, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Когда вы видели у него карандашик в последний раз, не припомните?

— Сегодня днем. Когда я вышла к чаю, они играли в бридж, и я заметила, что он записывал счет этим карандашом.

— Кто играл в бридж?

— Полковник Бьюри, леди Шевени-Гор, мистер Трент и мисс Кардуэлл.

— Пожалуй, — вкрадчиво проговорил Пуаро, — мы оставим его у себя и сами вернем полковнику.

— Да, пожалуйста. Я так забывчива, могла и не вспомнить.

— Мадемуазель, не будете ли вы так любезны попросить полковника Бьюри зайти сейчас к нам? — попросил Пуаро.

— Конечно. Я тотчас пойду и отыщу его.

Она торопливо вышла. Пуаро встал и принялся бесцельно бродить по комнате.

— Начинаем восстанавливать сегодняшний вечер, — с расстановкой проговорил он. — Это интересно. В половине третьего сэр Жерваз просматривает счета с капитаном Лэйком. Он слегка озабочен. В три обсуждает свою книгу с мисс Лингард. Он страшно расстроен. Судя по случайным замечаниям мисс Лингард, это связано с мистером Хьюго Трентом. За чаем он ведет себя нормально. После чая, по словам Годфри Берроуза, он чем-то обрадован. Без пяти восемь он спускается вниз, идет в кабинет, нацарапывает на листке бумаги «Простите» и стреляется!

Майор Риддл медленно произнес:

— Понимаю, что вы имеете в виду. Это непоследовательно.

— Странные у сэра Жерваза Шевени-Гора перепады настроения! Он озабочен — страшно расстроен — нормален — очень обрадован! Есть в этом нечто странное. И эта его фраза: «Слишком поздно». «Слишком поздно» для моего появления здесь. И это так и оказалось. Я действительно приехал слишком поздно, чтобы застать его живым.

— Понимаю. Вы думаете…

— Я уже никогда не узнаю, почему сэр Жерваз вызвал меня! Уж это точно!

Пуаро в волнении продолжал ходить по комнате. Он поправил пару предметов на камине, осмотрел карточный столик у стены, выдвинул ящик и достал росписи игр в бридж. Потом подошел к письменному столу и заглянул в корзину для бумаг. Там не было ничего, кроме бумажного пакета. Пуаро вынул его, понюхал, пробормотал: «Апельсины», расправил пакет и прочитал название магазина: «Карпентер и сыновья. Фрукты, Хэмборо-Сент-Мэри». Он как раз складывал пакет, когда в гостиную вошел полковник Бьюри.

8

Полковник плюхнулся на стул, покачал головой, вздохнул и вымолвил:

— Ужасное событие, Риддл. Леди Шевени-Гор держится замечательно… замечательно. Великая женщина! Полна мужества!

Неторопливо возвратившись к своему стулу, Пуаро спросил:

— Вы ведь, по-моему, знаете ее очень много лет?

— Да, еще бы. Я присутствовал на ее первом балу. Помню бутон розы в ее волосах. И белое воздушное платье… Никто не мог с ней сравниться! — В голосе полковника слышался восторг.

Пуаро протянул ему карандаш:

— По-моему, это ваш?

— А? Что? Да, спасибо. Я брал его с собой, когда мы днем играли в бридж. Просто потрясающе — я трижды взял по сто очков за онёры в пиках. Такого со мной не бывало никогда.

— Если я вас правильно понял, вы играли в бридж перед чаем? — спросил Пуаро. — В каком расположении духа был сэр Жерваз, когда спустился к чаю?

— Как всегда. Я и представить себе не мог, что он замышляет покончить с собой. Сейчас, когда я думаю об этом, мне кажется, он был возбужден чуть больше обычного.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Как раз тогда! За чаем. И больше не видел беднягу живым.

— А после чая вы точно не заходили в кабинет?

— Нет, больше его не видел.

— Когда вы спустились к ужину?

— После первого гонга.

— Вы спустились вместе с леди Шевени-Гор?

— Нет, мы… э-э… встретились в холле. Кажется, она заходила в гостиную, проверяла, как расставили цветы, или что-то еще.

Майор Риддл как бы невзначай ввернул:

— Надеюсь, полковник, вы не будете возражать, если я задам вам вопрос личного характера. Были ли между вами и сэром Жервазом какие-либо разногласия в том, что касалось компании «Парагон Синтетик Раббер»?

Лицо полковника Бьюри вмиг сделалось пунцовым. Он ответил, путаясь в словах:

— Никоим образом. Никоим образом. Старик Жерваз был безрассудным человеком. Не забывайте об этом. Он привык к тому, что у него на руках одни козыри. Он, казалось, не понимал, что сейчас весь мир переживает кризис. Курсы акций и прибыли все время колеблются.

— Так некоторые разногласия между вами были?

— Никаких разногласий. Просто чертовское безрассудство Жерваза!

— Он обвинял вас в том, что понес убытки?

— Жерваз был ненормальным! Ванда знала это. Но она умела с ним ладить. Я был рад, когда она брала все в свои руки.

Пуаро вздохнул, и, взглянув на него, майор Риддл переменил тему:

— Полковник, вы ведь старинный друг семьи. Знали вы о том, как сэр Жерваз распорядился своим состоянием?

— Ну, я думаю, большая часть должна перейти к Руфи. Я это понял из тех слов, что несколько раз обронил сэр Жерваз.

— Вам не кажется это несправедливым по отношению к Хьюго Тренту?

— Жерваз не любил Хьюго. Терпеть его не мог.

— Но ведь у него было очень сильное чувство семьи. А мисс Шевени-Гор, в конце концов, — всего лишь приемная дочь.

Полковник Бьюри помолчал, пробурчал что-то, запинаясь, и наконец произнес:

— Знаете, по-моему, будет лучше, если я вам кое-что расскажу. Но по большому секрету, сами понимаете.

— Конечно, конечно.

— Руфь — незаконнорожденная, но из Шевени-Горов. Дочь брата Жерваза, Энтони, погибшего на войне. У него была связь с какой-то машинисткой. Когда он погиб, эта девица написала Ванде письмо. Ванда встретилась с ней, та как раз ждала ребенка. Ванда обсудила все с Жервазом; незадолго до этого врачи сказали, что детей у нее не будет. В результате, когда родилась девочка, они взяли ее к себе и оформили это юридически. Мать отказалась от своих прав. Они воспитали Руфь как родную дочь, и она в самом деле их дочь, достаточно взглянуть на нее, чтобы понять, что она — Шевени-Гор!

— Да-а, — протянул Пуаро, — понятно. Теперь позиция сэра Жерваза ясна. Но если он не любил мистера Хьюго Трента, почему же он так страстно желал устроить его брак с мадемуазель Руфью?

— Чтобы упрочить положение семьи. Он любил порядок во всем.

— Но ведь он не любил мистера Трента и не доверял ему?

Полковник Бьюри фыркнул:

— Вы не поняли старика Жерваза. Он не считал окружающих за людей. Он устраивал браки так, словно жених и невеста принадлежат к королевским фамилиям! Он считал, что Руфь и Хьюго непременно должны пожениться, и Хьюго возьмет фамилию Шевени-Гор. А что думают об этом Руфь и Хьюго — не имеет значения.

— Мадемуазель Руфь одобряла этот план?

Полковник Бьюри хихикнул:

— Только не она! Она же мегера!

— Вы знали, что незадолго до смерти сэр Жерваз намеревался составить новое завещание, по которому мисс Шевени-Гор получала наследство только при условии, что выйдет замуж за мистера Трента?

Полковник Бьюри присвистнул.

— Значит, он действительно беспокоился по поводу нее и Берроуза… — Произнеся это, он спохватился, но было поздно.

Пуаро воспользовался его оплошностью: