Король золотых приисков - Густав Эмар

— Это верно, — согласился доктор. — Осторожность никогда не мешает. Если хотите, я подежурю до полуночи, потом кто-нибудь покараулит до четырех, последний — до рассвета.

— Я вторым подежурю, если не возражаете, — сказал охотник. — Капитан пусть дежурит последним. Согласны?

— Разумеется.

— Стало быть, решено. Доброй ночи, господа! Желтая птица снова закутался в одеяло и вскоре громко захрапел.

Молодые люди еще побеседовали, покурили, потом капитан лег спать, и на биваке воцарилась тишина.

Один доктор бодрствовал. Примерно с час сидел у костра, подперев голову рукой и о чем-то размышляя, после чего принялся ходить взад-вперед, время от времени бросая взгляд на спящих.

Охотник, продолжая храпеть, открыл глаза и не спускал их с доктора.

Вдруг где-то совсем близко зашипела змея.

Доктор вздрогнул и остановился. Шипение повторилось, но совсем тихо, почти неслышно.

Удостоверившись, что его спутники спят, доктор скрылся в кустарнике.

Охотник вскочил на ноги и с торжествующей улыбкой на лице кинулся следом за доктором. Тот шел быстро, не оборачиваясь, видно спешил на встречу. Ему и в голову не приходило, что за ним следят. Поэтому он не соблюдал особой осторожности, только старался не производить шума.

Так достиг доктор Гумбольдт-ривер. Берега в этом месте были крутые, поросшие густым кустарником. Отличное место для тайной встречи.

На берегу сидел человек. Тот самый, что два часа назад приходил к биваку.

— Я думал, вы не придете, — сказал он доктору. — Заждался.

— Напрасно упрекаете меня, любезный Густон. Путь от бивака сюда неблизкий. Надо было поближе подойти.

— Чтобы меня убил ваш проклятый канадец! Он и так ранил меня. А стрелял наугад! — Густон показал перевязанное тряпкой плечо. Тряпка вся намокла от крови. — Этот негодяй хитер, как мускусная крыса! От него не спрячешься.

— Вы думаете, он стрелял именно в вас?

— Именно в меня! Но он дорого за это заплатит. Попади он ниже, убил бы наповал. А ведь он стрелял в темноте.

— Поверьте, мне очень жаль, что так случилось, Густон.

— Что теперь жалеть. Рана легкая, слава Богу, не стоит говорить о ней. А вас я должен предупредить. Не доверяйте Желтой птице. Негодяй с вами ходит.

— Вы что-то узнали?

— Ничего не узнал. Он так ловок, что не выдаст себя. Но предчувствие меня никогда не обманывало.

— Попробую наблюдать за ним и, если что-то замечу, пристрелю как собаку!

— И правильно сделаете. А теперь поговорим о наших делах.

— Да, и, пожалуйста, побыстрее. Мне нельзя долго задерживаться. Они могут проснуться.

— Слушайте же меня. Бригам Юнг расположен к вам и сделает все, что в .его силах, как обещал. Но действовать в открытую он не решается. Соединенные Штаты опять грозят нам войной. Так что у начальника и без того дел хватает. Главное — не применять насилия. Вот когда девушек перевезут в Дезерет, дело другое. Там начальник все возьмет на себя. А пока вмешиваться не хочет.

— Он так хвалился своим могуществом, а его-то у него маловато, — недовольно заметил доктор.

— Ошибаетесь, любезный! Скрытое могущество еще сильнее.

— В таком случае все в порядке!

— В вашем распоряжении десять данитов, в том числе я. Они готовы выполнить любой ваш приказ, касающийся, разумеется, данного дела. Оказывать вам помощь в случае надобности велено также старостам всех поселений. Мистер Джон Строг в любую минуту готов отправить девиц в Фильмор.

— Разве девушки уже у Джона Строга? Вы уверены в этом?

— Видел их собственными глазами, — заявил Густон, оскорбленный недоверием доктора.

— Все как будто идет хорошо.

— Вы довольны?

— Разумеется.

— Вот и прекрасно! Что вы теперь намерены делать?

— Еще не знаю. Главное, чтобы девушек увезли к тому времени, когда я со своими спутниками прибуду к мистеру Строгу.

— Допустим, их отправят, что дальше?

— Кажется, все.

— А ваш спутник?

— Я не решаюсь от него избавиться, бедняга вообразил меня своим другом.

— В таком важном деле нельзя колебаться. Вы можете проиграть. Если все откроется, он вас не пощадит.

— Мне не хотелось бы пролить кровь.

— Тогда я это возьму на себя. Мы похитим его, и все.

— Только смотрите, чтобы ни единый волос не упал с его головы! Обещаете?

— Обещаю. Не пойму только, почему вы так беспокоитесь?

— Он такой добрый и такой доверчивый! Хватит и того, что я отнял у него невесту. В иные минуты я чувствую угрызения совести.

— Но если при похищении он станет сопротивляться и завяжется драка?

— Ваше право обороняться.

— Я все понял, — рассмеялся Густон. — Вы умываете руки.

— Только не забывайте своего обещания!

— Кстати, Бригам Юнг нуждается в деньгах. Вы обяжете его, если…

— Вот письмо. Передайте ему, — перебил Густона доктор, доставая из кармана конверт. Густон схватил его и сказал:

— Стало быть, все как договорились?

— Когда мы снова увидимся и где именно?

— У Джона Строга, чем скорее, тем лучше. Время — деньги.

— Хорошо. Где остальные даниты?

— В трех милях отсюда, расположились на крутом берегу реки.

— Вам надо быть с ними. Они могут понадобиться.

— Не беспокойтесь!

— Вам нынче не повезло, мой бедный друг.

— Все ваш чертов проводник… но я рассчитаюсь с ним. Пусть лучше не попадается в руки данитов.

— Почему же?

— Его все ненавидят. Напрасно вы взяли его в проводники. Это из-за него на вас напали шошонесы.

— Но мы с капитаном их проучили, — рассмеялся доктор. — Впрочем, не подоспей Желтая птица, нам, пожалуй, пришлось бы туго. Он просто молодец!

— О! В храбрости ему не откажешь! И в ловкости тоже. Но он тверд как скала. Сам не запросит пощады и врага не помилует. Закон пустыни для него свят. Попадись он мне, я с ним быстро разделаюсь!

— Дело ваше, только пусть прежде доведет нас до места, — прибавил доктор и улыбнулся.

— Согласен. Он все равно не ускользнет от меня. Краснокожие готовы его растерзать!

— За что?

— Им здорово досталось в схватке с вами.

— Сами виноваты. Мы не нападали на них.

— Разумеется. Но для них это не имеет значения. Главное, что они пострадали. Пять человек убиты и восемь ранены.

— А ведь это дело рук Желтой птицы.

— Шошонесы жаждут мести.

— Вы разве видитесь с ними?

— Конечно!

— Подогревайте их «нежные» чувства к охотнику. Это может нам пригодиться.

— Постараюсь.

— Вам больше нечего мне сказать?

— Нечего, доктор.

— Тогда мне пора. Поздно уже. С этим проклятым проводником надо вечно быть начеку. Вдруг он проснется? Придется как-то объяснять причину моего ухода. А врать я не люблю. Это бесполезно.