Куноичи (СИ) - Лавгуд Виктория

Это вызвало хмурую улыбку. Что же, даже в этом мире есть нечто знакомое для Тен-Тен.

Она встала на карачки. Подбежавший мужчина подхватил её под руки, помогая подняться. Он причитал на каком-то птичьем языке и, прислушавшись, Тен-Тен кое-как узнала наречие, на котором она общалась вчера. Мозг, словно уловив триггер, щёлкнул и переключился, и Тен-Тен начала понимать паническую речь няня:

— Ну что же вы так, мадмуазель, ни в коем случае, как же так, Боже мой, я вызову врача. Да, врач — это отлично, я прямо сейчас…

— Прямо сейчас ты принесёшь мне два литра воды и какой-нибудь абсорбент.

Он довёл Тен-Тен до дивана и, усадив, практически выбежал из комнаты. Такахаши мрачно смотрела на кровать, думая, из-за чего произошло… такое.

Она спала. Перед этим пила чай и шоколад, но, судя по реакции няня, он её не травил. Однако при этом вчера рыже-опасная Сабрина была в комнате Хлои, совсем без надзора. И видели её только камеры, обмануть которые не так сложно.

Тен-Тен сглотнула кровь и вытерла губы тыльной стороной ладони. Ладно, не страшно. Любое повреждение может быть вылечено, даже без чакры. Главное чтобы у тела Хлои внезапно не отказали почки или печень — они всегда отказывают первыми. Вот это уже будет проблемой.

Поднявшись, Тен-Тен кое-как дошла до кровати. Нагнувшись над ней, она втянула носом воздух, и тотчас закашлялась: в ноздри ударил тот самый приторный запах, который она приняла за чужой.

Она была плоха в ядах, на самом деле. Знала несколько универсальных составов, но до той же Сакуры или Темари ей было очень далеко. Тен-Тен предпочитала четыре простейших смеси: для паралича конечностей, для паралича органов, для затруднения мышления и для развязывания языка. Рецепты у них были простыми, ингредиенты росли повсеместно, да и противоядие можно было сварить буквально на коленке. Ей хватало.

Как правило, у её врагов не было возможности принять это противоядие.

Однако кое-что Тен-Тен за своё бытиё шиноби выучила: большинство ядов были на вкус как конфеты, да и пахли соответствующе. Приторно до дрожи. Наверное, поэтому среди шиноби было мало сладкоежек.

Отстранившись от кровати, Тен-Тен нахмурилась. Это было уже прямое покушение, только вот мотива Такахаши до сих пор не понимала. У любого человека, идущего на преступление, в корне его поступков было всего три причины: деньги, власть и любовь. И вряд ли Сабрина была влюблена в Агреста настолько, чтобы решиться потравить блондинку.

Деньги или власть. Или, может, совмещение нескольких причин. Ками разберёт.

Вернулся нянь с водой и странными чёрными таблетками. Тен-Тен, не глядя, съела около двадцати и сразу же выпила почти всё, что принёс мужчина. Легче не стало; напротив, живот натянулся, и Тен-Тен начало нещадно тошнить.

— Пожалуй, завтрак стоит отменить, — пробормотал нянь.

Тен-Тен мотнула головой.

— Я выйду. Ты уже сообщил отцу?

— Я вызвал медиков, ваш лечащий врач будет с минуты на минуту.

Тен-Тен подняла брови и с удивлением посмотрела на усача. Медики это, конечно, хорошо. Но что насчёт полиции или типа того?

Нянь отводил взгляд и выглядел расстроенным и пристыженным. Тен-Тен нахмурилась, но почти сразу расслабила лицевые мышцы. Она здесь богатенькая дурочка, и не надо тут. То, что по каким-то причинам отцу Хлои Буржуа было всё равно, — если не сказать иначе, — на состояние дочери, вызывало недоумение и кучу вопросов.

Ну не могло быть в семье гражданской настолько больших проблем, чтобы родитель пытался отравить собственного ребёнка. Это же не дворец даймё, в конце концов.

Значит, дело в другом. Но в чём?

Чёрные таблетки делали своё чёрное дело: тошнота немного уменьшилась, голова прояснилась. При этом во рту было так сухо, что Тен-Тен едва могла разлепить губы.

Затребовав ещё графин воды, она села на диван и раздражённо поправила пижамные штаны.

С места в карьер, называется. Не успела она как следует обжиться в новом теле, как её попытались отправить на следующее перерождение. Да и сама Тен-Тен хороша: не поменяла постельное бельё, взяла чужую одежду, не послушала вопль интуиции об опасности рыжей Сабрины. А ведь девка была в её-не её спальне в одиночестве! Да тут сами боги велели сделать какую-то дрянь. Тен-Тен бы, к примеру, ситуацией воспользовалась; так чем рыжая хуже? Может быть, в этом мире у неё у единственной проснулся инстинкт убийцы, что так бережно взращивается у шиноби.

Она прошла в ванную и уставилась в зеркало над раковиной. Все признаки отравления: синяки под глазами, пожелтевшая кожа лица, распухшее горло. Ещё и кровь на губах, словно размазанная помада гейши. Красивый цвет.

Алый делал Хлою старше лет на десять.

Она умылась, старательно оттирая начавшую подсыхать кровь с лица. Заляпала пижаму светло-красными разводами, но не слишком из-за этого переживала: как и любой шиноби, Тен-Тен знала добрую сотню способов выведения крови из любой ткани. Иначе ниндзя работали бы чисто на портных.

Когда отражение в зеркале хоть немного перестало напоминать свежевыкопавшегося покойника, Тен-Тен вышла из ванной. Во рту было сухо, а живот раздувался из-за выпитой воды. Скоро она будет в туалет бегать, как Наруто за раменом.

На диване уже была подготовлена одежда. Обеспокоенный нянь стоял рядом, вертя в руках какую-то папку. Тен-Тен вопросительно взглянула на неё, но ничего не спросила — мужчина, как она и думала, догадался о её любопытстве сам.

Он тактично отвернулся, когда Тен-Тен стала переодеваться. На мгновение Такахаши замерла, кляня свою дурную голову на чём свет стоит. Вряд ли Хлоя переодевалась при ком-либо, кроме рыжей — они же подру-ужки. Но не при взрослом мужчине, в каких бы отношениях они ни состояли. Хлоя же была гражданской, у них пиетет к подобным вещам.

Чтобы не терять лицо, она просто продолжила переодеваться.

— Ваше расписание на ближайшую неделю готово, — сказал усач. — Как вы и просили, я освободил четверг для празднования дня рождения месье Агреста. Или теперь это излишне?

Тен-Тен с отвращением посмотрела на футболку, облепившую её тело. Опять узкая одежда, мрак.

— Нет, нормально, — сказала она. — То, что он на меня фыркнул, не значит, что я буду такой же плохой подругой. Он ещё пожалеет о своём поведении.

— Вы решили… что?

— Покажу ему, что такое настоящая дружба. Ему станет так стыдно, что он на коленях ко мне приползёт, вымаливая прощение! Увидит, какая я потрясающая, и обязательно влюбится. Мы ещё посмотрим, кто кого!

Усач покачал головой, пока Тен-Тен сражалась с максимально узкими джинсами. Ткань едва тянулась, и Такахаши хотелось взять ближайший нож, чтобы распороть штанины по бокам.

Ну вот за что ей это? И ведь ещё нужен минимум месяц… ну или побольше, чтобы переделать гардероб под себя. Это нельзя было сделать с ходу: во-первых, Тен-Тен слабо разбиралась в моде нового мира, а во-вторых ей было не с руки ещё больше привлекать к себе внимание. Слишком много вокруг Хлои было тайн и недоброжелателей.

— В остальном, — продолжал усач, — у вас запланировано несколько благотворительных встреч, одна фотосессия, обед с месье Буржуа и его инвесторами, к тому же…

— Просто отдай мне папку.

Усач осторожно повернулся, и Тен-Тен скрестила руки на груди — вполне неплохой, кстати, несмотря на очевидно юный возраст. Мужчина отдал Такахаши папку, и девушка кинула её на кофейный столик.

Это усача удивило.

— Вы не будете просматривать?

— После завтрака с отцом. Он уже наверняка меня ждёт.

— Но врач ещё не…

— Тебе что-то не ясно? Завтрак. С. Отцом.

— Конечно.

Он вышел из комнаты, и Тен-Тен направилась следом. Ей было немного неловко так помыкать взрослым мужчиной, но того требовала роль… Дабы успокоить не вовремя очнувшуюся совесть, она просто представила, что усач — её генин, что они на миссии, и что миссия эта включает подобное поведение.

Завтрак должен был состояться на два этажа ниже, в комнатах, принадлежащих Андрэ Буржуа. Тен-Тен обулась перед самым лифтом, — вполне приличные балетки она захватила из обувной, — и только тогда заметила, что усач и не думал снимать ботинки.