Судья - Игорь Денисов

— Инна, вы не понимаете, в какой опасности находитесь. Вы стали свидетелем убийства. Этого мудака послали очень нехорошие люди. Люди эти не знают, говорил с вами дядя насчет бизнеса, или нет. Они не уверены. А такие люди очень не любят неясности. Рисковать они не станут.

Он повернулся к Инне.

— Они ни перед чем не остановятся.

Быстров кашлянул.

— Александр Сергеич, я думаю, будет лучше…

Тот не слушал. Продолжал сверлить девушку взглядом.

— Ну?

Инна покачала головой.

— Я все рассказала.

— Подумайте хорошенько. Не спешите.

— Я. Ничего. Не знаю.

Инна с вызовом взглянула в глаза Точилину. Тот поиграл желваками.

— Что ж, в таком случае — раз вы ничего не знаете — я не могу гарантировать вашу безопасность.

Инна вскинула голову.

— Мне ничего от вас не нужно. Думаете, я не знаю ваши нравы? Вы возитесь со мной только потому, что я богатенькая стерва. Будь я без гроша, вы бы меня мигом на Колыму отправили.

Точилин хмыкнул.

— Ну, зачем же вы так о правосудии… Мы вас отправим на Колыму — когда у нас будут улики против вас.

Быстров снова кашлянул.

Вошел молодой дежурный, отдал честь.

— Что такое? — лицо Точилина дернулось. — Что случилось?

— Вам просили передать, — сержант протянул коричневый конверт.

— Кто просил?

Сержант набрал в грудь воздуха и открыл рот.

Его глаза расширились. Желваки напряглись. Вместо человеческой речи сержант издал невнятный сдавленный звук.

— Что за… — нахмурился Точилин.

Быстров начал медленно подниматься со стула.

— Парень, что с тобой? Э?

Тело сержанта содрогнулось… Он издал булькающий горловой звук, будто полоскал горло. Побледневшая Инна, открыв от изумления рот, расширившимися глазами смотрела на него.

Павел, до сих пор таившийся в углу, бросился к парню.

Голова сержанта откинулась назад. Хрустнули шейные позвонки.

Глаза вылезли из орбит. Лицо побагровело.

Парень согнулся пополам. Из его горла хлынул поток алой крови с черными потеками. Воздух наполнился вонью тухлой рыбы и гнилых помидоров.

Инна завизжала. Павел схватил ее за плечи и оттащил в дальний угол.

Сержант с трудом разогнулся. Он дрожал. Точилин схватил его за шиворот. Встряхнул.

— КТО ОН? — заорал Точилин в лицо сержанта, брызнув слюной. — Как выглядел? Что говорил? Куда пошел?

Сержант моргал, не отвечая. Он выглядел больным. Точилин вновь встряхнул его. Послышался треск ткани.

— Сержант, ты что! Оглох?

— Я… — слабым голосом начал тот. — Он…

— Что «он»?

— Черный… холодный…

Точилин отпустил паренька. Тот пошатнулся и, словно в лихорадке, прошептал:

— Айлатан…

— Проклятье! — Точилин грохнул кулаком по столу. — Уведите его!

Сержанта увели. Точилин подошел к столу, сощурился на коричневый конверт. Протянул руку.

— Не трогайте! — вскрикнул Павел.

Точилин вздрогнул. Оглядел учителя с головы до ног.

— Это еще кто? Посторонние в отделении? Без премии всех оставлю!

Быстров и Чернухин переглянулись.

— Н-не имеешь права, т-товарищ майор… — начал Чернухин.

— Еще как имею! Здесь все мое, товарищ капитан. Мое! Ясно?

Павел покосился на Инну. Она смотрелась в зеркальце, поправляя волосы. Павел хотел подойти, спросить, в порядке ли она. Девушка с такой ненавистью посмотрела на него, что Павел поспешил выйти.

Глава 7. Хуже и хуже

— Инна!

— Проклятье! — девушка остановилась.

Следователь быстрым шагом пересек коридор. Схватил Инну за руку и потащил к выходу.

— Что вы творите?

— Слушай меня внимательно, милая. Я знаю, ты невиновна. Что бы там между вами ни произошло, дядю ты не убивала.

Инна с надеждой и подозрением покосилась на следователя.

— То, что ты там наговорила — это, конечно, твое дело. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы с тебя сняли обвинения. Однако, если дело дойдет до суда…

— Вы думаете, будет суд? — Инна вздрогнула.

— Инна, все может быть, — прошептал Точилин.

Они вышли из отделения. Обогнули здание и двинулись к автостоянке.

— Вот я о чем. То, что ты там насочиняла — черный плащ, мистика… весь этот туман…

— Я не…

— В суде этого говорить нельзя. Скажешь, что видела человека в черной маске. И все. Ясно?

Инна прикусила губу.

— Этого не было.

— А все же будет лучше, если ты так скажешь.

Инна кивнула.

— Хорошо.

— Сможешь? — настаивал Точилин. — Не испугаешься?

— Нет, что вы, — расхохоталась Инна. — Я же теперь убийца!

Точилин улыбнулся. Инна хотела идти, но он удержал девушку за руку.

— Да, еще. У тебя будут спрашивать, не было ли у дяди врагов. Ты скажешь — был. И его имя — Баринов Валерий Георгиевич.

Инна мгновенно переменилась в лице. Вырвала руку.

— Использовать меня вздумал? Очень смешно. А вот это видел?

Девушка с фальшивой улыбкой показала ему средний палец. Лицо Точилина окаменело.

— Не, начальник, — все с той же неискренней улыбкой продолжала Инна. Глаза наполнились слезами жалости к себе. — Если мне и придется сдохнуть, то только по собственной тупости. Не хочу лечь в гроб из-за того, что этого ублюдка убили у меня на глазах.

— Инна…

— Мне плевать! — вскричала Инна. — Он мертв, и знаете что? Я в восторге! Он мне надоел! И я не хочу, чтобы он из могилы доставал меня! Мы прожили под одной крышей пятнадцать лет, и я хочу забыть все, как страшный сон!

Плача, она развернулась и направилась к бутылочного цвета «БМВ». Точилин видел за рулем знакомого парня с порочным лицом и насмешливым взглядом. Илья Бубнов. Точилин многое знал о нем, и то, что он знал, не предвещало для Инны ничего хорошего.

— Инна!

— Ну что еще?

Инна обернулась, презрительно оглядела следователя.

— Можете думать что угодно. Я скажу правду. Может, вы и рады, что вашего дядю убили — он оставил вам жирный кусок. И не говорите, что вас это не волнует. Я отслужил двадцать лет и о людях знаю все. Ничего для вас не изменится. Но у вас есть шанс помочь мне засадить за решетку негодяя. Звучит смешно, но если вы соврете в суде, можете спасти сотни хороших людей. Подумайте, Инна. Вы ведь ничего не теряете.

Она отвернулась. Направляясь к «БМВ», бросила через плечо:

— До свидания. А лучше — прощайте.

Инна села в машину. Бубнов, целуя ее, с наглым торжеством посмотрел в глаза следователю.

Точилин смотрел вслед удаляющемуся «БМВ».

— Идиотка! — процедил он.

Александра Точилина не любил никто — ни начальники, ни сослуживцы. Персонажи преступного мира любили его еще меньше. Но все без исключения его боялись.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});