Дикарем в Африку! - Владимир Динец

Мы направляемся к виднеющимся на горизонте скалистым вершинам. Это горы Мароджеджи в одноименном национальном парке. В конторе все, от директора до охранника, говорят на отличном английском: тут уже несколько лет живет учитель-американец. Мы договариваемся с гидом, оставляем у него дома лишние вещи и шагаем к горам. Заблудиться тут негде, но мне хотелось, чтобы кто-то рассказал Мари о специфике работы. Тропинка долго вьется по рисовым полям и посадкам ванили, потом ныряет под полог леса и быстро становится крутой, грязной и скользкой.

Мы поднимаемся вдоль речки — точнее, бесконечного каскада водопадов. Заводи между водопадами населены чудовищных размеров угрями. Неожиданно выскочив из-за поворота, иногда удается увидеть на тропе лесного ибиса, странную бурую птицу с длинным хохлом. Они очень осторожные: мгновенно взмахивают белыми крыльями, словно внезапно раскрывшийся цветок, и с шумом улетают. Там, где почва песчаная, попадаются самки хамелеонов. Предусмотрительно сменив окраску на коричневую, они спускаются на землю, чтобы выкопать ямку и отложить туда пяток блестящих белых яиц.

По пути к вершине есть четыре кемпинга — ровных площадок у реки с деревянными навесами. Перепад высоты между ними такой, что растительность совершенно разная, и животные тоже. Начиная со второго кемпинга, нам встречаются белоснежные шелковые сифаки, стайки синих голубей и поразительно красивые птички-филепитты.

Птицы Мадагаскара — не менее красочный пример островной эволюции, чем знаменитые галапагосские вьюрки. Некоторые попали сюда недавно и пока мало отличаются от родственников в Африке или Азии. Другие уже изменились настолько, что сразу и не узнать. Самые, пожалуй, интересные — ванги. Они, видимо, происходят от какой-то африканской пташки типа сорокопута, добравшейся сюда очень давно. В то время большинство экологических ниш на острове еще пустовало, поэтому потомки удачливой птички превратились в два десятка видов, совершенно непохожих друг на друга. Один напоминает поползня, другой — синицу, третий — скворца, четвертый — тукана и так далее, а некоторых и сравнить не с кем.

Кроме нас троих, в парке нет ни одного человека. Предыдущие посетители уехали три недели назад. По словам гида, однако, в разгар сезона тут бывает столько народу, что негде палатку поставить.

Туристический сезон в парках Мадагаскара определяется каникулами во французских университетах: июль-август и декабрь. Самое неудачное время. В июле-августе тут холодно и половина фауны в спячке, а с ноября по март сезон дождей. Лучше всего приезжать на остров в октябре, когда в сухих лесах полно цветов, а у лемуров маленькие детеныши. Сейчас июнь, и многих мелких зверей найти все труднее. Карликовые лемуры, например, вот-вот попрячутся по дуплам: хвосты у них стали втрое толще от запасенного на зиму жира.

Ночью в опавшей листве копошатся обыкновенные тенреки. Они похожи на ежей, но иголки у них очень длинные и забавно взлохмаченные. По лесу они бродят большими семьями: у самки может быть до двадцати детенышей. Если их осветить фонариком, они убегают короткими прыжками. В реке водится редкий водяной тенрек, но он такой пугливый, что и не разглядишь толком.

Выше четвертого кемпинга нам подняться не удается — уж очень развезло от дождя тропинку. Подъем к тому времени стал почти вертикальным. Не идешь, а карабкаешься, держась за ветки. Утром мы спускаемся к подножию горы с большим трудом, а последний километр до дороги бедняжку Мари приходится нести на плече. Ничего, своя ноша не тянет. Серьезно, носить девушек на плечах гораздо легче, чем кажется — попробуйте как-нибудь.

Наутро выясняется, что она запомнила названия почти всех виденных нами животных на четырех языках. Поразительно, какая у девчонки голова светлая.

Мы уже на самом северо-востоке острова. Дальше на север дороги нет, но есть разбитая грунтовка на западное побережье. Нам снова везет: удается поймать редкое в этих краях такси. Ехать приходится почти сутки. За это время я проникаюсь к «пежо-4» глубоким уважением. Машинка лихо скачет по россыпям камней, промоинам и песчаным наносам. Выталкивать ее вручную приходится всего раз пять-шесть. Чем-то она напоминает мне мою первую машину, незабвенную «Оку». Уже за полночь, по очереди с владельцем садясь за руль, мы добираемся до асфальта и к рассвету прибываем в Диего-Суарес, самый северный город в стране. По пути замечаем на обочине пару совершенно разбитых джипов — единственная виденная мной на Мадагаскаре авария. Удивительно, если учесть местную манеру вождения и качество дорог.

По всему северу острова электричество в городах бывает только под вечер. Нам приходится долго валяться на пляже, дожидаясь, когда заработают компьютеры в интернет-кафе и в офисе «Air Mad». Я опять меняю обратный билет, и мы уезжаем в соседний национальный парк под названием Янтарная Гора (Montagne d'Ambre). Никакого янтаря там нет и быть не может: это невысокий потухший вулкан с несколькими кратерными озерами на вершинном плато. Зато там есть священный водопад, большие удавы, гигантские сороконожки, грустные плоскохвостые гекконы и множество лемуров, в том числе очень редкие черные сифаки. Ночью нам попадается парочка красных сов — их вообще живьем видели от силы человек пять-шесть.

— Будешь наниматься на работу, — наставляю я Мари, — не забудь упомянуть, что с последним клиентом тебе удалось увидеть красных сов, фоссу и руконожку. Пусть знают, какой ты крутой гид!

Автостоп на Мадагаскаре почти всегда до первой машины, но чтобы в нее втиснуться, часто надо быть или очень маленьким, или очень складным. Поэтому там, где трафика побольше, мы дожидаемся чего-нибудь быстрого и относительно просторного — джипа с туристами, например, или легковушки с «новым мальгашом».

В очередном городке мы едва успеваем выйти из джипа, как вдалеке раздаются громкие вопли. Волна визга и криков катится нам навстречу по улице, и вот появляется виновник — бешеная собака. Она бежит, не разбирая дороги, а народ по пути ее следования лихорадочно вскакивает на крыши машин и ныряет в окна домов. Несчастная псина явно уже ни на что не реагирует, поэтому я остаюсь стоять на месте, только Мари на всякий случай подхватываю на руки. Через минуту о происшествии все забывают — видимо, тут это в порядке вещей.

Следующая остановка — в национальном парке Л'Анкарана, среди карстовых полей, так называемых тсинги. Слово «тсинги» буквально означает «пальцы ног». Испещренная параллельными желобками от дождей поверхность известняка и вправду выглядит так, будто кто-то водил по ней босыми ногами. Карстовые плато сплошь покрыты острыми гребнями серого камня, но если долго перепрыгивать со скалы на скалу и забраться вглубь тсинги, можно найти зеленые озера в глубоких воронках и кусты толстоножек с огромными белыми цветами.