Разговоры Пушкина - Борис Львович Модзалевский

руки, они расстались.

В. П. Горчаков. Воспоминания о Пушкине. "Московские Ведомости" 1858, № 19, стр. 82.

… Когда съехались на место дуэли, метель с сильным ветром мешала прицелу, противники сделали по выстрелу, и оба дали промах; еще по выстрелу, и снова промах; тогда секунданты решительно настояли, чтобы дуэль, если не хотят так кончить, была отменена непременно, и уверяли, что уже нет более зарядов. "Итак, до другого раза", повторили оба в один голос. "До свиданья, Александр Сергеевич". — "До свиданья, полковник".

В. П. Горчаков. Воспоминания о Пушкине. "Московские Ведомости" 1858, № 19, стр. 82.

… Через день… примирение состоялось быстро.

"Я вас всегда уважал, полковник, и потому принял ваше предложение", — сказал Пушкин,

"И хорошо сделали, Александр Сергеевич, — отвечал С[таро]в, — этим вы еще более увеличили мое уважение к вам, и я должен сказать по правде, что вы так же хорошо стояли под пулями, как хорошо пишете". Эти слова искреннего привета тронули Пушкина, и он кинулся обнимать С[таро]ва,

В. П. Горчаков. Воспоминания о Пушкине. "Московские Ведомости" 1858, № 19, стр. 82.

Кишинев [в ресторане].

Дня через два после примирения речь шла об его дуэли с С[таровы]м. Превозносили Пушкина и порицали С[таро]ва. Пушкин вспыхнул, бросил кий и прямо и быстро подошел к молодежи. "Господа, — сказал он, — как мы кончили с С[таровы]м — это наше дело, но я вам объявляю, что если вы позволите себе осуждать С[таро]ва, которого я не могу не уважать, то я приму это за личную обиду, и каждый из вас будет отвечать мне как следует".

В. П. Горчаков. Воспоминания о Пушкине. "Московские Ведомости" 1858, № 19, стр. 82.

В Кишиневе стоял пехотный полк, и Пушкин был со многими офицерами в клубе, собрании, где танцевали. Большая часть гостей состояла из жителей, молдаван и молдаванок; надобно заметить, что обычай, в то время особенно, ввел очень вольное обращение с последними. Пушкин пригласил даму на мазурку, захлопал в ладоши и закричал музыке: "мазурку, мазурку!"

Один из офицеров подходит и просит его остановиться, уверяя что будут плясать вальс. "Ну, — отвечал Пушкин, — вы вальс, а я мазурку", — и сам пустился со своей дамой по зале. Полковой или батальонный командир, кажется, подполковник Старков, по своим понятиям о чести, считал необходимым стреляться с обидчиком, а как противник Пушкина по танцам не решался на это сам, то начальник его принял дело это на себя.

Стрелялись в камышах придунайских, на прогалине, через барьер, шагов на восемь, если не на шесть. Старков выстрелил первый и дал промах. Тогда Пушкин подошел вплоть к барьеру и, сказав: "Пожалуйте, пожалуйте сюда", подозвал противника, не смевшего от этого отказаться; затем Пушкин, уставив пистолет свой почти в упор в лоб его, спросил: "Довольны ли вы?" — Тот отвечал, что доволен. Пушкин выстрелил в поле, снял шляпу и сказал:

Подполковник Старков.

Слава богу, здоров.

В. И. Даль[85]. Записки. Публ. Н. О. Лернера. PC 1907, № 10, стр. 64.

… Будучи вызван в Кишиневе одним офицером, он стрелялся опять через барьер, опять первый подошел к барьеру, на законное место, уставил в него пистолет и спросил: "Довольны ли вы теперь?". Полковник отвечал, смутившись, что доволен. Пушкин опустил пистолет, снял шляпу и сказал, улыбаясь:

Полковник Старов,

Слава богу, здоров.

П. И. Бартенев. К биографии Пушкина, II, М. 1885, стр. 177. Ср. РА 1866, стр. 1416–1421.

*… Когда Пушкин посетил семейство бояра Варфоломея[86] он, не стесняясь в присутствии гостей, говорил: "Кишиневский воздух заметно вредно на меня действует: по совету моего старшего врача (так Пушкин называл генерала Инзова)[87] —, мне необходимо прожить некоторое время гораздо южнее".

Н. Гербановский. Несколько слов о пребывании Пушкина в г. Кишиневе. "Новороссийские Ведомости" 1869, № 49.

5 февраля.

Кишинев.

1822 г. 5 февраля, в 9 час. пополудни, кто-то постучался у моих дверей. Арнаут, который стоял в безмолвии передо мной, вышел встретить или узнать, кто пришел. Я курил трубку, лежа на диване.

"Здравствуй, душа моя!" сказал Пушкин весьма торопливо и изменившимся голосом.

"Здравствуй, что нового?"

"Новости есть, но дурные, вот почему я прибежал к тебе".

"Доброго я ничего ожидать не могу после бесчеловечных пыток С[абанеева][88], но что такое?"

"Вот что, — продолжал Пушкин, — С[абанеев] сейчас уехал от генерала [Инзова], дело шло о тебе. Я не охотник подслушивать, но, слыша твое имя, часто повторяемое, признаюсь, согрешил, приложил ухо. С[абанеев] утверждал, что тебя надо непременно арестовать, наш Инзушко, — ты знаешь, как он тебя любит, — отстаивал тебя горячо. Долго еще продолжался разговор, я много не дослышал, но из последних слов С[абанеева] ясно уразумел, что ему приказано: ничего нельзя открыть, пока ты не арестован". — "Спасибо, — сказал я Пушкину, — я этого почти ожидал, но арестовать штаб-офицера по одним подозрениям отзывается турецкой расправой; впрочем, что будет, то будет. Пойдем к Липранди, — только ни слова о моем деле".

В. Ф. Раевский[89] по записи Л. Ф. [Пантелеева]. "Вестник Европы" 1874, № 6, стр. 857–858.

После 6 февраля.

Кишинев.

Раевского арестовали и посадили в Тираспольскую крепость, а по окончании суда сослали на поселение. В крепости он написал стихотворение: "Певец в темнице" и послал Пушкину…

Пушкину стихотворение понравилось очень, — а об одном четверостишии он выразился так: "Как хорошо, как это сильно! Мысль эта никогда не встречалась, она давно вертелась в моей голове, но это не в моем роде: это вроде Тираспольской крепости, а хорошо".

Альбом С. Д. Полторацкого. PC 1887, № 10, стр. 133–134. Ср. И. П. Липранди. РА 1866, стр. 1451.

1822–1823 гг.

Кишинев.

После двухлетнего знакомства она узнала, что Пушкин — поэт только по стихотворению: "На языке тебе невнятном"[90] вписанному в ее альбом уже при расставании. — "Что это значит?" спросила она у Пушкина. "Покажите это за границей любому Русскому, и он вам скажет!" отвечал Пушкин.

Анненков, I, стр. 85.

1823 г., май — июнь.

Кишинев.

* Незадолго до выезда его из Кишинева[91] собрались мы в одном семействе. Съимпровизировали мазурку, и Пушкин начал. Прошел один тур кругом залы, остановился и задумался. Потом быстро вынул из кармана листок почтовой бумажки, весь исписанный стихами, подбежал к лампе, зажег и передал своей даме: Passez plus loin! Voyons! mesdames [Передавайте это дальше! посмотрим!], у кого потухнет, с тем танцую, — берегитесь!"

К. И. Пр[унку]л по записи К. С. Биографическая заметка. "Общезанимательный Вестник" 1857, № 11, стр. 419.

1823–1824 гг.

Одесса.

Пушкин носил тяжелую железную палку.