Дневник романтической дурочки - Любовь Шапиро

Опять я, как и девять лет назад, думаю черт знает о чем. Моя жизнь рушится, возможно, мне угрожает смертельная опасность, а я о старых дачах. Романтичная дура. С раздражением потушив очередную сигарету, я вернулась к дневнику шестнадцатилетней девочки.

Руфа оказалась права. Эва прыгала вокруг нее и, по всей видимости, не помнила о трагической новости, которую принесла сестра. Только часа через два они вернулись к волнующей теме.

— Эва, ты должна заняться похоронами Ларика. Когда-то я была взрослая, а ты была маленькая, я все тяготы брала на себя, теперь я старая, а ты еще в силах что-то делать.

— Руфочка…

Глаза Эвы округлились от ужаса.

— …Я не могу, я не умею. Почему я? Пусть дети, мальчики, они же молодые и на машинах.

— Ну хорошо, я подумаю. Просто ты человек взрослый, ответственный.

— Руфочка, давай я лучше поминками займусь, а? Хорошо?

— Ладно, только ты должна быть в форме, придется много готовить.

— Это ничего, я еще молодая, — засмеялась младшая сестра, — тебе надо поберечь себя. Слушай, дорогая, как ты домой-то пойдешь? Ты же упадешь по дороге, — осмелела Эва. — Я сейчас побегу к сторожу и позвоню вашему охраннику, чтобы он вызвал Данилу или Володю, они заберут тебя.

Последнюю фразу младшая прокричала уже от калитки.

— Зачем устраивать шум? Я бы отсиделась до вечера и спокойно по холодку пошла бы домой, — ворчала Руфа.

Но было видно, как она рада, что сумела успокоить сестру, и ей приятно, что ее заберут.

— А кто за вами приедет, как вы думаете, Руфа? — с «полным безразличием» спросила я.

— А ты как думаешь? Надеюсь, что Данила, а там посмотрим.

— А-а, — разочарованно протянула я, — ну, тогда ладно, я пойду домой.

— Послушай, Лера, нельзя так явно обнаруживать свои симпатии и антипатии.

— Почему? Разве мне обязательно любить того, кто нравится вам? — упрямилась я.

— Нет, конечно. Но, думаю, что по молодости лет ты не очень хорошо разбираешься в людях. И ориентируешься по внешним признакам.

«Началось», — подумала я с тоской. Мне-то казалось, Руфа не подвержена старушечьему желанию вечно поучать молодых…

— Девочки! — радостно вскричала появившаяся Эва. — Сейчас приедут.

— Ты что так радуешься? Хочешь от меня побыстрей избавиться?

— Нет, — смешалась младшая сестра, — просто я вижу, что ты при последнем издыхании.

— Размечталась, — парировала Руфа.

Этот диалог мог длиться бесконечно. Создавалось ощущение, что, оттачивая зубки друг на друге, сестры продлевали себе жизнь. Казалось, их совершенно уже не занимало произошедшее убийство. Я же была полностью уверена, что Ларика убил кто-то из деревни. Влез небось в надежде найти что-нибудь на продажу, а потом на вырученное купить поллитровку застал в доме хозяина и вынужден был его убить. Мне очень хотелось поделиться своими «тонкими» размышлениями с Руфой. Но она совсем перестала меня замечать. Уже который раз сегодня старушка меня огорчает. «Как все-таки люди меняются в зависимости от обстоятельств», — удрученно констатировала я.

— Деточка, думаю, тебе пора домой. Как видишь, я под присмотром. Иди, а завтра придешь, как всегда…

— Хорошо. Если хотите, я уйду, но не знаю, смогу ли завтра… У меня тоже, между прочим, есть дела, — заносчиво сказала я.

— Строптивая малютка, — неожиданно весело прокомментировал мой ответ появившийся из-за кустов Данила. — Бабуль, ты что бегаешь, как заяц по полям? А меня заставляешь со всеми объясняться. Ты же знаешь, это так муторно.

— Ничего, потерпишь, мой дорогой, — строго и очень ласково отозвалась бабуля. — Лера, не веди себя, как капризная субретка. Завтра я тебя жду.

Руфа величественно махнула мне рукой и отвернулась.

Данилу чрезвычайно забавляло все происходящее.

Малолетняя дурочка, я не понимала, что незатейливыми шутками они стараются поддержать друг друга, спрятать тревожные мысли. Поэтому тогда пришла, как мне казалось, к единственно правильному выводу.

Нет, я права. Данила очень неприятный человек. И что привлекательного Руфа находила в общении со старшим внуком, почему они составляют коалицию, явно противостоящую остальным членам семьи? Эти совсем недетские мысли роились в моей голове. Погруженная в них, я вежливо и отстраненно попрощалась и поплелась домой.

— Ты где шатаешься? Куда ты делась? — налетела на меня внезапно появившаяся Ольга. — Мы тебя ищем, ищем! Ты манкируешь нашим обществом.

— Ты что пугаешь-то? У меня много дел, я не могла с вами встречаться.

— Ну да, целую неделю. Что ты о себе возомнила? — поставив руки в боки и пристукивая ногой, напирала на меня Ленка.

— Отстаньте, вы же знаете, что происходит.

— А что? Может, посвятишь нас и перестанешь строить из себя загадочную принцессу, — обиженно сказала подружка.

— На актерских дачах произошло убийство. Иллариона Валентиновича нашли сегодня утром мертвым.

— Не может быть! Надо срочно бежать к бабушке! — прокричала Ольга, готовая стремглав нестись к себе на участок.

— Подожди, там уже Руфа все рассказала, только помешаешь.

— Сама Руфа приехала? Это невозможно, — вытаращив глаза, пропищала Ольга.

Леночка стояла в полном недоумении. Ей-то ничего не проясняли наши маловразумительные реплики. А не понимать, что происходит, не любит никто. Подружка развернулась и через плечо бросила, мол, ей здесь делать нечего и если нам нужно обсудить какие-то секреты, она не станет нам мешать. Мы честно пытались ей объяснить «кто кому дядя», но в наших сбивчивых рассказах было мало смысла. Ленка все-таки покинула нас, уверенная в том, что мы скрываем от нее очень значительную информацию. Еще немного побрызгав слюной, мы покричали с Ольгой друг на друга, и она все же побежала к себе на участок, а я нехотя отправилась к себе.

На даче меня встретила Валентина Сергеевна, прямая, как струна, и с поджатыми губами. По лицу было видно, что она готовилась к этому моменту целый день. Но педагогические усилия пропали зря. Я сказала прямо в ее открытый рот, что у меня болит голова и я пойду отдыхать. Развернувшись на пятках, я почувствовала спиной жгучий взгляд воспитательницы и уже слышала слова, которые она произнесет, как только увидит мою маму. Но теперь, когда у меня были своя жизнь и свои тайны, мне было все равно. А мама меня поймет, как всегда. Очень довольная, я пошла с тебе с намерением расследовать детективную историю. Однако не долго раздумывала по поводу произошедшей трагедии, вернулась к мыслям о Мите. Я понимала, что мне практически не светило его особое отношение к моей персоне. Безусловно, он окружен постоянным вниманием женского пола — это было видно невооруженным глазом. А так как я не обладала самонадеянностью и уверенностью в своей исключительности, то оставалось мечтать только о чуде. Видимо, в ожидании его я и заснула сладким детским сном.

Я сидела в тревожном ожидании и вздрагивала от каждого шороха. Или эти звуки возникали только в моем воспаленном мозгу? Можно было и не заглядывать в старую тетрадку. Я ничего не забыла. Чтобы как-то успокоить себя, я вернулась в далекое прошлое.

Дальнейшие события того незабываемого лета неслись с безумной скоростью. Когда я утром открыла глаза, первой мыслью было — что происходит на противоположной стороне станции? Надо срочно бежать туда. (Можно подумать, что без моей помощи не обойдутся!) Я была в угаре настолько, что очень удивилась, обнаружив на веранде родственников, которым полагалось пожелать доброго утра. Об этом мне незамедлительно напомнили и потребовали отчета о моем поведении. Я хорошо помню, как кивала, соглашаясь, хотя самих слов и их значения не понимала.

— Лера, что происходит? Ты же понимаешь, что о твоем возмутительном поведении будет доложено матери, — хором пробивались к моему сознанию Костя, Таня и Валентина Сергеевна.

— Конечно, — соглашалась я, — но сейчас я должна идти. Извините, это очень важно.

И, не дожидаясь ответа, слыша общий недовольный гул, я направилась к калитке очень медленно, словно боялась, что даже легкое ускорение движения спугнет сидящих на веранде и они ринутся за мной. Выйдя за ворота, я перевела дух и стремительно бросилась бежать.

На Руфиной даче было много народу. «И не удивительно, — подумала я. — Наверное, пришли милиционеры и опрашивают членов семьи как единственно близких людей Ларика». Неожиданно меня жестко остановила чья-то рука. Я подняла голову и наткнулась на неприятные глаза милиционера.

— Туда нельзя.

— Почему? Я сюда хожу каждый день.

— А ты кто?

— Я Лера. Я дружу… Ну, в общем, меня здесь знают. А что случилось?

Оглушительная тишина. Ни шелеста листьев, ни шума ветра, ни шепота людского. Я встала на цыпочки и попыталась заглянуть за плечо мужчины. Зорко оглядев всех, я не нашла Руфу. Холодный, потный ужас охватил меня. «Она умерла», — пронеслось в голове. Но внезапно из глубины дома послышался хорошо поставленный голос старой хозяйки: