Непойманный дождь - Николай Зорин

– Вы слышите? Дети пропали. Все, до единого.

Марина Петровна смотрела, не понимая, с каким-то оглушенным выражением лица.

– Их нигде нет. Нужно вызывать милицию.

– Нет! – вскрикнула няня, внезапно пробудившись от странного оцепенения. – Нужно позвать охранника.

Вчера, когда она читала детям – одному только Антоше – «Сказку о дожде», ей все представлялось: вот дочитает, мальчик поднимется, подойдет, посмотрит на нее серьезно, с недетским уважением и спросит: «Это ваши стихи?» А она рассмеется, обнимет его: «Ну что ты! Если бы я писала такие стихи, мы бы с тобой никогда не встретились, потому что я не попала бы в детский сад, не стала бы воспитательницей. Это было бы и хорошо и плохо». Антошка ей улыбнется и, совершенно излечившись, выйдет с веранды под дождь.

Ничего не произошло. Он остался, как всегда, ко всему безучастен. А сегодня такой вот кошмар.

– Ну что же вы сиднем сидите, Ирина Семеновна? Надо что-то делать!

Ирина поднялась, бросила на нянечку тоскливый взгляд и пошла за охранником.

Он сидел в стеклянной будке в вестибюле, вид у него был какой-то ошарашенный. Зевнул во весь рот, посмотрел на часы, пожал могучими плечами, приставил часы к уху.

– Сергей!

Охранник глянул на нее удивленно и снова уставился на часы.

– Ничего не понимаю! Спешат они, что ли? – пробормотал он. – Пять часов. Как такое может быть?

– Сергей! У нас дети пропали. Вся группа!

– Который час, Ирина Семеновна? – Охранник повел головой из стороны в сторону, как будто у него болела шея.

– Не знаю. Ты меня слышал, дети пропали!

– Я думал, тихий час еще не кончился, а у меня пять. – Он ткнул в циферблат. – Странно. И тихо. Действительно заспешили. Дорогие часы, хорошо, что гарантия не истекла. Надо будет пойти…

– Черт возьми! Очнись ты, в конце концов! У нас беда! Все дети исчезли. Я зашла в спальню, а там никого. Ты понимаешь меня или нет?

– Дети? – Сергей поднялся, посмотрел на нее недоверчиво, криво улыбнулся. – Шутите?

– Да какие тут шутки!

Охранник сквозь зевок опять улыбнулся, блажен но-рассеянно, не понимая.

– Ты спал! – уличила она его и от возмущения захлебнулась, забыв, что ведь и она спала, а проснувшись, испугалась разоблачения. – Ты спал, а дети пропали. Уснул, пренебрегая своими обязанностями, и теперь…

– Не рассказывайте заведующей, – сказал он ее, но как-то рассеянно, без испуга, без просьбы в голосе. – Не поднимайте шума, мы сейчас что-нибудь придумаем. Сейчас, сейчас… У меня голова что-то… – Сергей поморщился и с силой потер лоб. – Но вы не волнуйтесь, они не могли пропасть, это невозможно. Садик прекрасно охраняется, повсюду камеры слежения…

– Я вижу, как он охраняется! – взвизгнула Ирина. – Охранник дрыхнет без задних ног…

– Тише, тише! Я сейчас, я быстро. Присядьте пока.

Ирина в бессилии опустилась на стул. Сергей склонился перед монитором. Конечно, во всем виноват только дождь, усыпляющий осенний дождь, охранник ни при чем, зря она на него напустилась. Вот и ее опять клонит в сон, и так трудно с этим бороться. Даже беспокойство за детей не помогает, даже злость на недобросовестного охранника. Да что там, дети, конечно, найдутся, куда им пропасть из прекрасно охраняемого детского сада? Поспать бы часок… Обман зрения, обман слуха и зрения изза этой сонной мути. Вот сейчас Сергей выведет на монитор ее группу, и морок рассеется: восемь детских кроваток обретут своих спящих хозяев. Нет, не восемь, а семь – Антошку сегодня не привели. Дверь группы напротив (номер два, «Веселые человечки») открылась порывисто, будто распахнул ее сквозняк, в проеме возникла растрепанная и вся какая-то потерянно-удивленная воспитательница Анна Григорьевна. Она оглядела холл, увидела Ирину, отчего-то обрадовалась и зашептала громким восторженно-потрясенным шепотом:

– Ириш, иди сюда! Скорее, скорее! Я с ума сойду! Ну, скорее же!

– Что случилось? – спросила Ирина и не тронулась с места – так лень было шевелиться, и к чему ей чужие заботы, со своими бы разобраться.

– Ну иди же, иди! У нас ЧП!

Анна Григорьевна подскочила к ней, потянула за плечо. Ирина бросила беспокойный взгляд на Сергея – он все еще колдовал у монитора, не торопясь выносить приговор. Да что она ее тянет? Ее место сейчас здесь, она просто не имеет права покидать свой пост, пока все не разрешится.

– Идем! Ты мне поможешь, а?

Пришлось подчиниться и последовать за этой настырной старой дурындой.

– Что там у вас стряслось? – раздраженно спросила Ирина, когда они вошли в раздевалку группы.

– Дети! – Анна Григорьевна потянула ее дальше. – Пойдем, ты сама сейчас все увидишь.

– Дети? Пропали? – Ирина почувствовала вдруг такое облегчение, что улыбнулась раздражавшей ее коллеге: значит, не у нее одной пропали дети, творится нечто такое, за что она просто не может нести ответственность.

– Нет, почему пропали? – разочаровала ее Анна Григорьевна. – Они спят.

– Спят? – Ирина с ненавистью посмотрела на пожилую воспитательницу. – Что же тогда вы от меня хотите?

– Я тоже уснула, – снова переходя на шепот, поведала Анна Григорьевна и покачала головой, со значением покачала, словно этот жест мог все разъяснить.

– И что?

– Зина, наша няня, до сих пор никак не проснется. Я уж ее будила, будила.

– Но я-то что могу сделать?! – окончательно выходя из себя, выкрикнула Ирина. Получилось неожиданно громко в этой необыкновенной, какой-то застоявшейся тишине.

– Понимаешь, я вдруг проснулась… То есть… – Анна Григорьевна виновато улыбнулась, – я вдруг почувствовала, что сплю и что спать мне нельзя, но никак не могу проснуться. Все-таки заставила себя открыть глаза, смотрю, сижу на детском стульчике, голова уперлась в подоконник. Мне снился такой хороший сон! Огромный букет сирени… Ты не знаешь, к чему снится сирень? И так тепло, солнышко светит, я будто на даче, но не у нас, а…

– Я не знаю, к чему это снится!

– Ну вот, просыпаюсь я и вижу, что сижу на стульчике, вот здесь, – она кивнула на ряд стульев у окна, – а на стене, прямо передо мной, часы, глянула и просто обомлела – начало шестого! В четыре мы детей поднимаем, а тут начало шестого. И тишина такая! Бросилась в спальню – а они спят. Принялась их будить – не просыпаются. И няня спит, и тоже разбудить ее невозможно. Испугалась я, понимаешь? Пошла за врачом и тут тебя встретила. Пойдем, сама сейчас все увидишь. – Анна Григорьевна опять ухватила ее за плечо и насильно потянула в спальню.

Дети действительно крепко спали, но ничего необычного в самом их сне не было: дыхание спокойное, ровное – девять разрумянившихся здоровых ребятишек – картина, призванная умилять, но никак не беспокоить. Острый приступ зависти к своей счастливой коллеге охватил Ирину: ей-то хорошо, ее-то дети на месте.

– Что скажешь? – Анна Григорьевна с тревогой заглянула ей в глаза.

– Да ничего! – взорвалась Ирина. – Спят и спят. Проснутся.

– Но ведь шестой час давно!

– Погода такая. Дождь и вообще. Осень, конец сентября.

– Вчера тоже шел дождь, – не унималась Анна Григорьевна. – Господи! Ну за что это мне? Что же теперь делать?

Ирина пожала плечами и, ничего не ответив, вышла из комнаты.

Сергей сидел у монитора, обхватив голову руками в каком-то необъяснимом отчаянии. Он даже не заметил, как подошла Ирина, а когда она заговорила, вздрогнул – такой уравновешенный, самоуверенный охранник, стальные нервы, могучие мышцы.

– Как у тебя дела? – осторожно спросила она, встревоженная его испугом.

– Я ничего не понимаю, Ирина Семеновна! – как-то по-детски всхлипнув, жалобно проговорил он. – Уму непостижимо! Мистика какая-то! Кто бы рассказал, не поверил.

– Да что там такое? – Ирина нетерпеливо отодвинула охранника, сама уставилась в монитор. Серые неясные очертания помещений, словно сквозь слезную муть.

– Вот видите, видите!

Она ничего разглядеть не могла, но согласно кивнула.

– Как это объяснить? – изводился под боком охранник. – Весь детский сад – сплошной замок Спящей красавицы. Все спят, даже повара на кухне!

– Серый гипноз дождя, – проговорила Ирина нараспев, сама не понимая, почему она это сказала.

– Да при чем здесь дождь? Это ненормальное что-то – такой повальный сон! Но дело не только в этом. Главный ужас не в этом! Камеры, как видите, исправно работают и работали все время, могу поклясться! А между тем пропало три часа! Три часа жизни пропало, исчезло, испарилось – не зафиксировали камеры эти чертовы три часа, понимаете?

– Нет, не понимаю. – Ирина сонно покачала головой. Напряжение отчего-то спало, она больше ни о чем не беспокоилась, ей стало все равно: уволят с работы, посадят – в сущности, совершенно не важно.

– Да как вы не понимаете?! – рассердился Сергей. – Исправно работающие камеры не зафиксировали исчезновения детей. Они вообще ничего не зафиксировали! Вот смотрите. – Охранник пощелкал кнопками на пульте, картинки на мониторе послушно переменились. – Дети возвращаются с прогулки: первая группа, вторая, третья, четвертая – двенадцать часов. Раздеваются, идут в умывальник, обедают. В час их укладывают спать. Вот ваша группа, смотрите, смотрите. Полвторого – все крепко спят, и вы в том числе, весь садик погружается в спячку. Но дети на месте, ничего не происходит. Но вот посмотрите – полпятого: кровати пусты, а где эти чертовы три часа с полвторого до полпятого, неизвестно.