Словарь корне/монадного первоязыка. Первоэтнический словарь брабанта - Александр Житников

форма эйдоса

При множестве эйдосов необходимо иметь в них нечто общее, чтобы они не впали в рассеяние, а также и частное, чтобы один эйдос можно было отличить от другого. Это отделяющее различие есть собственная форма эйдоса, его морфология (формология). При существующей форме должно существовать и оформление эйдологического различия, которое приемлет материальный субстрат. Существует умный мир, – и есть мир материальных вещей, приемлющих корне/сущностные эйдосы умного мира, как зеркальное отражение божественного плана думного бытия. В обоих планах бытия необходимо допустить в мысли существование специфической, для каждого из них, материи. Иначе как же мы можем увидеть написанным сущностно/именной эйдос или услышать его в голосовой речи вашего партнёра? Мозг, звуки речи, знаки письма, – всё это есть факты присутствия материи в думном мыслетворении ума.

о материальносьти в умных предметах

«Умный мир, с одной стороны, совершенно и окончательно неделим сам по себе, с другой же – как-то и делим. И если части удалёны друг от друга, то также деление и удаление есть аффекция материи, так как последняя и есть то, что разделено. Если же эйдос, оставаясь множественным, неделим, то многое, находясь в едином, существует в материи, будучи формами этого единого (Вселенной); такое единое, данное как многое, надо мыслить разновидным и многообразным. Следовательно, думный план эйдосов, до своего бытия в качестве разновидного, бесформен (и безымянен). Именно, если отнять от ума его разновидность, формы, смыслы и мысли, то в виде более первоначального окажется бесформенное и неопределённое, и уже ничего не останется из этого, ни при нём, ни в нём».

«Если оба, суть едино и если там нет материи, то там нет телесной материи (но мыслимая есть): ум ни в коем случае там не лишен формы, но есть вечно цельное тело, однако всё-таки сложное. А именно, ум обретает двоякое, так как он разделяет до тех пор, пока не придёт к простому (к предельной ясности), что уже не может быть самоделимо; покамест же он в состоянии, он двигается к своему глубинному основанию. Глубинное же основание каждой вещи – материя. Потому она (материя) и темна, что свет есть смысл и ум есть смысл… Тёмное в умных предметах и тёмное в чувственных вещах, однако, различны, и различна также материя, поскольку различен и налегающий на обе эйдос.

Обожествлённая материя, принимающая оформленность, сама содержит оформленную и умную жизнь; другая же материя становится чем-либо оформленным, разумеется, ещё не проявляя жизни и не мысля, но будучи украшенным трупом… Материя есть сущность, если это говорится о той (находящейся в уме, мыслимой) материи, потому что субстрат там есть сущность, лучше же сказать, сущность, мыслимая вместе с находящимся при ней эйдосом, целостно (поскольку материя и эйдос примысливаются как одно целое, как взаимопроникновение корне/сущностного эйдоса в материю вещи, чтобы именем своим отождествить вещь с собой).

Вечна ли умная материя (умопостигаемая в уме), – вопрос, который должен быть исследуем так же точно, как если бы исследовали идеи. Последние рождены потому, что имеют принцип (превыше себя), и не рождены потому, что имеют принцип не во времени, но вечно – от другого, не в том смысле, что вечно становится (как материя), но – будучи вечно сущими (именами), как тамошний мир (умозрения телесных и бестелесных имён существительных). Ибо и инаковость тамошняя существует вечно, – та, что создаёт материю, так как она – принцип материи, будучи первым движеним. Вследствие этого и названа инаковостью, потому что движение и инаковость вместе появились (АБАЛ-АЛАБ, первичная субстанция). Неопределённы и движение, и исходящая из первого инаковость, и, чтобы быть определёнными, они нуждаются в нём (в первом принципе проявления материи иного). Они получают определение, как только обращаются на него (первый принцип). До того материя неопределённа, как и «иное», и ещё не есть благо, даже не освещена им». (Плотин, «эннеады», 3 – 4, 5).

демиургия имени

Прокл относил имя к демиурги. В диалектику Платона и Плотина, где в основе всего находилась четвёрка основных этапов диалектического процесса становления демиургии: ен (единое), ноус (ум), тюхе (душа) и космос (космос, природа-фузис, физика), Прокл вносит триадическую детализацию каждого из языческих этапов, тем самым проявляя к бытию триадический метод диалектики.

Получается так: Ен (Первоединого), которое есть первое «Одно» – абсолютная сверхмыслимость и абсолютная неизречённость, Прокл находит возможным расчленить на следующую триаду: 1) беспредельность, 2) предел и 3) число; Второе «Одно», которое есть начало диалектического пути, манвантарный толчок, – расчленяется на числа и «Пресущественные единства» из них, Ноус (ум) – расчленяется на 1) сущее (ноетон со свое собственной триадой), 2) жизнь, 3) и ум. Тюхе (Мировая Душа Инмира) – расчленяется на 1) умопостигаемое, 2) жизне/чувственное (психе), 3) и сущностно/познающее материю явленной визуально вещи. Природа космоса (время и пространство), «как бы заново конструирует всю эту основную триаду, рисуя её уже с точки зрения возможных космических и природных воплощений, и получается: для сущего – парадейгма, для жизни – демиургия, для ума – идеи. Имя и есть идея, демиургийно конструирующая умную паредейгму»

Далее, по тексту резюме А. Ф. Лосева, «ум содержит в себе „иконы и сущностные смыслы в чётко расчленимой форме, как бы изваяния сущего, наподобие имён, подражающих числам в качестве умных ликов“; сущность имён демиургийно создаётся как „изваяния богов и демонов“, законодатель даёт имена в качестве „изваяний предметов; имена – „изваяния богов“; „всепрекрасно небо, Зевсова демиургема, и имя его“; интересно употребление понятия агалма, – о том, что „ум в нас дионисичен и воистину есть изваяние Диониса“ (Думмузи, Таммуза, Тиаммати, День-и-Ночь), поскольку „ум больше всего другого сроден богу“, дионисичность же ума и есть его соотнесённость с материей, телом, и, следовательно, выраженность его; О диадической природе тела у Прокла; „божественное имя – символ демиургической явленности“; об имени божием как демиургийном символе умных причин; о явленном изваянии в противоположность неявленным“ о божественных телах как изваяниях; фигуры богов – изваяния; мысли богов – изваяния; об изваянности мифов».

По Проклу, – «неизрекаемое молчание перво-единого объединяется в имени с умным узрением и знанием. У богов именование и мышление – одно и то же; то и другое налично благодаря сопричастию свету. В наших же душах это разделяется; у нас мышление – одно, образ, а именование – другое, образец. Посредине же у нас – „единение мыслительной и именовательной энергии“. Имя есть энергия сущности, точнее, интеллигентная энергия, отождествляющая факт и смысл, или смысл и его выражение, откуда оно и есть основание знания и пребывания в разумном общении» (Резюме А. Ф. Лосева).

Прокл в своих комментариях на платоновского «Кратила», как бы предвосхищая критиков абстрактно/метафизических и антидиалектических учений, утверждал, что имена одинаково все даны и всему даны по природе и по имясущностной идее, поэтому «желающему подражать» в искусстве словотворения необходимо знать как корне/сущностный «архетип», так и перевод его в «демиургическое искусство» отождествления корне/сущностного «архетипа» с демиургической вещью, выявляющей инобытийно/природную вещь через её видо/индивидуальное имя или визуальный вид самой по себе вещи, её предметно/парадейгматический статус.

Извлечения из резюме А. Ф. Лосева к 67 примечанию к «Античному космосу»: «Природны» имена уже по одному тому, что все они подобие уму и взяты как умные изваяния (природно явленных предметов); и не по каким другим причинам имена – природно/изначальны; не потому, что они просто подобие образцов (как то утверждал Кратил), но именно – по имени божьему вещей они тождественны вещам, и в этом смысле они – природны, будучи отличными от них «по материи» (умозрительной и природно/космической) … Если речь правильна относительно вещей, то и именование правильно относительно сущности; из истинности условия – истинность следствия.

учение о явленной сущности в имени

Все тайны языка проистекают от эманации; откуда имена, истекая, «остаются в богах» и через символы ума являют себя миру; «первейшие имена», корне/сущностные, «являются от богов», проходят через «средние рода» сущностно/корневых эйдосов (пяти категориальных классов: прообразов Бытия, Ума, Инмира, Времени и Пространства; восьми видорододных рядов: 1) протоматериальной, плавленно/пресной воды; 2) протоэнергийного, плазменно/пламенистого огня; 3) атмосферного воздуха, отделяющего небо от земли; Праматери Нут, прародительницы вселееннского космоса; 4) протоземли, ворот сем-лиана – двух гнёзд бога Ра и Осириса; 5) прототелесность вещей плутонического мира, хозяином которого был Бал-Лаоттон, Баллаба-сатан; 6) твёрдость энергии Духа, духовности; искра Духа Бухабанана вошла в телесную мягкость и придала ей энерго/информационную жёсткость; 7) шарообразность яйца, балванического барабанщика вулканических архетипов нирванического подсознания; 8) земная прото-Ева, праматерь всех живущих на земле родов и племён (Пред-Хиви, Нюйва-Нива-Небо-Нипу-Ниппериша-Ниббиру-Нефертум-Нефертитум, Живи, Шиванны, Сиванмы, Персифоны, Порос Бинини).