Крейсер Его Величества «Улисс» - Алистер Маклин

— Не стоит, сэр, — положил ладонь на руку командира Брукс. — Николлс толковый мальчик, очень толковый. Он не подал виду, что слышал их разговор, иначе бы матросы решили, что он доложит об их намерениях. Тогда бы вам пришлось принимать соответствующие меры. А ведь открытое столкновение с экипажем вам совершенно ни к чему. Сами сказали вечером в кают-компании.

— Верно, я так говорил, — нерешительно произнес Вэллери. — Но тут совсем другое дело, док. Смутьяны всю команду могут подбить к мятежу...

— Я уже вам объяснил, сэр, — вполголоса возразил Брукс. — Джонни Николлс очень смышленый юноша. Он огромными красными буквами вывел на дверях лазарета:

«НЕ ПОДХОДИТЬ. КАРАНТИН ПО СКАРЛАТИНЕ».

При виде этой надписи я со смеху помираю. И, знаете, помогает. Все шарахаются от лазарета, как от чумы.

Связаться со своими дружками из кочегарского кубрика — для Ралли дело безнадежное.

Тиндалл громко засмеялся, даже Вэллери слабо улыбнулся.

— Толково придумано, док. И все-таки следовало уведомить меня еще вчера.

— Зачем же беспокоить командира по всякому пустяку, да еще глубокой ночью? — с грубоватой фамильярностью ответил Брукс. — У вас и так забот полон рот. Нельзя допустить, чтобы вы лишний раз кровь себе портили. Вы согласны, адмирал?

— Согласен, о Сократ, — важно кивнул Тиндалл. — Довольно витиеватый способ пожелать командиру корабля спокойной ночи. Но я к вам присоединяюсь.

— Ну, у меня все, господа, — Брукс приветливо улыбнулся. — Надеюсь, на военно-полевом суде встретимся. — Он лукаво поглядел через плечо; снег валил все гуще. — Чудно было бы попасть на Средиземное, а, господа? — Вздохнув, Брукс непринужденно продолжал с заметным ирландским акцентом:

— Мальта весной. Взморье в Слиеме. На заднем плане — белые домики. Сто лет назад мы там устраивали пикники. Легкий ветерок, причем теплый, голубчики вы мои.

Синее небо, бутылочка кьянти под полосатым тентом...

— Прочь! — взревел Тиндалл. — Прочь с мостика, Брукс, а не то...

— Уже исчез, — произнес Брукс. — Сидячая забастовка в кочегарке. Надо же придумать! Ха! И оглянуться не успеешь, как эти суфражистки в штанах бросятся приковывать себя к поручням!

Дверь тяжело захлопнулась за ним.

— Похоже, вы были правы насчет бури, сэр, — с озабоченным лицом повернулся к адмиралу Вэллери. Тиндалл невозмутимо произнес:

— Возможно. Беда в том, что людям сейчас нечем заняться. Вот им в голову и лезет всякая ерунда. Они ругаются и злятся на все и вся. Позднее все встанет на свои места.

— Хотите сказать, когда у нас будет... э... больше работы?

— Ага. Когда дерешься за свою жизнь, за жизнь корабля... на заговоры и размышления о несправедливости судьбы не остается времени. Закон самосохранения — все-таки основной закон природы... Хотите вечером обратиться к экипажу по громкоговорящей связи, Командир?

— Да, обычное сообщение. Во время первой полувахты, после объявления вечерней боевой тревоги. — Вэллери улыбнулся. — Тогда наверняка все услышат.

— Хорошо. Пусть узнают, почем фунт лиха. Пусть обмозгуют, что и как.

Судя по намекам Винсента Старра, у нас будет о чем подумать во время нынешнего похода. Это займет команду.

Вэллери засмеялся. Его худое аскетическое лицо преобразилось.

По-видимому, ему действительно было весело.

Тиндалл вопросительно поднял брови. Вэллери улыбнулся в ответ.

— Забавная мысль пришла в голову, сэр. Как бы выразился Спенсер Фэггот, положение пиковое... Дела наши из рук вон плохи, раз дошло до того, что лишь противник может нас выручить.

Глава 3

ПОНЕДЕЛЬНИК

(пополудни)

Весь день, не утихая, с норд-норд-веста дул свежий ветер. Ветер, который час от часу крепчал. Словно начиненный мириадами иголок, студеный этот ветер нес с собой снег, частицы льда и странный мертвый запах, доносившийся с отдаленных ледников за Ледовым барьером. Он не был порывист и резок. Ровно, не ослабевая, он дул в правую скулу корабля с рассвета до вечерних сумерек и постепенно разгонял зыбь. Старые моряки вроде Кэррингтона, повидавшие все порты и моря мира, бывалые моряки вроде Вэллери и Хартли, с тревогой смотрели на волнующееся море и не говорили ни слова.

Ртутный столбик опускался. Однажды выпав, снег уже не таял. Мачты и реи походили на огромные сверкающие рождественские едки, украшенные гирляндами штагов и фалов. Иногда на грот-мачте появлялись бурые пятна — следы дыма, вырывавшегося из задней трубы, но тотчас исчезали. Снег опускался на палубу и уносился ветром. Якорные цепи на полубаке он превращал в огромные ватные канаты, прилипал к волнолому перед носовой орудийной башней. Возле башен и надстроек скапливались целые сугробы снега, снег проникал на мостик и влажной грудой ложился у ног. Залеплял огромные глаза центрального дальномера, тихой сапой вползал в проходы судовых помещений, неслышно сеял в люки. Выискивая малейшие щели в металлической и деревянной обшивке, проникал в кубрик, и там становилось сыро, скользко и неуютно. Вопреки законам тяготения, снег запросто поднимался вверх по штанинам, забирался под полы тужурок, непромокаемых плащей, в капюшоны канадок и доставлял людям множество неприятностей. И все-таки это был мир своеобразной, неброской красоты — белоснежный мир, наполненный странным приглушенным гулом. Снег падал целый день — непрерывно, без устали, а меж тем «Улисс» — призрачный корабль, очутившийся в призрачном мире, — лишь покачивался на волнах, продолжая мчаться вперед.

Но он не был одинок. Теперь у него была компания, превосходная, надежная компания — 14-я эскадра авианосцев — бесстрашный, опытный, закаленный в боях отряд эскортных кораблей, почти столь же легендарный, как знаменитый восьмой отряд, который недавно был переброшен на юг для участия в конвоях на Мальту — работа не менее самоубийственная.

Как и «Улисс», эскадра весь день шла на норд-норд-вест. Шла прямым курсом. Противолодочный зигзаг Тиндалл не жаловал и использовал его лишь во время эскортирования караванов, да и то лишь в водах, опасных от подводных лодок. Подобно многим флотоводцам, он полагал, что зигзаг представляет собой большую опасность, чем противник. Шедший зигзагом «Кюрасао», броненосный крейсер водоизмещением в 4200 тонн, у него на глазах был протаранен могучим форштевнем «Куин Мэри» и обрел могилу в пучине Атлантики. Тиндалл никому не рассказывая об увиденном, но картина эта навсегда врезалась ему в память.

Будучи флагманом, «Улисс» занимал свое обычное место в ордере — он находился почти в середине соединения, состоявшего из тринадцати кораблей.

Впереди него шея крейсер «Стерлинг» — старый корабль типа «Кардифф», крепкий и надежный, на много лет старше и на много узлов тихоходнее «Улисса», вооруженный пятью шестидюймовыми орудиями. Но конструкция его была совсем неподходящей для плавания в арктических водах, в штормовую погоду он принимал столько воды, что стал сущей притчей во языцех. Главной его задачей была охрана эскадры, второстепенной — замена флагманского корабля в случае его выхода из строя или гибели.

Авианосцы «Дефендер», «Инвейдер», «Реслер» и «Блу Рейнджер» находились справа и слева от флагмана. «Дефендер» и «Реслер» шли несколько впереди, остальные чуть отставали. Кто-то решил, что их названия должны непременно оканчиваться на «ер». То же обстоятельство, что на флоте уже существовал один «Реслер», эсминец, входивший в состав восьмого отряда (так же, как и «Дефендер», потопленный незадолго до того возле Тобрука), было по блаженному неведению упущено. Корабли не походили на гигантов в тридцать пять тысяч тонн, входивших в состав основных сил флота, таких, как «Индефатигэбл» и «Илластриес». Нет, это были вспомогательные крейсера водоизмещением всего пятнадцать-двадцать тысяч тонн, непочтительно называемые «банановозами». Это были переоборудованные торговые суда американской постройки. Они были оснащены в Паскагоуле, что в штате Миссисипи, а через Атлантику их перегоняли смешанные англо-американские экипажи.

Они развивали скорость восемнадцать узлов, довольно высокую для одновинтовых судов (один лишь «Реслер» имел два винта), но на некоторых из них устанавливалось до четырех дизелей типа «Буш-Зульцер», соединенных общим валом. Их неуклюжие прямоугольные взлетные палубы длиной в сто тридцать пять метров были надстроены над открытым полубаком, и под ним образовывалось открытое пространство, через него с мостика просматривался горизонт. На этих авианосцах размещалось десятка три истребителей — «грумманы», «сифайры», а чаще всего «корсары» — или двадцать легких бомбардировщиков. Суда были старые — неуклюжие, безобразные, ничуть не похожие на военные корабли; однако в течение многих месяцев они отлично выполняли свою задачу, охраняя конвои от авиации противника, обнаруживая и топя вражеские корабли и субмарины. Число уничтоженных ими кораблей противника — как надводных, так и подводных — было весьма внушительным, хотя адмиралтейство подчас и подвергало сомнению такого рода сведения.