Сердце дьявола - Иван Сербин

– Аркадий Николаевич, – окликнул Волина дежурный. Тот остановился посреди лестницы, повернулся, посмотрел на застекленное «гнездо» дежурного сверху вниз. – Аркадий Николаевич, тут к вам приходил этот… оперативник. Кудрявый такой парень. Лева Зоненфельд, понял Волин. Спросил:

– Где он?

– Ушел, – ответил дежурный. – Позвонил в отделение и сразу ушел. Там у них что-то случилось.

– Он ничего для меня не оставлял? – поскучнел Волин.

– Оставил записку. Спросил, звонили вы или нет, я сказал, что пока нет. Волин спустился к «дежурной части», остановился, навалившись локтем на узенький деревянный карниз. «Бардак, – думал он, пока дежурный рылся в столе. – Ну зачем, кому понадобилось такое «разделение труда»? Расследует следователь прокуратуры, а помогают «опера» из отделений. По идее, оперативники должны работать на данном деле и все, но если этот закон соблюдать беспрекословно, отделения завязнут в рутине. А в отделениях свое начальство, которому, понятное дело, приходится постоянно отчитываться перед вышестоящими. Ему, этому начальству, плевать, как движутся дела у родной прокуратуры. Ему, этому самому начальству, важны собственные показатели. А также погоны, звездочки, премии и должности. Вот и получается, что ни у тех нормальной работы, ни у этих.

– Вот, – дежурный хлопнул на карниз несколько сложенных листов.

– Спасибо. Волин взял листы, пошел к лестнице, на ходу пробегая изящные, совсем в духе Левы, строчки глазами. Четыре маленькие фирмы, занимающиеся «тату». В частности, татуируют бабочек. Работа шаблонная, не спецзаказ. Таких бабочек заказывают две трети из всех обращающихся девушек. Основные места нанесения татуировок: бедра, ягодицы и плечи. Отчетность в фирмах ведется плохо. По фотографии опознать девушку не удалось. Фамилии клиенток, сделавших соответствующие татуировки, Лева списал с многочисленных квитанций. Прилагается. Волин так и думал. Он развернул второй лист и, хмыкнув, качнул головой. Мелко, да в два ряда. Сколько же их? По самым скромным подсчетам, выходило, что никак не меньше полутора сотен. Волин поднялся в свой кабинет, первым делом бросил на стол сигареты, зажигалку. Присел, разложил листы, достал ежедневник. Закурил обстоятельно и, открыв собственные записи, принялся водить пальцем по испещренным фамилиями листкам, отыскивая нужную. Заглядывал в ежедневник, морщился, если дым заползал в глаза, поругивался тихо, когда пепел падал на стол, сметал его в пепельницу. Нужная фамилия располагалась примерно в середине списка. Та самая девушка. Та-а-ак. Волин отчеркнул ее красным маркером, откинулся на стуле. Отличная работа, что и говорить. Невероятно быстро и легко все получилось. Оставалось убедиться в том, что найденная девушка и та, чей изуродованный труп был обнаружен этой ночью в мусорной яме, – одно и то же лицо. Волин потянулся за телефонной трубкой, но в этот момент телефон зазвонил сам. Это был дежурный.

– Аркадий Николаевич, – голос его звучал немного натянуто и растерянно, – срочный вызов.

– В чем дело? По тону дежурного он уже понял, В ЧЕМ дело, но надеялся, что ошибается.

– Труп молодой женщины. Похоже на вчерашнее убийство. «Да, – подумал озлобленно Волин, – этот парень зря времени не теряет». Удар был силен.

– Где?

– На улице Кедрова. Это рядом с метро «Академическая». Труп обнаружен на территории детского сада.

– Кем?

– Сторожем. Прибывший наряд задержал на месте происшествия троих подростков.

– Понял, – Волин закрыл ежедневник, прижимая трубку плечом, раздавил в пепельнице окурок. – Машина где?

– Я вызвал. У подъезда должна ждать.

– Хорошо. Выхожу. Он быстро сложил листы, убрал их в несгораемый шкаф вместе с ежедневником. Сигареты и зажигалку сунул в карман. Постоял, растерянно озираясь. Мысли пустились в галоп, и тело просто не успевало за ними. Надо идти? Надо, конечно, но что-то пришло на ум, затормозило. Волин, как сомнамбула, двинулся к двери, рассуждая на ходу вслух, но шепотом, помогая мыслям:

– Почему сегодня? Два убийства с разрывом в два дня – слишком часто даже для маньяка. С места в карьер? Почему? Должна быть какая-то причина. Это «почему» гудело в голове тревожно, словно набат. Что-то в нем было. Странное, едкое и… пожалуй, насмешливое. Словно бы убийца издевался над ними. Не успел Волин обрадоваться результатам поисков, как психопат подбросил им очередную жертву. Что там говорил психиатр: «Он ничего не делает просто так»? Если принять его слова на веру, то у столь скорой расправы тоже имеется свой скрытый смысл. Может быть, соревнование? Волин надел пальто, вышел из кабинета, закрыл дверь на ключ, широко зашагал по коридору. Соревнование? А что? Во всяком случае, это выглядело бы вполне логично. Я подкидываю тебе загадку за загадкой, не давая времени опомниться. Каждая минута твоего промедления – мой шанс и чья-то потерянная жизнь. Помни об этом и не разевай зря рот. Так? Возможно. А может, и нет, кто знает. Одно важно: третий день – новая жертва. По этой логике, еще через два дня их будет ждать третий труп. И… нет, не укладывается. Если он хотел, чтобы труп нашли, зачем прятал его в заброшенном дворе? Вниз по лестнице. Кто-то поднимается навстречу. «О, Аркадий, здорово». – «Привет». – «Что-то давно тебя не видно. Ты болел, что ли?» – «Да нет, не болел. Здесь я был, работал». – «А, ну слава Богу, а то я уж подумал… Ну и как?» – «Что «и как»?» – «Ну, работа твоя». – «Да хреново, откровенно говоря. Извини, старик, тороплюсь». – «Снова запарка, да? Ну, беги». Волин выскочил из подъезда и направился к черной «Волге». У них по старинке. Юстиция – дама незрячая, ей иномарка ни к чему. Она все одно этого не оценит. Водитель, сидя за рулем, читал затертый детективчик. Ему мало? Волин забрался на переднее сиденье, скомандовал коротко:

– Поехали.

***

Со второй жертвой он управился куда быстрее, чем с первой. Боря удивился, насколько легко все прошло. Большинство девушек, с которыми ему приходилось иметь дело, даже не пытались сопротивляться. Не отбивались, не звали на помощь. Дуры. Все они поголовно считали, что ему нужно от них лишь ЭТО. Идиотки, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО полагающие, будто все счастье мира заключается у них между ног. Им казалось, мужчина может пойти на убийство ради того, чтобы завладеть их «драгоценностью». Два дергающихся потных тела. Мысль об этом не вызывала у Бори ничего, кроме омерзения и тошноты. Ну и еще, пожалуй, смеха. В своих мыслях, мечтах и желаниях они никогда не поднимались выше постели, хотя и пытались делать вид. В его понимании, женщины были похожи на безмозглых пресмыкающихся, чьи поступки направляются исключительно инстинктом. У подавляющего большинства одним: сексуальным. Или, как его стыдливо именуют «книжные черви», инстинктом размножения. Привлечь наиболее сильного самца – вот основополагающая их жизни. Даже перед лицом смерти они не могут думать ни о чем другом. Правда, пару раз Боре попадались более разумные жертвы. Они считали, что помимо ЭТОГО его интересуют еще и деньги. И, конечно, ошибались. Деньги Борю не интересовали тоже. Об этом он думал, паркуя машину на свободном месте, с торца дома. Ближе места не было. Как всегда вечером. Местные автолюбители жили по правилу: «задницу поднял – место потерял». Скоты. Каждый норовит приткнуть свой рыдван у самого подъезда. Боря скривился, затянул «ручник», взял с соседнего сиденья сумку-баул. В ней таился его самый большой секрет – дождевик, нож и перчатки. Они были перепачканы чужой кровью, и, прежде чем спрятать, их предстояло отмыть. Кроме того, в сумке бултыхались только что купленная бутылка водки «Смирновской» и банка маринованных болгарских огурчиков. Крепеньких, хрустящих, с перчиком и лаврушечкой. Маринованные. МАРИНованные. Марина. Ненависть вспыхнула в его мозгу молнией, разветвленной, как ствол баобаба. Рваная, зазубренная, словно лезвие старого, проверенного ножа, она вонзилась в его мозг, выдавливая глаза и сводя мышцы. Сердце захлебнулось черной протухшей кровью, забилось медленнее и, наконец, остановилось вовсе. В пустоте разлагающегося тела остались только ржавые мысли, нанизанные на сияющее отточенное лезвие безумия. Боря зажмурился от боли. Время бежит. Скоро, уже скоро придет и ее час. Осталось совсем немного. Успокойся. Боль улеглась так же внезапно, как и возникла. Сердце трепыхнулось жалко и забилось снова. Поначалу медленно, затем все быстрее и быстрее. Боря перевел дух. Лезвие в его голове провернулось с хрустом, кроша мысли на осколки, выскабливая их из памяти, как мертвый плод из чрева. И сразу стало легче. Боря открыл глаза и несколько секунд сидел неподвижно, прислушиваясь к собственным ощущениям. Похоже, и правда закончилось. Прошло. Он осторожно, страшась каждого движения, взял сумку и медленно выбрался из салона. Ничего. Действительно все. Уже бодрее захлопнул дверцу, включил сигнализацию и зашагал к своему дому. Поворот… Он невольно остановился. Возле подъезда, деловито забросив руки за спину, прогуливался милиционер. Принесла же нелегкая в такой-то час. Или… Или не нелегкая? Но ведь еще слишком рано. Он прокололся? Не может быть. Володя уверял его, что план гладкий. И Боря был убежден, что не допустил ни единой ошибочки. Все сделал, как оговаривалось. Гладко. Скрывая смятение, он поставил сумку у ног, снял очки и, достав из кармана бархатку, принялся протирать стекла. Милиционер – лейтенант или старший лейтенант? – теперь виделся ему бесформенным пятном. Пятно это, темно-серое, как грозовая туча, маячило на прежнем месте, у подъезда. Боря старательно прищурил глаза. Пятно обрело некие очертания, отдаленно напоминающие человеческую фигуру.