Сестра мертвых - Барб Хенди

– Мале-ец! – донесся из темноты крик Лисила. – Мале-ец! Куда, сожри тебя геенна, ты девался?

Пес развернулся, прыжками помчался к дороге, но вскоре остановился, оглянулся назад и сел с выжидающим видом на полпути между трактом и прогалиной. Подкатил фургон, и Магьер резко осадила коней.

– Посмей только еще раз удрать – уши оборву! – процедила она.

Из фургона выбралась Винн, пошатываясь и растирая затекшие ноги. На ней были облегающие штаны, прочные сапожки и белая рубаха, плащ с капюшоном, едва доходящий до коленей. Без длинного серого одеяния Хранителей девушка выглядела непривычно, по крайней мере не так солидно.

– Мне плевать, как далеко от города вы намерены уехать! – выпалила она на одном дыхании, сердито косясь на Магьер, сидящую на козлах фургона. – Лично я считаю, что за целый день, не считая половины ночи, мы проехали более чем достаточно!

Прежде чем Магьер успела достойно ответить на это заявление, Лисил, восседавший рядом с ней на козлах, легко спрыгнул на землю.

– Я согласен с Винн, – сказал он. – И кстати, Малец уже нашел подходящую прогалину, где можно со всеми удобствами остановиться на ночлег.

– Если бы мы сели на какое-нибудь судно, – заметила Магьер, бросив вожжи, – оно доставило бы нас через залив прямиком к Вудранской бухте и устью реки Вудрашк. Тогда нам не пришлось бы тащить с собой этот фургон и, кстати, беспокоиться о том, где остановиться на ночлег.

– Я уже говорил это и еще раз повторю: никогда в жизни я больше добровольно не поднимусь на борт никакой плавучей посудины! – огрызнулся Лисил. – Чтобы меня опять сутки напролет выворачивало наизнанку – слуга покорный!

Они спорили так уже не в первый раз, но и эта привычная сцена не принесла Мальцу успокоения. И все же он, держа ответ перед сородичами, ни единым словом не покривил душой. Да, он никогда не изменит своей цели, но никогда и не попытается подчинить своей воле Магьер. Переубедить ее – иное дело, и на это у него еще осталось время.

Пока Винн доставала из фургона дорожные пожитки, а Магьер занималась лошадьми, Лисил с бурдюком для воды направился в ту сторону, где сидел Малец. Проходя мимо пса, полуэльф рассеянно потрепал его по голове, но тут же отдернул руку и поморщился.

– В чем это ты ухитрился вываляться? – проворчал он, вытирая испачканную ладонь. – И вот это – стихийный дух?! Клянусь моим несчастным, отбитым о доски задом! Мы всего-то первый день в пути, а тебя уже надо отмывать!

Малец улегся там же, где сидел, и так лежал, не сводя глаз со своих спутников, пока ночь окончательно не вступила в свои права.

ГЛАВА 2

Две с лишним недели спустя Магьер, с выразительным вздохом осадив своего мохнатого пони, терпеливо ожидала, когда Лисил нагонит ее.

– У, дурацкий мешок с костями! – бормотал он под нос, обращаясь к своему смирному коньку.

Покинув Белу, они направились по Белашкийскому полуострову вглубь суши, обогнули с юга Внутренний залив и двинулись на восток вдоль низкого берега Белашкийского залива. Добравшись до устья реки Вудрашк, Магьер решила продать фургон и лошадей и сесть на баржу, которая шла вверх по реке. Винн так выбилась из сил, что ей было безразлично, какой способ передвижения избрать, зато Лисил сразу же и горячо поддержал идею Магьер. Морские путешествия он ненавидел всей душой, на реках же не было качки, которая изматывала его бесконечными приступами морской болезни. Да и плыть по реке на плавно скользящей барже было куда предпочтительнее, чем с утра до вечера трястись на козлах фургона. Течение, хотя и встречное, было несильное, и баржа по большей части продвигалась вперед так же быстро, как фургон по тракту. Прибрежные дороги были хорошо расчищены, и упряжки мулов бодро тянули баржу вверх по реке Вудрашк – на юго-восток, все ближе и ближе к таинственному прошлому Магьер.

Размеренное, тихое путешествие наполняло покоем смятенную душу Магьер, когда она и Лисил дремали на палубе, прижавшись друг к другу под одним одеялом. Винн и Малец тоже держались вместе. Чем дальше вверх по реке продвигалась баржа, тем сильнее блекли в памяти события недавних дней, уступая место делам давнего прошлого… И Магьер в первый день пути с непривычной для нее нежностью льнула к Лисилу.

– Мы так мало были вместе, только вдвоем, – говорила она, теснее прижимаясь к нему. – Одну ночь, всего только одну ночь…

Лисил обнял ее и улыбнулся:

– Да у нас впереди вся жизнь. Лично я не намерен торопиться.

Магьер вспомнила, как он впервые поцеловал ее в старых казармах, где размещалась миссия Хранителей в Беле, в ночь, когда наконец завершилась схватка с Торетом и его шайкой. Речь, которую Лисил произнес, перед тем как застигнуть ее врасплох поцелуем, до сих пор отчетливо и ясно звучала в ее памяти.

«Я прожил три жизни, – говорил он тогда. – Первую – на севере, в родных краях, когда вокруг были только ложь и смерть. Вторую – когда бродил с Мальцом по чужим краям. Третью – когда встретил тебя благодаря Мальцу, и с тех пор мы бродили уже вместе, дурача легковерных крестьян. Сейчас начинается моя четвертая жизнь, а суть всякой жизни в том, чтобы просто жить. И я повторяю: меня не так-то легко убить. Ты меня не убьешь».

Так мало времени прошло, с тех пор как на следующую ночь в первом же трактире по дороге из Белы они уснули, тесно прижимаясь друг к другу. Эта близость была еще внове Магьер, но тем более дорога, и ради себя самой – а еще больше ради Лисила – она желала, чтобы эта его четвертая жизнь оказалась последней по счету… и долгой, очень долгой.

Баржа плавно двигалась вперед, и рука Лисила под одеялом лежала на бедре Магьер. Магьер накрыла его ладонь своей, обхватила большим пальцем запястье. И тут же ощутила шрамы – следы ее собственных зубов, оставленные той долгой страшной ночью в Миишке, когда Лисил спас ей жизнь, поделившись своей кровью. И сейчас, коснувшись этих шрамов, Магьер, как всегда, содрогнулась от страха, но усилием воли не дала себе отдернуть руку.

Она смотрела, как по обе стороны от баржи скользит назад раззолоченный осенью лес, смотрела и видела не только перемены, порожденные сменой времени года. Чем дальше продвигались они между приграничными землями Белашкии на южном берегу и Стравиной на северном, тем разительнее менялось все окружающее. Миновала неделя пути, и баржа, оставив позади широкие и удобные тракты Белашкии, словно оказалась в ином мире, там, где река Вудрашк уже разделяла Стравину и Древинку. Обеим этим странам далеко было до белашкийской зажиточности, отсутствовало здесь и сильное центральное правительство, которое позаботилось бы о состоянии приречных трактов. Когда река сузилась, а ее течение едва заметно, но все же убыстрилось, хозяева баржи сменили собственных мулов на местные тягловые упряжки – окрестные селяне в преддверии зимы всегда искали случая подзаработать. Продвижение вверх по реке мало того что усложнилось, так еще и изрядно замедлилось. Преодолев за один день всего четыре лиги, баржа причалила к берегу у большого селения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});