Измена. Притворись моим драконом (СИ) - Вайра Эль

Рисовала? Синклер помнит, что люблю рисовать? Это не секрет, но я говорила ему об этом давным-давно, еще до свадьбы, смущенно показывая свои детские акварели.

Но я не рисовала уже давно… Сама не знаю, по какой причине. Возможно, это занятие слишком вдохновляющее для моей унылой жизни.

Я качаю головой и честно признаюсь:

— Нет, у меня нет красок.

Син выглядит озадаченным, как будто о чем-то задумался. Потом улыбается — лукаво, но беззлобно.

— А может, ты ударилась в садоводство?

Я не могу удержаться от смеха.

— О да, именно этим я и занималась! Проводила дни и ночи в саду, и как ты догадался?

Син тоже смеется, потому что знает — я предпочитаю наслаждаться видом растений издалека. Искренне не понимаю, какое тут удовольствие — целый день копаться в грязи, на жаре, а вокруг еще эти жуки... Дивора обожает садоводство, но мне это занятие решительно не подходит.

— А что тогда? — продолжает расспросы Син. — Надеюсь, ты нашла занятие по душе.

Он звучит так искренне, что я почти верю, будто ему не всё равно.

— Ну-у-у… два раза в неделю я читаю детям в деревне.

Син удивленно моргает.

— Читаешь детям?

— Да, там есть мальчик и девочка, которые с трудом учатся читать. Я им помогаю. Ну и заодно мы с Молли разносим беднякам хлеб, фрукты, лекарства… В целом, ничего особенного. Обычные обязанности герцогини, которая обосновалась за городом.

— А ты не скучаешь по Идригасу?

Я вздрагиваю. Мой первый порыв — это выпалить: «Очень!».

Конечно, я скучаю, но… Я останавливаю признание, желая отпустить мечты о прошлом. О блистательной жизни, где мы с Сином красовались бы на балах, влиятельные, богатые и счастливые… Но эти мечты были основаны на лжи. Иллюзии. Мне не стоит об этом забывать.

— Мне нравится жить за городом, — отвечаю я самым бесцветным тоном, на который способна.

Син медлит. Потом произносит:

— Понятно.

Звучит равнодушно. Больше не заинтересованно. Но я чувствую на себе его внимательный, изучающий взгляд.

— Ну, а мне нравится жить в столице, — продолжает он.

О, разумеется. Конечно, ему нравится! Там же и Мелисса, и столько разных женщин…

Я возвращаюсь к чтению журнала, пока обида слишком явно не отразилась на моем лице. Перелистываю страницу, но получается резко, и краешек с треском рвется, рассекая пополам блестящую картинку со шляпкой. Ну вот…

Злость поднимается, но вовсе не на Синклера. Я злюсь на себя. Как я вообще могла допустить всё это? Почему позволила ему обвести себя вокруг пальца?

Но, конечно, Синклер всегда был на высоте. Ему каким-то образом удавалось притворяться влюбленным в меня так долго, так убедительно. Однако факт остается фактом — он солгал мне. Только дуры прощают такое, а я отказываюсь быть дурой.

Вот почему нельзя допустить поцелуев. Возможно, мы и проведем вместе несколько ночей, но я не должна снова стать жертвой его чар.

Глава 7. Синклер

Глава 7. Синклер

Примерно через три часа мучительной тишины и не менее мучительной тряски мы прибываем в Горф-нест — обитель рода Горфилдов. Это здание на шесть этажей, с тремя вытянутыми башнями и мощным фундаментом из темного камня, призванного имитировать скалы, в которых раньше селились грифоны.

Я выпрыгиваю из кареты первым и помогаю Роми спуститься. Пока слуги суетятся, выгружая наши чемоданы, я ежусь на холодном ветру и предлагаю жене поскорее зайти внутрь.

Ее мать уже стоит на вершине широкой парадной лестницы, у входной двери, и улыбается нам.

Леди Эления, вдовствующая маркграфиня — красивая женщина. Миниатюрная, с золотыми волосами и карими глазами, она выглядит, как зрелая версия Романии. Она всегда относилась ко мне с уважением и добротой, даже после того, как ее дочь рассказала ей обо мне всё самое худшее. Возможно, в этом есть заслуга Джаспера — подозреваю, что он немного сгладил рассказы Роми, очистив мое имя.

В любом случае, если леди Эления и когда-нибудь на меня и сердилась, то ни разу не подавала виду. А что, если она тоже притворяется? Будет забавно, если каждый станет притворяться в этом году.

Ну, все, кроме Джаса. Если кто и выскажет правду всем и каждому в лицо, то это, без сомнения, будет.

— Ваша Светлость, — приветствует меня леди Эления скромным, но почтительным реверансом, когда мы с Роми поднимаемся.

— Рад вас видеть, леди Эления, — отвечаю и искренне улыбаюсь, ведь это правда.

После обмена любезностями нас с Романией ведут по коридорам и лестницам Горф-неста. Внутри всё пахнет Хон Галаном — имбирными пряниками, сосновыми ветками и горящим деревом, потрескивающем во множестве каминов.

Здесь всё равно так, как я запомнил. Как в те счастливые времена, когда я, еще мальчишка, проводил зимние праздники с семьей своего лучшего друга. Это было лучше, чем в моих родовых поместьях, рядом с равнодушной и вечно обиженной матерью.

На стенах и потолках пылают свечи, а все люстры, бра и подсвечники сделаны исключительно из серебра или бронзы. Это всегда казалось мне забавным — те, кто может найти залежи золота по запаху, старательно избегают этого самого золота в своих домах.

Но я точно знаю, что в подземельях Горф-неста хранятся несметные богатства — предки Романии начали копить их с незапамятных времен, еще когда грифоны называли себе королями. Тех королей давно уже нет, но их потомки стали хранителями золотых запасов. Вот почему из грифонов получаются отменные казначеи, стражи сокровищниц и самые талантливые ювелиры.

Ну а взять в жены грифоницу — настоящая удача. Больше ни у каких девиц в империи не бывает столь щедрого приданого. Когда Романия дебютировала на балах, за ее юбками таскалась добрая половина холостяков Идригаса, а кое кто приезжал и из других городов. Но она выбрала меня… А потом бросила, не оставив шанса.

Роми передает дворецкому свою меховую накидку и перчатки и поворачивается к матери.

— Как дедушка? К нему можно сейчас?

— Да, сегодня у него всё хорошо, он в отличном настроении.

Роми заметно расслабляется, а ее мать продолжает:

— Пойдемте, я отведу вас к нему, — она улыбается мне, немного хитро, но по-доброму. — Он с нетерпением ждет встречи с вами. С обоими.

Она делает акцент на последнем слове, и я прищуриваюсь. Леди Эления же должна понимать, что мы с Роми просто играем?

— Я тоже с нетерпением жду встречи с господином Элдером, — отвечаю я. — Мы с ним не виделись преступно долго.

Пока мы шагаем за леди Эленией, я кладу руку Романии на поясницу, пропуская ее вперед у подножия очередной лестницы. Безошибочно чувствую, как она вздрагивает от моего прикосновения, но не подает виду. Она не смотрит на меня, а лишь слегка приподнимает юбки и следует за матерью.

Всю дорогу до покоев ее дедушки мои мысли то и дело возвращают к разговору в карете. Образ прекрасной Романии, читающей книги детям и обучающей их чтению, поражает мое воображение. Заставляет сердце сжиматься от нежности.

Когда-то она мечтала, чтобы у нас было четверо детей. Но в последние два года мне казалось, что Роми предпочтет остаться бездетной, чем начнет от меня рожать. Но теперь, услышав ее разговоры о деревенских детях, я, кажется, понял, в чем причина столь быстрого согласия с моим вторым условием…

Возможно, Роми всё-таки хочет от меня детей? Это было бы чудесно. Во всех смыслах.

Размышления прерываются, когда мы останавливаем у двери нужной спальни. Леди Эления стучит один раз, а потом немного повышает голос.

— Папа, это Роми и Синклер! Они хотят тебя проведать.

— Войдите! — раздается возглас с той стороны.

Как только дверь открывается, Романия отстраняется от меня и бросается к кровати дедушки. Я веду себя сдержаннее, но тоже подхожу к старому герцогу.

— Дедушка! — восклицает Роми, наклоняясь, чтобы его обнять.

— Моя дорогая! — улыбается он.

Одетый в бордовый шелковый халат, он сидит, опершись на огромную гору подушек. Выглядит вовсе не так, как я ожидал. Для того, кто собирается умереть, Элдер Горфилд слишком подтянут, румян и весел. Никакой серой кожи, изможденного лица или других признаков тяжелой болезни.