Анжарская академия. Теория и практика любовных чар (СИ) - Княжина Елена

Вейрон натянул на лицо нечитаемую маску и, поманив Джонаса, молча вышел за дверь. Мои ученицы проводили его мечтательными взглядами. И я сделала вывод, что это только меня он больше не привлекает.

– Опросим водителей вояжеров сейчас же, – послышалось повелительное из коридора. Кристиан привык, что все крутится вокруг его богоподобной персоны.

Любопытно, что они не поделили с Райсом? И куда на самом деле пропала ассистентка целителя? Одно ясно: он в Анжар не за мной приехал.

Но легче в груди от этого умозаключения не стало. До чего нелепое, болезненное совпадение, что в ночь весенних даров мы с Кристианом снова оказались под одной крышей!

– Танна ди Маюрте и Оллия Эльтор прибыли на диагностику, – отчеканила сухо, потирая горящую грудь. Слишком много испытаний для моей нервной системы за сутки. – Я с вашего позволения поприсутствую, сир Граймс. Девушки опасаются принудительной ампутации мозга.

– Это еще посмотреть надо. Есть ли там, что ампутировать? – вздохнул Граймс, натягивая на лицо привычное язвительное выражение. – Присутствуйте, мисс Хендрик, сколько пожелаете. Ваша аура мне теперь не мешает.

Вспыхнула, чувствуя, как по щекам расползлись алые пятна. Я всегда очень некрасиво краснела в его присутствии.

– Присаживайтесь, юные леди, – едко бросил целитель, указывая на кушетку. – Не юные могут постоять за спиной.

Поджав губы, я прошлась по кабинету. Вытоптала каблуками дорожку вдоль окон. Бросила неловкий взгляд в урну, надеясь найти в ней свои удобные туфли. Но Граймс их, похоже, перепрятал.

Растерянно сопя, я покосилась на целителя. Через его плечо было видно, как он водит пальцами вокруг курчавой головы Танны. Молча, не отпуская никаких непотребных комментариев. Необычно для Альвара Граймса.

Почувствовал мой взгляд, он обернулся. Посмотрел цепко, оценивающе.

– Только не отвешивайте новых комплиментов моей ауре, – пресекла попытку, едва он открыл рот.

Хватит с меня его колкостей!

– Не собирался, – фыркнул насмешливо. – К тому же, там больше нечему отвешивать. Рабочая оказалась методика, да, мисс Хендрик?

Передернув плечами, я прошлась до его стола и уселась в глубокое скрипучее кресло, ощущая бедрами тепло недавно покинувшего его мужчины.

Я всю ночь его ощущала… Этого вот мужчину. С его варховым теплом.

– Хмм… – нагнулась ко второй урне, что под столом.

Развернула комок бумаги, стряхнув с него розовое стекольное крошево. Наморщила лоб, вчитываясь в беспокойный почерк мисс Лонгвуд.

– Хотите что-то спросить? Сказать? – нервно уточнил Граймс, отвлекаясь от диагностики.

– Только то, что если девушка бежит от Кристиана Вейрона… – я потрясла запиской, написанной явно второпях. – Значит, у нее есть причины. Надеюсь, ваша ассистентка уже очень далеко отсюда.

– Надейтесь, моя драгоценная… Уже уходите? – Граймс проводил меня до двери долгим взглядом. Не моргнул даже. И я, ободряюще кивнув разволновавшейся на кушетке Танне, вышла в коридор.

Глава 6

Альвар Граймс

Остаток диагностики он провел без капли интереса. Выписал девицам восстанавливающее снадобье, выдал по ампуле и выдворил за дверь. В отсутствие ассистентки бумажная волокита ложилась на его плечи, и Граймс с неохотой достал бланки из ее ящика.

Все естество точило раздражением: утро началось не с того. Его внезапная популярность – у сира Райса, у ректора Джонаса, у недобитого гхарра из Хитаны – вызывала зубную боль. Слишком много навалилось сразу после пробуждения, не давая толком осмыслить произошедшее.

Он все-таки не сдержался. Лучше бы и впрямь ремнями себя привязал к той кушетке и не отпирал Эльзе. Лучше бы над ним поутру смеялась вся академия, обнаружив главного целителя в столь нелепом виде.

А теперь все усложнилось настолько, что его фирменная язвительность дала сбой. И нормальных едких шуток, которыми он привык отгораживать мир от себя, на ум не приходило.

Хуже того: Альвара до сих пор не отпустило. Живот жгло желанием, хотя прошлой ночью он дал себе волю. Вдоволь насладился податливым телом, так великодушно предоставленным в его распоряжение. Осмотрел мисс Хендрик до последней родинки, подверг тщательной диагностике каждый участок нежной, никем не тронутой кожи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ничего себе «Жетемия» попалась… Крепкая, сильная. Пролонгированного, чтоб ее, воздействия!

Хотелось выгнать всех: и девиц пострадавших, и ректора с его хитанцем. И прижать раскрасневшуюся теоретичку к себе.

Она так волновалась вчера, оказавшись в его постели… В ней, надо признать, давно никого не бывало. Он и сам там был редкий гость.

Про студенческие годы Альвар наврал. Не припомнит он случая, чтобы отмечал «весенние дары». Дрянной праздник, глупый, наполненный показным смущением и порочным ожиданием. Нет, в те времена его больше увлекали магические эксперименты и трактаты целителей-новаторов, а не квахарки, мечтающие о большой и чистой.

Никакой большой и чистой он предложить не мог. Он целитель. И, похоже, уже родился с жилкой цинизма внутри.

Граймс умел резать – тогда, когда нужно резать. Умел делать больно – чтобы потом стало хорошо и хворь отпустила. Умел хладнокровно оценивать шансы на успех и рисковать с экспериментальными методиками.

В какой момент его одолела тошнота от всего вокруг? Они с Райсом были похожи. В том смысле, что повидали всякое и забыли, каково удивляться. Разве что Граймс не избегал общения, считая свой острый язык одним из самых надежных и болезненных видов оружия.

Еще в академические годы Альвар отстранился от чужой боли, оградил себя от излишней сентиментальности, от глупого сочувствия. Он ведь хотел быть хорошим целителем. Лучшим. А сантименты в его профессии ни к чему.

Человек, который боится отрезать важное, так ничего и не отрежет. Рука дрогнет. И он потеряет своего пациента.

В конечном итоге своей циничностью и равнодушием Граймс оказывал огромную услугу жителям Эррена. Своим подопечным. Его рука не дрожала в ответственный момент.

Обычно не дрожала.

Граймс скомкал бланк, на котором вывел непонятный набор слов. Ручка вывалилась из ослабших пальцев, и живот наполнился привычным жаром. Со вчерашней ночи привычным. Да гхаррова же «Жетемия»!

Эльза Хендрик

Шутка природников удалась на славу. Уже подкрадывался вечер, я успела провести три лекции и наскоро пообедать, а грудь все так же грелась странными, ненужными желаниями. Студенты Райса призывали чувства, а призвали… Варх знает что!

Выкинуть Альвара из головы не получалось, и я смирилась. Позволила ему по-хозяйски обосноваться в углу сознания и со стороны наблюдать за моими действиями. Рано или поздно он оттуда сам уйдет, так ведь? Раз это шутка, она не может длиться вечно.

Окинув отражение неодобрительным взглядом, я сбросила непривычные круглоносые туфли и уселась на кровать. Упала на подушку спиной… и тут же охнула, когда живот скрутило спазмом. Целителем Граймс был отличным. Но даже ему не под силу вылечить все, что натворил.

Пальцы ног поджимались от покалывающих, неловких воспоминаний. Наверное, стыдно в моем возрасте смущаться из-за ночи с мужчиной. Но первый опыт – он для всех первый. Даже для тридцатилетних теоретичек.

Это было необычно. Но приятно. И чем дольше оно происходило, тем с большим интересом я включалась в странную игру. В танец, который принято танцевать без одежд.

Без своего халата и рубашки Альвар Граймс оказался весьма привлекательным мужчиной. Я, конечно, и раньше отдавала себе отчет, что его лицо не отталкивает. Язвительные речи – вот те отталкивают, да, на то они и рассчитаны. А вчера я имела возможность на практике ощупать худое долговязое тело, оказавшееся довольно крепким и неожиданно тяжелым.

Я прикрыла глаза, поерзав затылком на подушке, и судорожно вздохнула. «Романтика Ахавы» не отпускала. Я почти не помнила деталей, лишь эту щекотную волну, накрывающую жаром все тело. Снова и снова.