Лампа для Медузы - Уильям Тенн

Чем он рискует — по сравнению с тем чудовищным концом, что со всей определенностью ожидает его через сутки? Он уже достаточно насмотрелся на этих древних греков, чтобы проникнуться глубоким уважением к эффективности их судебной процедуры в отношении любого деяния, которое они считали преступным. Например, вряд ли у них были такие понятия, как апелляция или освобождение под залог…

— Даже, — продолжал Гермес, четко произнося каждое слово, — даже ради возможности вернуться в свое время?

Энн вскрикнула, и посланец богов сердито велел ей замолчать. Он коснулся своего пояса и стал невидимым. Потом он снова появился, с тревогой глядя вверх на решетку и держа руку на поясе.

Перси был удивлен тем, что этот тип оказался чересчур нервным для предполагаемого божества. Кроме того, его удивило, что ему предложили именно то, в чем он крайне нуждался и чего отчаянно желал. Была ли цена, которую он должен заплатить, слишком высока? Глупо. Что бы ни пришлось ему совершить, сколь бы ни было это рискованно и тяжело, он мог получить возможность вновь оказаться в своей эпохе. Не говоря уже о том, что ему очень хотелось покинуть свое нынешнее местопребывание до того, как наступит время завтрашнего ужина.

— Я согласен, — твердо сказал он. — Чего бы вы от меня ни хотели, я согласен. Но послушайте. Наш договор должен относиться к этой девушке в той же степени, как и ко мне.

— Хорошо! — Золотой человек достал небольшой мешочек. — Возьми это. Когда они завтра поведут тебя на казнь…

— Эй! Я думал, вы заберете нас из этой ямы. Почему вы не можете просто взять нас с собой?

Гермес нетерпеливо покачал головой. Казалось, он был крайне заинтересован в том, чтобы убраться отсюда как можно скорее.

— Потому что не могу. У вас нет… нет силы. Делай, как я сказал, и все будет в порядке.

— Послушай его, Перси! — убедительно сказала Энн. — Это наш единственный шанс. Сделаем, как он говорит. Кроме того, он бог. Он должен знать, как поступать в этом мифическом мире.

Гермес снова улыбнулся своей мимолетной улыбкой.

— Когда они выведут тебя наружу, начни говорить — так долго, как только можешь — о той неприятности, которая с ними произойдет. В чем бы она ни заключалась, они заставят тебя сражаться…

— Меня не заставят с кем-то сражаться, — заметил Перси. — Меня…

— Сварят на медленном огне, я знаю! Но, можешь мне поверить, тебя заставят сражаться с кем-то или с чем-то. Когда будешь говорить, незаметно сунь руку под одежду, в этот мешочек. Начинай поглаживать зернышки, которые ты там найдешь, сжимай их, три их между ладонью и тканью мешочка. Когда они начнут шевелиться и самостоятельно двигаться, как можно быстрее вступай в борьбу! Все, что ты должен затем сделать — разбросать их по земле вокруг себя и отступить назад. Как только…

Он замолчал и схватился за пряжку. По другую сторону решетки появился факел, и сквозь нее заглянули два бородатых стражника.

— Могу поклясться, я что-то видел, — сказал один.

— Ну что ж, можешь вызвать стражу и спуститься вниз посмотреть. Я пошел на пирушку.

Человек с факелом выпрямился.

— Я тоже. Если я что-то и видел, у меня нет охоты с этим связываться. Пусть разбирается утренняя стража.

Из темноты возник мешочек и сам опустился в руку Перси.

— Запомни, — послышался удаляющийся шепот, — не начинай тереть эти зернышки слишком рано, но и не жди слишком долго. Как только они начнут шевелиться, ты должен сразу же вступить в борьбу.

Решетка быстро поднялась и снова опустилась. Послышалось последнее указание:

— И не заглядывай в мешочек сегодня! Не смей к нему прикасаться, пока это тебе не потребуется!

Они почувствовали, как он бесшумно скрылся над их головами. Энн придвинулась ближе к Перси, и он успокаивающе обнял ее.

— Слишком много запретов, — проворчал он. — Мол, все как надо, но не пытайся выяснить, что это! Как будто француза подвели к ряду аптечных склянок с этикетками, написанными по-китайски, и предупреждают его, чтобы он принял, скажем, аспирин, прежде чем температура у него не поднялась еще выше, но чтобы он не трогал снотворное, которое достаточно сильное для того, чтобы его убить. За кого он меня принимает?

Энн всхлипнула, почти на грани истерики.

— Знаешь, Перси, это первый, самый первый луч надежды, который я увидела с тех пор, как очутилась в этом ужасном мире! А ты ворчишь, что указания не слишком тебе ясны!

«В конце концов, — логично, но про себя, подумал он, — ведь именно мне предстоит сражаться с Горгоной!»

— Я, собственно, не жалуюсь, — сказал он вслух, когда они сели рядом.

— Но непонятные объяснения меня раздражают. Мне все время кажется, что меня хотят одурачить.

— Представь, что ты сидишь в ресторане, — сонно пробормотала Энн. — Или в парикмахерской. Представь, что ты идешь в магазинчик модного платья на Авеню, трогаешь чудесные ткани и представляешь себя в прекрасном новом костюме. И тебе все время кажется, что ты действительно дурачишь продавщицу, заставляя ее верить, что у тебя достаточно денег, чтобы все это купить. И когда человек, который тебе не нравится, пристает к тебе, ты можешь заставить его прекратить. А если он не отвязывается, ты можешь закричать, и помогут тебе, а не ему. О, цивилизация, цивилизация!

Она уснула в его объятиях. Перси нежно погладил ее и начал готовиться ко сну сам. Позади был длинный, утомительный день. Длинный? Всего три тысячи лет или около того!

К несчастью, он еще не успел заснуть, когда началась казнь. Будучи под землей и довольно далеко, он не мог что-либо видеть. Однако он почти все слышал…

Прошло несколько часов, прежде чем Перси наконец задремал и перестал думать о человеке, который появился на склоне холма, утверждая, что он — Персей. Сколько Персеев было в этом мире? Как будто кому-то действительно очень было нужно, чтобы Горгона была убита, и тот посылал сюда одного исполнителя за другим.

Кем был настоящий Персей? Этого Перси не знал, но определенно знал, что это не он. И он был пока что единственным, кому доверили убить Горгону. Но что из себя представляет Горгона? Еще один вопрос…

Утром в их камере оказался третий заключенный, Агесилай.

— За что тебя? — спросил его Перси, когда тот со стоном пошевелился.

— Ни за что, — ответил старик. Он сел, прислонившись к стене, и начал выбирать вшей из бороды. Найдя очередную, он улыбался и шумно раскусывал ее зубами. — Я здесь из-за моего брата.

— Что значит — из-за твоего брата?

— Он совершил великую измену вчера ночью, и ему вышибли мозги в соответствии с законом, который издал царь через несколько минут после того, как он ее совершил. Царь, однако, был все еще очень огорчен, и издал еще один закон, гласящий, что все кровные родственники несут ответственность в случае великой измены. Я единственный кровный родственник, и потому я здесь. Сегодня мне тоже должны вышибить мозги.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});