Телохранитель Ника. Клетка класса люкс - Дия Гарина

Въезжая в раскрывшиеся ворота резиденции господина Челнокова, я разглядела впереди рдеющие габаритные огни его «форда» и, вспомнив о том, что моя подопечная не совсем одета, скомандовала:

– Живо надевай мой пиджак! Он лежит рядом с тобой на сидении. Не хватало еще, чтобы отец тебя раздетой увидел…

– Ага! Боишься! – поддело меня несносное создание, пытаясь попасть в рукава и непроизвольно хихикая. – Если фазер узнает, он тебя завтра же уволит. А я вот возьму и все-все ему расскажу!

– Правда, что ли? – хмыкнула я. – Сама-то не боишься? Папа у тебя крутой: узнает, чем ты занималась, не только с меня, но и с тебя голову снимет…

– Не-е, не снимет. Но думаю, нам лучше не посвящать его в подробности нашего первого выхода в свет.

– Согласна, – мой кивок был чересчур энергичным, но у меня будто камень с души свалился. Все-таки снова остаться безработной – не слишком влекущая перспектива.

– Ну вот, теперь мы повязаны! – жизнерадостно объявила Эля. – У нас есть тайна, о которой знаем только мы двое.

– Трое, – перебила я радостное щебетание, въезжая в гараж, – Павел в курсе. Это он помог мне тебя из милиции вытащить. Но не думаю, что он нас выдаст…

При упоминании старшего брата Эля вся как-то сжалась и надолго замолчала. Странно. С чего это такая реакция? Надо будет выяснить. А пока мы с видом заговорщиков пробирались коридорами коттеджа, чтобы, упав на кровати в своих комнатах, немного отдохнуть от такого насыщенного событиями вечера. Правда, немного не рассчитали время и буквально налетели на слегка нетрезвого Челнокова, который в сопровождении супруги и верного секретаря медленно шел по направлению к своей спальне.

– А, Эля! – улыбнулся он. – Что-то ты рановато вернулась. Я уж думал, на всю ночь загуляешь. Ну как, хорошо отдохнула?

– Супер! – вымученно улыбнулась дочурка. – Так я еще никогда не отдыхала. Будет что вспомнить!

– Ника Валерьевна, – Челноков наконец-то соизволил меня заметить, – что скажете? Как прошел ваш первый рабочий день, точнее, вечер?

– Нормально. Кажется, мы с Элей уже нашли общий язык…

– Вам повезло! – неожиданно вмешалась Светлана, пристально глядя на Элю. – В первую же неделю, и нашли общий язык. Может быть, как раз тот, который я потеряла? Мы вот с Элечкой до сих пор его найти не можем. А я ведь так хотела заменить бедняжке мамочку…

– Ты пьяна, Света! – Челноков не повысил голоса, но молодая женщина буквально подавилась следующей фразой и испуганно уставилась на мужа.

– Прости, Володя, я… Это больше не повторится.

– Ладно, проехали, – великодушно махнула рукой Эля, даже не заметив, что от этого движения мой пиджак, который был ей размера на четыре велик, совсем сполз с правого плеча.

Не заметил этого и испепеляющий взглядом супругу Челноков. Зато сама испепеляемая, не выдержав тяжелого мужниного взора, отвела глаза и, конечно же, разглядела все, что не нужно. И что пиджак на Эле с чужого плеча, что под пиджаком этим ничего нет, и даже тщательно запудренный порез на моей шее. Но, что бы ни подумала о нас Светлана, своими предположениями она не собиралась делиться ни с кем. По крайней мере, пока. И мило улыбнувшись, потянула Челнокова за собой:

– Идем дорогой, я сегодня очень устала. Прием был такой нудный, можно было со скуки умереть. Хорошо, хоть Эля со своей бдительной телохранительницей, судя по всему, повеселились от души.

– Идем, Света, – кивнул остывший Челноков. – Спокойной ночи, Эля. Я тоже рад, что ты развлеклась. Надеюсь, все твои каникулы пройдут так же весело, как сегодня.

Пока супруги в сопровождении зевающего Сережи удалялись по коридору, я сосредоточенно плевала через левое плечо, моля всех святых, чтобы вечер, подобный сегодняшнему, не повторился никогда. Еще один такой вечерок – и меня можно будет в психушку сдавать. Утешает только то, что он все-таки закончился. Так мне казалось.

– А почему это тебе папа всю ночь разрешает гулять, а меня даже к компу после часа не подпускает? – осведомился выглянувший из своей комнаты Генка, состроив недовольную мину.

– Вот будет тебе пятнадцать, тогда и подпустит, – раздувшись от важности, изрекла старшая сестрица и быстро показала мальчишке язык.

– Так тебе пятнадцать только через неделю будет, – обижено протянул младший Челноков.

– Вот именно. Всего через неделю! – радостно засмеялась Эля. – Интересно, что папка мне подарит? Хорошо бы щенка! Пушистого!

– Хорошо бы комп суперский, – тут же поправил ее брат.

– Зачем мне еще один комп? – удивилась Эля.

– Затем, что ты уедешь в Англию, а комп мне достанется. А то отец говорит, что я не дорос еще до таких дорогих вещей! Каких-то двадцать тысяч баксов родному сыну пожалел!

Возмущенный до глубины души родительским непониманием, он хлопнул дверью, за которой сразу же завыло, забухало и завизжало, сообщая, что юный вундеркинд вернулся к приостановленной «стрелялке».

– Совсем на компьютерах помешался, – прокомментировала старшая сестра, покручивая у виска пальчиком, – скоро говорить разучится. Будет только чатиться и аситься.

– Чего-чего? – замотала я уже плохо соображающей головой.

– Ну, в чатах сидеть и по «аське» болтать.

Честно говоря, мне понадобилось бы дальнейшая расшифровка, и, быть может, не одна, но мы наконец-то добрались до наших комнат, расположенных дверь в дверь.

– Спокойной ночи, Зоя Космодемьянская, – подмигнула я Эле.

– И тебе того же, великая журналистка, – не осталась та в долгу и, зевнув во весь рот, скрылась за темной дубовой дверью.

Последовав примеру своей подопечной, я вошла в комнату и, не включая свет, без сил упала на диван. Но тут же подскочила, ощутив под собой вместо привычной мягкой поверхности нечто твердое и шевелящееся. С криком «Черт!» я кинулась к выключателю, но, перехваченная сильными мужскими руками, была вынуждена остановиться.

– Тихо, тихо! Это я! – раздался голос Павла Челнокова, и вспыхнувшая через секунду настольная лампа зажгла озорные огоньки в его зеленых волчьих глазах. – Прости, что напугал. Ждал тебя и, кажется, отрубился. У меня так иногда бывает.

Он улыбнулся несколько смущено и, нырнув за изголовье дивана, извлек оттуда поднос с большой пиццей, уже нарезанной на порционные куски и непочатой бутылкой виски, зажатой между двух широких приземистых стаканов.

– Мне ребята из ГУВД позвонили и сообщили о твоих подвигах. Вот я и подумал, что тебе не помешает снять стресс. А лучшего способа, чем этот, – Лик повел тщательно выбритым подбородком в сторону крепкого заграничного напитка, – по-моему, еще не изобрели. Ты как насчет виски? Ничего другого под рукой не оказалось, а устраивать обыск на кухне, честно говоря, не хотелось…

Мне бы так же честно ответить, что я больше наcчет красного сухого, но все слова куда-то неожиданно подевались, а мысли совершили дерзкий побег, оставив в голове зияющую пустоту. И только в сердце теплым котенком свернулось подозрительно знакомое сладко ноющее чувство. Нет. Нет! Мы так не договаривались! Я не хочу! Не хочу снова… Он мне ни по каким параметрам не подходит. Ему и тридцати-то нет. Пацан, мальчишка! Что он о себе воображает?!

– Сойдет и виски, – грубовато бурчу я, усаживаясь на диван и обхватывая колени руками. – Мне действительно нужно расслабиться.

Лик молча открыл бутылку, наполнил стаканы на треть и, протянув мне один, неуверенно предложил:

– Может, на брудершафт?

– Не стоит. Мы все равно уже на «ты». К чему лишние церемонии?

– Верно. Ни к чему. Тогда за твой первый рабочий день. И за то, что он, несмотря ни на что, закончился.

Мы чокнулись. И пока виски обжигало непривычное к спирту горло, я успела подумать, что теперь, для того чтобы электрическая дрожь пробежала по телу, мне уже не нужно физического контакта с “объектом”. А значит, добром все это не кончится. Какое уж добро, если дверь широко открывается и возникшая на фоне темного дверного проема Эля, едва прикрытая прозрачной ночной рубашкой, язвительно интересуется:

– А чё это вы здесь делаете?

– А ничё, примус починяем, – отвечаю я и, с удивлением ощутив заливающую лицо жаркую волну, перехожу в контратаку. – Кстати, тебе не говорили, что перед молодым мужчиной в неглиже расхаживать неприлично?

– Вот еще, – фыркает бесстыдница, – я, может, тренируюсь перед тем, как в стриптизерши пойти! И потом, я как-то привыкла. Меня ведь сегодня уже заставляли раздеваться… Капитан этот из ментовки. Так зенками и шарил, так и шарил…

– Он прикасался к тебе? – очень тихо спросил Павел, не отрывая глаз от своих рук, крепко обхвативших стакан. Я даже испугалась, что толстое стекло расколется на сотни мельчайших осколков и придется извести все бинты из моей личной аптечки на изрезанные пальцы бывшего омоновца.

– Н-нет. Нет, Паш, не прикасался, – замотала головой разом присмиревшая Эля.

– Его счастье, – еще тише пробормотал Лик и поднялся. – Ладно. Пойду я. Спокойной ночи, Ника. А про твои выкрутасы, Элька, я с тобой завтра поговорю…