Тихий омут - Анатолий Галкин

– Так вы меня, Юрий Иванович, в Африку хотите послать?

– Зачем же, Олег. Мы не повторимы. И там опасно было. Мог и лев победить. Сейчас мы делаем так, что риск вроде бы и есть, но его – нет.

– Понятно. А как сейчас этот убийца льва?

– Процветает, Олег, процветает. Бизнес его в гору пошел. Он так и говорит: затратил, мол, здесь копейки…

– Центы!

– Да, центы, а получил – в сто раз больше.

Когда Карин проводил Крылова, договорившись, что «боевые занятия по поднятию тонуса» начнутся уже завтра, он устало развалился в кресле и попытался вспомнить детали разговора, реакции, нюансы, мимику. «Похоже, весьма достойный клиент. Пока нет никаких поводов сомневаться. Нормальный кандидат, перспективная заготовка для большой игры».

Даже не взглянув на боковой столик, Карин протянул руку и взял трубку телефона – прямая связь с замом, Василь Васильевичем Дрожжиным.

– Я тут с новеньким беседовал. Пока все вдохновляет. Ты возьми у меня его данные и проверь, что только возможно.

– Как его звать – величать?

– Некто Олег Крылов, тридцати лет. Промышлял торговлей. Что-то возил в Севастополь, водку из Харькова. Контрабанда. Проверь, одним словом… Завтра в полдень он у тебя будет. Начни с ним по третьей схеме.

– Понял.

– Как у тебя с Камчаткой?

– Недельная готовность. Но со мной пока пять человек. Две вакансии, Юрий Иванович. Может ты поедешь?

– Шестым? Все равно мало. Ты, Дрожжин, завтра к этому Крылову присмотрись. Понравится – прямо и предлагай: седьмым будешь?

* * *

От метро «Лубянка» Тучков мог за пять минут дотопать до работы. Но этот путь он использовал только тогда, когда опаздывал. Обычно он доезжал до «Чистых прудов» и не спеша прогуливался по тихим переулкам. Бобров, Милютинский, Сретенский.

Сегодня Тучков получил последние проверки по Карину и Дрожжину. Все чисто. Впрочем, он и не очень-то рассчитывал на подарок судьбы. Сообщили бы из ГИЦ ГУВД – Карин есть известный киллер. И порядок – ковыряй дырку для ордена. Но о таком киношном варианте Тучков даже и не думал.

Чистой пришла и проверка о принадлежности к агентурной сети. Правда, в данном случае штамп «Нет сведений» означал только то, что проверка проведена. Кто же будет отвечать: «Есть сведения. Карин – агент Иванова?» Такая глупость недопустима. А тут – проверим и, если «нет», то «нет», а если «да», то сообщили тому, у кого он на связи. Можно ждать звонка: «Чего это ты моим интересуешься?» А может и не позвонить: хозяин – барин.

Тучков мысленно похвалил себя, что не стал регистрировать и докладывать сообщение «Пегаса». Зачем? Получить полковничью резолюцию: «Взять в активную разработку», а что потом? Писать планы мероприятий и бодаться с Петровкой? Это не десять лет назад. С кем сейчас «активно» работать? Остались или сосунки – только что из Вышки[1] или те, кто задницу от стула боится оторвать. Все шустрые давно уж на воле. И места-то у всех теплые, денежные. Все справедливо. Специальный отбор был. Элитная структура… Бывшие комсомольские работники – те больше по банкам сидят. У спортсменов своя ниша, не дай бог с ними встретиться. Инженеры из НИИ – те чаще в челноках промышляют. Славно все распределилось!

Мудрые мысли Тучкова прервал телефонный звонок.

– Тучков. Слушаю вас.

– Павел Васильевич, это генерал Баскаков. У вас есть проход в Дом Два[2]?

– Есть!

– Мне срочно надо с вами переговорить. Жду вас через… пятнадцать минут. Своему руководству можете не докладывать.

Генерал скороговоркой назвал подъезд и номер своего кабинета и, не прощаясь, повесил трубку.

Тучков быстро пролистал справочник оперативной связи. Есть такой – Баскаков Илья Константинович. Жаль, что должностей здесь не пишут. Плевать! Скоро узнаю.

Выскочив на Лубянку Тучков быстрым шагом, лавируя между прохожими, устремился к мрачному серому зданию. Четвертый подъезд здесь, по центру Фуркасовского переулка.

Дом Два Тучков не любил. Там все дышало злыми и кровожадными предвоенными годами. Запутанные переходы, дубовые панели в коридорах и кабинетах, черные грибы старинных ламп, скрипучий паркет. Находясь здесь, Тучков часто вспоминал фразу из какой-то телеигры: «А какие ассоциации у вас возникают при слове… НКВД?» Именно эти.

Да, Дом Два – это не старое здание Московского управления. Там амурчики и нимфы на голубом фоне, китайский зал, немецкий кабинет, зеркала, камины. Одно слово – архитектор Растрелли. И градоначальник Ростопчин здесь жил, и Наполеон. А рядом домик князя Пожарского. Совершенно другой аромат, другие ассоциации…

Тучков потянул на себя тяжелую дверь и проскользнул в холл четвертого подъезда. Здесь перед прапорщиком можно перевести дух – удостоверение будут просматривать не менее двадцати секунд. Традиция!

Генерал Баскаков оказался много приветливей и живее, чем это могло показаться после телефонного разговора. Он даже поспешно выскочил из-за стола и бросился к двери, протягивая руку простому майору. В застойные времена Тучков знал лишь одного такого начальника. О нем даже легенды ходили. Ему не очень верили, но… было приятно. Демократичность общения подкупала.

Тучков спокойно ждал сути дела. Он живо, обстоятельно отвечал на общие вопросы генерала: об образовании, о семье, о трудностях в работе. С таким началом беседы можно было ожидать всего что угодно, кроме выговора. В какой-то момент Баскаков мог предложить перейти в свое управление, да с повышением (готов оправдать доверие!) или принять участие в важной разработке (могу помочь…) или попросить устроить на работу в «подшефный» банк генеральскую племянницу (а она симпатичная?).

Через некоторое время генерал, решив, что необходимый объем общих, отвлекающих фраз сказан, начал подбираться к основной теме:

– Все сейчас сложно, Павел Васильевич, все! Все в финансы упирается. Вот раньше мы спортом занимались, стадионы арендовали. А сейчас. Как у вас с этим делом?

– Занимаемся, товарищ генерал. Регулярно. По пятницам – в Покровское-Стрешнево.

– Кросс?

– Да. Но не на время.

– Понятно. Прогулки по парку. Ни шатко, ни валко… Не надо оправдываться – я не по этой части. Я это к тому, что, были бы деньги – снять бы для управления оздоровительный центр, ФОК какой-нибудь. Их много расплодилось. Там и тренажеры всякие, и массаж, и сауны.

– Очень было бы хорошо, товарищ генерал, – Тучков даже не повел глазом; он всегда ценил в себе быстроту реакции и актерские способности. – Я даже знаю один такой ФОК. Я сам на Профсоюзной живу, а это на Черемушках, рядом… Я даже мысль такую имел – хорошо бы директора этого центра вербануть.

– Зачем?

– Ну, как же? Солидная клиентура: фирмачи, банкиры, бандиты. Расслабленные активным отдыхом, они что угодно могут сболтнуть. Источник информации.

– А кто там директор?

– Не помню точно… Какой-то Кудрин или Коркин. У меня записано. Я даже проверки на него запустил.

– А как вы на него вышли?

– Случайно… Шел мимо. Смотрю – мужик с «Мерседесом» возится. Красный весь – только что в сауне оттягивался. Я помог, а он мне кое-что рассказал и данные дал на этого… директора.

– Понятно… Ты вот что, Павел Васильевич, не занимайся этим ФОКом. Я слышал, что Карина наши ребята опекают. И очень плотно. Можешь помешать. Не встревай, не надо.

– Понял, товарищ генерал. Не буду. Да он мне сто лет не нужен.

– Кстати, Павел Васильевич, а как у вас с отдыхом дела? Путевки еще дают?

Далее пять минут шла отходная беседа. О чем угодно. О баранках – пряниках. Баскаков понимал, что сейчас это не нужно, не обязательно. Но иначе не мог. Привычка. Его всю жизнь учили именно так вести беседу.

После ухода Тучкова генерал встал и набрал номер. Была у него такая привычка – серьезные разговоры проводить стоя. Мягкое кресло расслабляет, мешает сосредоточиться.

– Сейчас он выходит. Черные брюки, белая рубашка. Низкий, щуплый. Блондин, волосы короткие. Такой ежик, бобрик на голове. От пояса в правый карман толстая цепь… Особые приметы? Он без пиджака и галстука… Да, черт возьми, для Дома Два это особая примета.

Баскаков бросил трубку так, что она соскочила с аппарата, повисла на проводе и жалобно запикала. Он быстро возвратил ее на законное место и подошел к окну. Вот Тучков переходит Фуркасовский переулок и идет к «Седьмому континенту», который раннее был Сороковым гастрономом, а в старые добрые времена– внутренним магазином НКВД.

Двое «топтунов»[3] проследовали за Тучковым. Ну и ладушки. Эти, если взяли, если вцепились, будут вести до победного.

Баскаков попытался оценить, прочувствовать проанализировать ход беседы. Возможно, этот опер врет. Может быть и есть у него на Карина что-нибудь серьезное. Мог же Юрий Иванович где-то проколоться? Мог!.. Но если этот Тучков врет, то очень натурально. Посмотрим!.. Хороший он парнишка. Такого и убирать-то жалко…