Клиника - Салли Энн Мартин

парня, которому отсосала в сортире за кружку пива и пачку сигарет. Новости он выложил на ходу, застегивая ширинку. Дженни позвонила в единственную ритуальную контору в городке, и там подтвердили: это правда. Даже назвали дату и время похорон.

О событиях того дня ей стало известно по рассказам друзей семьи и из полицейского рапорта. В пьяном угаре скорбящая Дженни устроила такой спектакль, что полиция была вынуждена вынести ей предупреждение и продержать до утра в камере участка. Очухалась она на следующий день с больной головой и гудящим телом, всю ночь проспав на твердой, как камень, лежанке под жутким сквозняком. В душе царила такая пустота, что Дженни решила: пришел и ее смертный час. Первым побуждением было приложиться к бутылке вина, стоявшей дома в холодильнике. Потом в голову пришла вторая мысль, которая, вероятно, ее и спасла. Она открыла телефонный справочник и нашла номер местного общества анонимных алкоголиков. В тот день Дженни достигла дна. Перед ней стоял выбор: вернуться к прежней жизни или решительно с ней порвать.

— Думаешь, если немного передо мной потанцевать, тебе все простится? Нет, дорогая, в реальной жизни так не бывает.

— Ты же знаешь, что я потеряла…

— Хватит об этом талдычить! — раздраженно перебила мать. — Надо было поставить точку и двигаться дальше.

— Это был мой ребенок!

Мать набрала в легкие воздуха, однако передумала и промолчала.

— Мне требовалась твоя помощь, я была одна в этой… в этой тюрьме.

— Дженни, ты тогда полностью утратила над собой контроль. Мы с отцом тебе ничем помочь не могли. Тебя отправили в лечебницу для твоего же блага. Что значит «тюрьма»? «Сосновый край» был хорошей клиникой. И не наша вина, что ты сознательно превратила ее в свой собственный ад.

— Как вы могли меня там бросить? Ты не представляешь, каково было в этой психушке, ведь вы меня ни разу толком не навестили. Меня ширяли транквилизаторами, били электрошоком, позорили на чем свет стоит, а за что? За то, что я разок напилась в парке? За то, что стянула в «Вулворте» дурацкую коробку со сладостями?

— Мы были для тебя прекрасными родителями. Я и сейчас хорошая мать. — Она кивнула в сторону кухни. — И доказать я это смогла, лишь родив по-настоящему достойную дочь.

— Хорошие матери ведут себя по-другому… — дрожащим голосом сказала Дженни, утирая слезы. — Хорошие матери не оставляют свое дитя, что бы ни случилось. А ты плюнула на меня, сдалась…

Распахнув дверь, мать отступила в сторону.

— Убирайся отсюда! Как тебя вообще выпустили из психушки!

Дженни завернулась в пальто и выскочила из гостиной. Оказавшись в коридоре, заметила выглядывающую из кухни Клару. Сестра грустно улыбнулась, и Дженни вылетела из дома, изо всех сил хлопнув дверью. Развешенные на стенах застекленные снимки идиллической семьи печально задребезжали.

6

Доктор Кавендиш подровняла на краю стола стопку документов по вновь прибывающим участницам программы. Итак…

Бумаг было немного: анкета и единственная фотография, которую клиника требовала в обязательном порядке. В редких случаях — когда Ребекка сомневалась, стоит ли женщине проходить предлагаемый курс, — претендентке звонили. Впрочем, в основном она полагалась на свою отточенную интуицию. Сегодня доктор Кавендиш надеялась, что шестое чувство ее не подвело, как это порой случалось. Провал не нужен ни клинике, ни клиенту.

Она перевела взгляд на сверкающий хрустальный стакан с водой, подле которого лежала горка разноцветных пилюль. Аккуратно зажав первую из них между большим и указательным пальцами, Ребекка проглотила ее, запив маленьким глотком воды. За первой пилюлей последовали остальные.

В выдвинутом ящике роскошного деревянного стола ее ждала потрепанная пухлая папка, содержавшая досье на бывших пациентов психиатрической клиники. Здание перешло из рук в руки, а документы, как ни странно, оказались никому не нужны. Организационно-распорядительный порядок явно был не самой сильной стороной городского совета.

Коллеги доктора Кавендиш расслаблялись по-разному: кто-то играл в гольф, кто-то собирал пазлы, Ребекка же отключалась от текущих дел, зачитываясь историями болезни душевнобольных. Для нее подобный анализ стал не только отдыхом, но еще и интереснейшим занятием, позволявшим расширить профессиональные знания. Перед ее глазами разворачивались людские жизни; прошлое «Соснового края» будоражило воображение, наталкивая Ребекку на полезные мысли об организации процесса в собственной клинике.

Потертая папка с глухим стуком легла на стол. Доктор Кавендиш откинула обложку и, забыв обо всем, погрузилась в чтение топорщившихся под зажимами документов.

7

Отчет о госпитализации:

Дженни Паттон, 21 ноября 1975 года

Пациентка доставлена в подростковое отделение в 22.00 предыдущего дня по направлению социальной службы Гристорпа после соответствующего обращения родителей, озабоченных, с их слов, «психологическим состоянием» дочери. Дженни Паттон была задержана в парке в компании нескольких приятелей. Отмечены признаки алкогольного, а также наркотического (по всей видимости — марихуана) опьянения. Пациентка находилась в состоянии повышенного возбуждения, угрожала полисменам физическим насилием. Тем не менее, учитывая возраст (15 лет) и хрупкое телосложение, полиция не придала угрозам значения. В итоге пациентку удалось успокоить и получить от нее согласие на перемещение в психиатрическую лечебницу «Сосновый край» в сопровождении работника социальной службы (миссис Хокер).

По прибытии помещена в палату «Андертон». Внешних признаков опьянения при госпитализации уже не имелось, однако анализ крови показал повышенный уровень содержания алкоголя, а также следы употребления марихуаны. С утра пациентка находится в здравом уме, спокойна. Тем не менее принято решение оставить ее в палате с последующим визитом врача в течение дня. Предварительное мнение: поведение пациентки более всего соответствует состоянию подросткового бунта и иррационального страха. Рассматривается возможность выписки во второй половине дня с последующей передачей родителям.

В настоящее время пациентка находится под наблюдением смотрительницы Доусон.

Клинический психолог доктор Кан

21 ноября 1975 г.

8

Эми оставила хмурому служащему вокзала адрес клиники, хотя особой надежды на возврат чемодана тот не выразил. Разжившись уклончивым обещанием прислать багаж, когда (и если) тот найдется, она под проливным дождем вернулась к микроавтобусу, ожидавшему ее с работающим двигателем. Глен помог ей забраться внутрь.

— Привет, черепашка! — воскликнула подстриженная ежиком женщина, как только промокшая Эми поставила ногу на верхнюю ступеньку.

Она запнулась: не ожидала, что в салоне будут другие пассажиры. Была так обескуражена утратой чемодана, что совсем забыла о том, что придется знакомиться с другими участницами программы. Уже ведь большая девочка, однако любое предстоящее событие — словно первый день в новой школе, когда с завистью смотришь на недосягаемых звезд и думаешь, как бы с ними поладить.

— Простите ради бога!