Небесные мстители - Владимир Васильевич Каржавин

class="p1">Все три чехословацких летчика были как на подбор, выше среднего роста, светловолосые, улыбчивые.

Самый старший из них по званию первым шагнул навстречу и подал руку.

– Лейтенант Петр Шнайдер!

– Званцев Игорь, летчик-инструктор, авиационный инженер.

Услышав фамилию, Петр Шнайдер поневоле вздрогнул. В глазах у него появилось не то удивление, не то страх. Но это секундное замешательство осталось для Игоря незамеченным.

Затем Шнайдер представил двух своих товарищей – Томаша Чаславского и Ярослава Гонзу. По-русски они говорили слабо, зато Петр изъяснялся на редкость хорошо, почти без акцента.

Первомайская демонстрация в Москве не особо впечатлила гостей. Их интересовали самолеты, аэроклуб. Званцев поводил их по территории, показал учебные классы тактики, навигации, двигателей, класс электрооборудования. В огромной аудитории находился «У-2» с полностью оборудованными кабинами летчика и штурмана, служивший тренажером для начинающих курсантов.

Потом они подошли к стенгазете «Самолет». Чехословацкие летчики всматривались в фотографии курсантов в летной форме, переглядывались, улыбались. Текст стенгазеты, написанный от руки, Петр разбирал с трудом. Пришлось Званцеву пересказывать ее содержание.

Потом все прошли на летное поле, осмотрели вышку для прыжков с парашютом и наконец-то направились к самолетам. Новейших «СБ-2» в аэроклубе не могло быть, зато учебные «У-2» имелись в немалом количестве. Некоторые из них стояли прямо на летном поле. Ангаров для всех не хватало.

– «У-2» представляет собой одномоторный двухместный биплан, то есть самолет с двумя парами крыльев в параллельных плоскостях, с фюзеляжем из дерева. В хвостовой части он обшит полотном, – не торопясь, с расстановкой пояснял Званцев гостям, а Петр Шнайдер переводил его слова. – Стабилизатор и хвостовое оперение съемные, шасси трехстоечное, неубирающееся, с амортизатором из резины. Мотор воздушного охлаждения, сто двадцать пять лошадиных сил, винт двухлопастной. – Званцев замолчал и окинул взглядом своих слушателей, мол, понятно вам или нет?

Но было видно, что чехословацкие гости все понимают благодаря Петру Шнайдеру, который оказался очень даже неплохим переводчиком.

И Званцев продолжил:

– Самолет создан для первоначального обучения летчиков, но может быть использован как транспортный или санитарный. Он прост в управлении, надежен и, что особенно важно, легко выводится из штопора.

При слове «штопор» гости переглянулись. Званцеву было ясно, что они, пилоты, конечно же, знают, что это такое, но с переводом оказалось сложно. Пришлось Игорю пояснять жестом.

Молодые чехословацкие летчики слушали его внимательно, задавали вопросы. Особенно усердствовал Томаш Чаславский. Его интересовало буквально все – от устройства самолета и организации аэроклуба, до того, какое пиво предпочитают летчики. Поскольку, кроме «Жигулевского», другого пива Званцев не знал, ответ его был очевиден.

Петр Шнайдер тоже иногда о чем-то спрашивал, но выглядел каким-то сосредоточенным. Похоже было на то, что он обдумывал что-то свое, совершенно личное.

Ответы на вопросы в учебном классе – хорошо, но Игорь чувствовал, что этого мало. Чехословацким летчикам хотелось увидеть самолет в небе. Пришлось Званцеву, летчику-инструктору, переодеть гостей в экипировку курсантов.

Когда они снова вышли на летное поле, ближе всех к ним стоял тот самый «У-2», на котором еще вчера вечером летали летчики-курсанты. Поэтому Званцев выбрал именно этот самолет.

– Далеко собрался? – послышалось у него за спиной.

Игорь обернулся. Перед ним стоял дежурный по аэроклубу Михеев. Михеичу, как любовно называли его здесь, было под пятьдесят. Авиационным техником он служил еще в империалистическую, не раз летал, самолеты знал очень хорошо. Правда, пилотирование ему нынче уже не разрешали, возраст сказывался, да и нога побаливала. Человек он был одинокий, а потому часто подменял многих на дежурстве в праздничные дни.

– Нашу технику желаю показать гостям, – ответил Званцев.

– А почему они в шлемах и комбинезонах? Учить будешь?

– Их учить не надо, они опытные летчики.

– Это те самые, которые из Чехословакии прибыли к нам за самолетами?

– Ну да, они и есть.

Тут Михеич вдруг ударился в воспоминания:

– Всадили в меня две пули эти твои чехи и словаки в восемнадцатом под Самарой. До сих пор правая нога ноет.

– Две пули, говоришь? Очевидно, одну всадил чех, а другую – словак?

Кустистые брови Михеича сдвинулись.

– Смеешься, паршивец! Я ведь за тебя в Гражданскую воевал, за то, чтобы не было буржуев на нашей земле.

Званцев совсем развеселился.

– Ох, спасибо тебе, дорогой Михеич, за доброе дело. Только вот Гражданская война давно закончилась.

– Но товарищ Сталин учит нас бдительности!

«Послал же сюда черт такого дурака», – мелькнуло у Званцева в голове, но обострять отношения с дежурным он не стал.

– Ты ведь сам сказал, что чехословацкие летчики прибыли покупать наши самолеты, – поучительным тоном произнес Игорь. – Они их ценят.

Михеич успокоился.

– А разрешение начлета есть? – спросил он.

Подготовка курсантов в аэроклубе проходила под руководством начальника летной части Грачковского. Без его разрешения подниматься в воздух имели право только летчики-инструкторы. Позволение на вылет с курсантами или с кем-нибудь другим давал именно Грачковский.

– Летай один. А их в кабину садить не смей! – проворчал Михеич.

Но Званцев не унимался.

– Слушай, дорогой, поручение показать самолеты чехам мне дал сам Трясогузкин. Разве этого мало?

Услышав фамилию секретаря парткома, Михеич осекся.

Пока он размышлял, Званцев пошел в атаку:

– Разреши, Михеич. Никто ведь не узнает. Ну?.. С меня пузырь.

Обещание поставить бутылку подействовало убедительней, чем фамилия секретаря парткома.

Михеич, любивший заложить за воротник, сдался и пробубнил:

– Ладно, два-три круга, не больше. Никаких там низких разворотов, виражей и штопоров!

Званцев дважды четко выполнил наказ дежурного, с каждым чехословацким летчиком, сидевшим на месте штурмана, сделал по три круга. Оставался третий, которого звали Петр Шнайдер.

– Игорь, я очень хочу видеть штопор, – заявил он.

Званцев оглянулся. Михеич понаблюдал за двумя полетами и удалился восвояси, уверенный в том, что и третий будет точно такой же.

Игорь решился. Если честно, ему хотелось продемонстрировать чехословацким летчикам именно штопор, показать, как легко учебный «У-2» выходит из этой критической ситуации.

Он набрал тысячу метров, покружил над лесом, большим колхозным полем, заводскими окраинами. Дома, стоявшие там, отсюда казались маленькими, игрушечными. А небо какое! Совершенно чистое, ни малейшей облачности. Как раз для полетов.

Званцев круто повернул самолет, сбросил газ. Скорость упала, пора входить в штопор. Так, хорошо, высота все меньше и меньше. Самолет идет к земле с вращениями. А теперь самое главное – выход из штопора! Для этого достаточно ручку управления перевести в нейтральное положение, и самолет сам все сделает.

Но что это? Машина не слушалась. Ее по-прежнему штопорило.

Виток, еще виток. Званцев почувствовал, как играют нервы, и покрылся потом. За свою летную практику он штопорил на «У-2» десятки раз, и лично, и с курсантами. Что случилось с машиной сейчас?