Я никогда вас не полюблю (СИ) - Помазуева Елена

— Показывай узелок, — потребовала Тосс.

Пришлось развязать на столе для проверки. Морковка и две картофелины откатились в сторону, а посередине холстины лежал кусочек сушеного мяса.

— Ну? — посмотрела на всех присутствовавших хмурым взглядом хозяйка.

— Все, как ты велела. Овощи и кусочек мяса, — спокойно произнесла Эгра, подходя к столу.

— Я велела? Кусочек мяса? — теперь все внимание переключилось на кухарку, — Это что кусочек? Не ожидала от тебя! — возмущенно воскликнула хозяйка.

Тосс, переваливаясь на полных ногах, отошла к двери в холодную клеть.

— Замок давно пора повесить, — толкнула она створку.

Эгра совершенно спокойно смотрела на хозяйку, а Гара со злобным удовлетворением осматривала продукты на столе и обеспокоенную меня.

— Сюда иди, — крикнула Тосс из помещения, — Тиль, я долго буду ждать?

Поторопилась, не зная какого еще наказания ожидать от грозной хозяйки «Сварливой кошки».

— Это возьми, — ткнула в кусок копчености женщина.

На полочке лежал окорок, точнее то, что от него осталось. Сегодня несколько раз приносила его кухарке и убирала обратно.

— Заберешь домой, — произнесла Тосс и вышла из клети.

— Благодарю, — прошептала ей вслед, прижимая мясо к себе.

— Отработаешь, — отозвалась женщина и подошла к подавальщице, — Я приказала. Поняла?

— Ты же сама говорила, что она за объедки работает, — запротестовала Гара.

— Говорила, а теперь она как все, — отрезала Тосс и важно покинула кухню.

— И деньги будешь ей платить? — ехидно поинтересовалась слухачка.

— Пока едой обойдется, — донесся ответ из общего зала.

— Задержалась ты здесь что-то, — прищурилась на меня подавальщица, — Не нравишься ты мне.

— Ты домой идешь? — перегородила дорогу Эгра, загораживая спиной меня, а уши навострились.

— Ладно, успею с ней разобраться, — неохотно отступила Гара.

Кухарка обернулась, оглядела мое счастливое лицо и мотнула головой на выход, молчаливо приказывая поторопиться домой.

После ночной встречи с псом и его поводырем ничего страшного не случалось, тем более мама заранее говорила, стоит ли сегодня ночью возвращаться или лучше остаться в таверне. Она не могла точно сказать чего следует опасаться, но в случае опасности всегда предупреждала. Хотя иногда мне казалось, что она просто старается не позволять бродить одной по ночному городу.

Лаэль с каждым днем становилось лучше. Она перестала лежать сутками на топчане, а садилась и смотрела на связующие нити вокруг. Мама готовила, кормила ее, разговаривала, а я добывала им дрова, свечи, еду. В какой-то момент начинала подумывать о покупке новых вещей, но пока заработанных денег едва-едва хватало, чтобы жить в тепле и при свете. Нужно придумать, как зарабатывать больше.

Именно об этом я задумывалась все чаще. Расчет получала, как и раньше, одна монетка в четыре дня. Тосс отлично считала и никто из клиентов или наемных работников не мог ее обмануть или обхитрить. Да я и не собиралась. Радовалась тому, что могу относить продукты, кушать на кухне и спать в чулане. За последнее время даже немного поправилась, и платье не висело балахоном.

Мне разрешили стирать одежду свою и родных, которую приносила из дома. После работы, глубокой ночью, но зато в горячей воде. К моменту, когда приходили первые посетители, все успевало высохнуть, и я радостная несла на следующий день одежду, приятно пахнувшую мылом.

Крылья Лаэль медленно, но верно покрывались пыльцой. Мама даже пару раз смогла свои скрыть с помощью магии. прогресс определенно радовал, но тревожили их многозначительные паузы, неожиданно возникающие в разговоре. Вроде бы рассказываю ни о чем, а они вдруг замолкают и просто смотрят на меня с необъяснимой жалостью.

Понимаю, они скорей всего видят, насколько тяжело мне приходится, но сами они едва-едва встали на ноги. Лаэль однажды вечером провожала горестным взглядом, ничего не говоря. Спросила ее о причине, но она не ответила. Впрочем, я сама фейри и знаю, что мы стараемся никогда не говорить о связующих нитях и реальности, окружающей других. Многих это пугает, они начинают совершать ошибки или наоборот начинают идти напролом там, где надо немного переждать. Чужую жизнь мы прожить не можем, а не всякий слушает то, что ему говорят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В итоге махнула рукой, решив, когда посчитают нужным, сами прояснят. Так и случилось.

— Тиоль, не ходи сегодня на работу, — неожиданно произнесла Лаэль, хотя я думала, что она еще спит.

— Что-то случится? — встревожилась не на шутку я.

— Случится, — куда-то в сторону произнесла мама, — повысят тебя.

— Так это же хорошо? — расспрашивала их, озадаченно разглядывая обеих фейри.

— Подавальщицей станешь, — тихий голос сестренки.

— И в зал придется выходить, — словно договаривая фразу, произнесла мама.

Они точно знали о чем-то, но объяснять не собирались. Лаэль была против моего выхода сегодня на работу, а мама не сопротивлялась, только поясняла, словно давая самой принять решение. Да, не могла я сегодня не пойти! Четвертый день и Тосс выдаст положенную монетку. А если не приду, больше не возьмет на работу. И фейри об этом тоже знали. Только сестра категорически против, а мама перекладывала всю ответственность на меня. Хотя с другой стороны, если бы грозила серьезная опасность, то она бы не стала умалчивать. Так что сегодня произойдет? На этот вопрос фейри не ответили, снова замолчав.

Решение принимать мне? Тогда я иду на работу. Смертельной угрозы не предвидится, а значит, нет смысла терять работу, которая всех нас кормит.

В «Сварливую кошку» вошла решительно. Внимательно огляделась по сторонам и направилась на кухню. Будем рассуждать логически. Если Лаэль категорически против моего повышения, то надо всего лишь этого не допустить! Все просто.

Весь день настороженно прислушивалась к словам и старалась больше молчать.

— Картошки принеси, — рыкнула в мою сторону Эгра вечером.

Спина практически зажила и оборотниха теперь раз в несколько дней смотрела на заживающие раны. По ее словам на месте ран стала образовываться тонкая розовая кожа, вот ее и требовалось беречь.

В кладовку можно попасть, выйдя в общий зал. Собственно обе двери находились рядом о проходе мимо столов речь не шла. Я юркнула в кладовку, ухватила за ручки корзину с картошкой, которую недавно перебирала, и собиралась выйти, как за дверью в общем зале началась ругань. Ссоры в таверне не редкость, посетители часто напиваются и могут устроить драку, но Тосс легко справлялась с нарушителями.

В этот раз все было иначе. Кричала и возмущалась Гара.

— То-ос! Лаэр не желает есть жаркое, хотя сам его заказал! Платить, кто будет? — бушевала подавальщица.

Ответа посетителя не слышала, но видимо он возмутил Гару, и она заорала еще громче:

— Руки ему мои не нравятся! Вы посмотрите на него!

— Гара, рот закрой! — прикрикнула на подавальщицу хозяйка, — Чего угодно лаэру?

Ее мужеподобный голос даже приобрел льстивые нотки. Весело хмыкнула и открыла дверь, уверенная, что женщина во всем разберется.

— Позовите другую подавальщицу! — грозно произнес мужчина.

Я, не обращая ни на кого внимания, снова юркнула на кухню.

— Чего там? — безразлично поинтересовалась Эгра.

— Посетитель не хочет, чтобы его Гара обслуживала, — ответила ей, — Тосс разберется.

— Верно, — равнодушно отозвалась кухарка, полностью поглощенная процессом готовки.

Скандал в общем зале разгорался. Я прислушивалась, но ничего не смогла различить. Слова сливались в общий шум. Голоса посетителя не было слышно, зато Гара разорялась пуще всех, Тосс постоянно ее одергивала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ну? — возникла в дверях кухни злая хозяйка, — Кто из вас готов подать жаркое посетителю?

— Не я! — подскочила со своего места и ухватилась за ручку помойного ведра.

Оно еще не было полным, едва ли до середины, но это был единственный способ сбежать из кухни.

— Я что ли? — весело хмыкнула оборотниха и ее остренькие уши весело запрядали.