Алый ангел (ЛП) - Эбби С. Т.

Она резко вздыхает, прежде чем вытащить пистолет из-под подушки, и я сажусь обратно, лицом к ней, оставаясь на точно правильном расстоянии. Мне нужно снова обезоружить ее, если возникнет необходимость.

На этот раз она не направляет пистолет на меня.

― Начни с самого начала. Объясни, что превратило тебя в это, ― говорит она, указывая на меня рукой.

― Они превратили меня в это, ― мягко говорю я. ― Отняли мою душу и оставили меня лишенной сочувствия к монстрам в мире. Я не психопатка. Я отличаю правду от лжи. Реальность от наваждений. На самом деле нет никаких заблуждений.

― Мы не нашли в этом городе ничего, что указывало бы на такой уровень насилия.

Я наклоняюсь вперед, но на этот раз она не реагирует.

― Копайте глубже.

― Просто расскажи мне. Я не решу, что делать, пока ты не расскажешь мне, что могло превратить кого-то в убийцу, настолько хладнокровного, что ты не вздрогнула, когда убила Племмонса. Ты хотела его помучить.

― Так же, как он пытал тех женщин. Не думаешь ли ты, что смерть для него была слишком легкой расплатой?

Она смотрит на меня глазами незащищенной души, несмотря на шрамы, которые, как я знаю, у нее есть.

― Ладно. Ты хочешь услышать историю ― я расскажу ее тебе. Но ты не сможешь рассказать своей команде. Они должны сами все понять, ― выдыхаю я.

― Почему? ― спрашивает она. ― Почему ты не хочешь, чтобы они знали?

― Потому что я хочу, чтобы город признался в своих грехах, которые они скрыли, ― горько произношу я.

― Докажи мне, что не собираешься причинять боль ни в чем не повинным людям, и я заключу сделку. Расскажи мне историю.

― Я могла убить тебя несколько раз, Хэдли. С того дня, как ты пришла ко мне домой и обвинила меня в краже личности Кеннеди.

― А ты украла ее личность?

― Чтобы выжить, ― тихо говорю я.

Ее губы сжимаются, но она жестикулирует в мою сторону, имея в виду, что хочет услышать мою историю. Что ей нужно знать, что у меня нет психотического срыва. Что, несмотря на жестокость, с которой убиваю, я контролирую свой разум. 

И я рассказываю. Начинаю с самого начала, рассказывая ей о своем отце. О том, как он умер. Как работает правосудие в маленьком городке. Все больные, извращенные, сумасшедшие подробности. Онабледнеет, а затем хватает мусорное ведро, в которое блюет, когда ее живот теряет контроль над собой.

Рвота меня не беспокоит, поэтому я продолжаю говорить, пока ее рвет. Я рассказываю ей о Маркусе, о его красоте и о том, как они все это украли. О том, как они уничтожили его в последние несколько часов его жизни.

Как он так отчаянно пытался спасти мою жизнь, что пожертвовал своей собственной, уехав так далеко от Делейни Гроув, прижимая свою рану.

Рассказываю ей о Джейке и о том, что его отец был адвокатом и лучшим другом моего отца. Мы снова и снова пытались доказать, что папа не мог быть серийным убийцей, в чем его обвиняли. Я рассказываю ей, как они выгнали Кристофера Денвера из города за попытку спасти жизнь невиновного человека.

О том, как Джейк ушел, прежде чем город мог повернуться против него, потому что он должен был быть невиновным ради меня. Ради справедливости ― не только из мести.

Я рассказываю ей о Линди и о том, что Кайл с ней сделал. О том, как даже ее муж поверил насильнику, чем своей напуганной жене. О Диане и об угрозах, адресованные ее сыну, чтобы заставить замолчать. Все мрачные подробности, которые скрыл этот город. Каждый грязный секрет наконец находит свободу.

И хотя я чувствую себя свободной, зная, что другой человек теперь знает правду, Хэдли, похоже, никогда не оправится.

По крайней мере, я избавила ее от одной детали.

Имя человека, который умрет наиболее болезненно.

Человек, который тогда начал строить домино.

Мы сидим молча несколько долгих минут, и я проверяю свой телефон, зная, что Логан проявляет терпение, хоть и спешит. Никаких смс.

― Как ты выжила? ― спрашивает она хриплым шепотом.

Слезы текут из ее глаз, когда я смотрю на нее. У меня же не осталось слез для этого. Я уже все их выплакала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

― Никто не знает, ― честно отвечаю я. ― Но моя мама всегда верила в ангелов-мстителей. Последние слова Маркуса мне были о том, что мы вернемся в качестве этих ангелов и заставим их заплатить. Мы должны были сделать это вместе. Но он не вернулся.

Мой голос обрывается на этом последнем месте, но я подавляю эмоции.

― Джейк занял его место. Он любил моего брата больше, чем просто друга, но всегда слишком беспокоился, что город скажет или сделает, если они раскроют свои отношения. Это его самое глубокое сожаление.

Она вытирает слезы и проводит рукой по волосам.

― Я не скажу команде, ― наконец говорит она. ― Пока кто-то невиновный не попадет под перекрестный огонь, я обязана тебе своим молчанием. Ты спасла жизни бесчисленных детей, прикончив монстра, которого я выпустила на свободу. Спасла всех женщин, возможно, даже Логана, и меня от Племмонса. Пока у тебя не случится психотический срыв, я буду молчать.

Это больше, чем я ожидала. Мне кажется, что вся моя грудь поднимается с эшафот.

― Я прохожу профилактику против психического расстройства. Они превратили меня в оболочку человека. Теперь я использую это против них. Но мой разум? Мой разум цел, даже если душа ― нет.

― Как? ― спрашивает она, сбитая с толку. ― Как ты борешься со срывом?

― Любая форма боевых искусств, которые только существуют. От бразильского джиу-джитсу до американского каратэ, колумбийского грима, тхэквондо, бокатора и крав маги... ты уловила суть. У меня есть различные черные пояса по целому ряду боевых искусств. Не говоря уже об обучении владению оружием, которое я освоила ― метание ножа. Ты учишься дисциплине над своим разумом с каждой новой формой боя или тренировок. Учишься контролю. Это сделало меня сильнее морально, физически и эмоционально.

Она вытирает еще одну слезу, затем резко втягивает воздух.

― Тогда будем надеяться, что благодаря этому ты будешь достаточно разумной, чтобы закончить, не причинив вреда никому, кто не заслуживает боли. Я не знаю, смогу ли справиться с еще большим чувством вины.

Я начинаю уходить, затем поворачиваюсь к ней лицом.

― Ты пыталась рассказать людям, когда была ребенком. Эти люди подвели тебя. Подвели всех этих детей и заставили твой молодой впечатлительный ум поверить в то, что ты все это выдумала. Во всем, что произошло с тех пор, нет твоей вины. Она вся на них. Возможно, они не заслуживают смерти за свои неудачи так, как он заслуживал худшего, чем смерть, но они действительно заслуживают нести эту вину. Позвони матери. Возложи на нее это бремя. Позвони терапевту, расскажи ей все неприятные подробности его грехов. В полицейский участок, который проигнорировал крики ребенка о боли. Только они заслужили вес этой вины. Не ты.

Она втягивает воздух, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти.

― Как тебе удалось втащить огромного ублюдка из подвала на тот здоровенный холм?

Вопрос, который вызывает у меня улыбку.

― Я сильнее, чем кажусь, ― говорю я, смотря на нее через плечо. ― Но это было, бл*ть, нелегко.

Ее хрупкая улыбка в сторону болезненного юмора почти как мирный договор. Мы не собираемся быть лучшими подругами или что-то в этом роде, но у нас есть понимание.

― Скажи Логану, что я буду готова через пять минут, ― произносит она, прежде чем я выхожу.

Как только я оказываюсь за дверью, пишу Джейку.

Я: Позвони через двадцать минут. Нам нужно скорректировать наши временные рамки. Мне нужно наверстать упущенное. 

Глава 6

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Чтобы сделать что-то хорошее, нужно немного ошибиться.

Уильям Шекспир

Логан

Мы едва можем находится в подвале из-за воздуха, который благоухает запахом двух гниющих трупов.

― Он становится смелее, убив за раз этих двоих, ― говорит Элис, подавляя рвотный позыв, даже вдыхая при этом свежий воздух.