Неизведанный Гиндукуш - Макс Эйзелин

Проблема водоснабжения решается здесь весьма своеобразно. Немного выше Ханабада ленивым мутным потоком течет мало аппетитная с виду речушка, в которой стоят водоносы с засученными брючинами и ударами рук загоняют драгоценную влагу в бурдюки. Наполненные водой, они выглядят как обезглавленные козьи туши с укороченными конечностями. Затем бурдюки с размаху бросают на ишачонка, на надетую на него специальную деревянную рогатину для транспортировки мешков с водой. Вода очень дорогое добро для жителей Ханабада, и тут не следует быть слишком разборчивым. Поэтому не имеет значения, если по водосборному руслу наряду с храбрыми водоносами проходят животные всех пород или, как мы это наблюдали, маленькие мальчики вносят свой скромный вклад в поднятие уровня воды...

По песчаной дорожке едем на восток, колеса машин утопают, как в пушистом снегу, и с трудом проходят по сыпучему грунту. Но здесь большая перегрузка наших машин способствует лучшей проходимости, и они не буксуют.

Только выехав, из зоны песков, приземляемся в глубокой пыли сухой глины. Эта глиняная пыль еще назойливее песка. Красные ее облака проникают всюду, даже в водительскую кабину, и мы начинаем кашлять и чихать. Вечером Визи придется потратить много времени, удаляя липкую, почти жирную массу, которой забит даже карбюратор.

Сильный ветер дует нам в спину. Он гонит поднятую машинами глиняную пыль вперед, и мы находимся в центре этого пылеворота, так как при нашей скорости ― пятнадцать километров ― не можем конкурировать с ветром.

Иногда высоко над рекой Ханабад дорога сужается до размеров пешеходной тропы. Мы не осмеливаемся проехать по этой глиняной полке шириной чуть больше вьючной тропы, движение по которой связано с риском. Слишком часто встречаем и с трудом объезжаем места с обвалившимися краями дороги. А однажды даже видели внизу остатки машины, свалившейся в головокружительную бездну. И, как назло, именно здесь, на самом узком участке, оживленное встречное движение: караваны кочевников, спускающихся в долину со своими лошадьми, ишаками, рогатым скотом, баранами и козами. Их пастбища у Шива, на высоте трех тысяч метров, остались уже без травы, и забота о повседневном корме гонит их в ниже расположенные области. Видимо, животные не привыкли к шуму моторов: они шарахаются в сторону, и погонщикам стоит большого труда удержать своих подопечных от рискованного бегства.

Левее видим каменные глыбы, в беспорядке воткнутые в землю. Одни наклонились, другие стоят прямо, некоторые лежат просто на земле. Между ними тонкие жерди с разорванными цветными вымпелами. Это кладбище.

Как раз когда я веду машину, глубокая речушка преграждает дорогу. Красно-коричневая масса катится по глиняному руслу шириной не менее десяти метров, и в первый момент мы стоим как перед загадкой. В это время всадник прокладывает свой путь через этот «густой отвар». На той стороне мы замечаем следы грузовой машины, ― значит, переправляться можно.

Я даю газ и чувствую сопротивление воды, поднимающейся выше фар. Через дверные щели вода проходит внутрь машины. Последними усилиями вырываемся снова на сушу. Вода ручьями стекает с машины. Это был самый глубокий брод за все время нашего путешествия.

Ждем наших товарищей. Виктор устанавливает свою кинокамеру, я приготавливаю свой фотоаппарат. Я только закончил наматывание пленки, когда наши друзья появляются на том берегу, сходят с машины, озадаченные препятствием. Визи проходит брод, измеряя глубину палкой. Затем Ханспетер на полном газу проносится через красноватый «соус», так что брызги летят во все стороны. Веселое зрелище. С любопытством ждем пленки Виктора.

На берегу реки разбит внушительный лагерь кочевников, сидят мужчины в чалмах. Судя по количеству верблюдов, это богатое племя. Много лошадей, скота. Мужчины вооружены до зубов. Украшенные серебряными гвоздями приклады винтовок и ленты с патронами блестят на солнце. Дым лагерных костров стелется над землей и распространяет терпкий запах горящего верблюжьего помета и жареной баранины.

Глаза Виктора заблестели: наконец настоящий лагерь кочевников, найдена стоящая пища для его камеры. Но эти парни ничего не хотят знать о съемках. «Буру, буру!» ― «убирайся» ― шумят они. Виктору непостижимо, что подобное явление возможно в обычно гостеприимном Афганистане. Серьезность положения доходит до Виктора только тогда, когда один из парней натравливает на него собаку. Виктор успевает только-только спастись в машине, захлопнув дверь. С собаками кочевников шутить нельзя. Эти страшные бестии с отрезанными ушами выглядят еще более мерзко, чем пустынные шакалы. Уши им, между прочим, отрезают затем, чтобы волки, спускающиеся зимой в долины, не могли так легко взять свою жертву.

Меня удивляет, что мы до сих пор не напали на след известных у нас прекрасных длинношерстных афганских собак. Как оказалось, этой породы собак в самом Афганистане нет, и, видимо, принятое у нас название «афганские собаки» ― чья-то фантазия.

Еще два часа ― и перевальный участок остается позади. Мы едем среди плодородных полей, вдоль построенных из красной глины деревень и пышно разросшегося кустарника. Перед глубоким рвом я нажимаю на тормоза. О ужас ― тормоза почти не реагируют! Поздно! Рессоры не выдерживают, нас бросает из стороны в сторону, но машина все же устояла.

«Эх, дурачок, ты должен бы знать, что тормоза после такого купания держат не сразу», ― бросает Виктор. Это прозвучало несколько более резко и зло, чем он этого хотел. Просто разговорная речь приспосабливается к нашему образу жизни.

«После такой осечки я подаю в отставку. Садись ты за руль». Виктор, ухмыляясь, едет дальше. 

В ГОРАХ БАДАХШАНА

Миновав громадные осыпные склоны, мы наконец въезжаем в Таликан, небольшое местечко с базаром. Кроме наших машин, совсем не видно моторизованных транспортных средств. Здесь уличным движением подчеркнуто владеют ишаки, верблюды и дромадеры. Нельзя сказать, что Афганистан не подготовлен к будущему прогрессу. В центре местечка установлена возвышение с регулировщиком уличного движения в белой фуражке. Когда он увидел, что мы едем, он вытянутыми руками остановил несуществующее поперечное движение и пропустил нас.

Через Таликан проезжают в высокогорные долины Бадахшана грузовики дальнего следования, и на окраине среди полей находим романтическую бензоколонку, последнюю перед Файзабадом, где мы можем заправиться. На тяжелой тропе протяжением в сто семьдесят километров нам придется преодолеть крутые перевалы, и, конечно, у наших перегруженных машин будет большой расход горючего. На всякий случай мы заполняем горючим предназначенные для питьевой воды канистры. Вдали виднеются уже первые вершины, и проблема питьевой воды будет довольно скоро решена.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});