Старый вор, новый мир - Сергей Зверев

– Федеральная служба безопасности, московское управление. Гражданин Фомин Валерий Николаевич, вы задержаны. Спокойно, спокойно… Поговорим и, возможно, отпустим.

Уже по пути к гэбэшной машине Монах поискал глазами «Хаммер» Бура – было бы очень некстати, если бы пацана загребли вместе с ним.

– А вашего друга мы задержали еще пять минут назад, – улыбнулся один из «коммунальщиков». – Они уже по дороге на Лубянку…

* * *

Фомин никогда прежде не бывал на Лубянке. Старые лагерники, сидевшие еще в восьмидесятых годах во «внутрянке», то есть гэбэшной тюрьме, рассказывали, что порядки там много лучше, чем в МУРе. И оперативники со следаками чуток покультурней, да и внешней законности побольше. А уж Лефортово, знаменитая фээсбэшная тюрьма, – так вообще рай, если сравнивать с Бутыркой или Матросской Тишиной. Однако Монаху от этого было не легче. Попадет он в привилегированную тюрьму, не попадет… Какая разница! Больше всего беспокоила судьба Бура.

Да и что понабодилось от него Конторе?

Кабинет, куда его отконвоировали, выглядел вполне стандартно: портрет президента на стене, государственный триколор на столе, стол с селектором и компьютером, неприметный сейф, неброская мебель… Так мог смотреться любой начальственный кабинет МУРа, если бы не ритуальный бюстик Дзержинского.

– Закуривайте, – вполне доброжелательно предложил хозяин офиса, немолодой мужчина с жесткими серыми глазами и волевым подбородком.

– Не курю, – Фомин демонстративно отвернулся.

Тот пристально взглянул на собеседника:

– А вот врать нехорошо. Вы курите. Причем предпочитаете папиросы. Выкуриваете полторы пачки в день. Валерий Николаевич, мы ведь знаем про вас абсолютно все. Или почти все. Фомин Валерий Николаевич, одна тысяча шестьдесят третьего года рождения, москвич, судим за кражи и умышленное убийство, вор в законе по кличке Монах, сын умершего вора, также в законе, Паука. Дальше продолжать?

– Все верно. А вот о тебе, начальник, я ничего и не знаю, – парировал Монах невозмутимо. – Может, тоже назовешься для приличия?

– Полковник Шароев. Зовут Олег Александрович. Для вас, гражданин Фомин, этого достаточно.

– Неужели вражеского шпиона во мне подозреваете? – едко подначил уркаган.

– Нет, нам просто стала интересна ваша личность. – Шароев закурил, откинулся на спинку кресла и взглянул на собеседника так, словно бы рассматривал его через микроскоп. – Не скрою, мы уже создали ваш психологический портрет… На всякий случай. По правде говоря, в последнее время у нас не было опыта общения с людьми вашего круга, а обращаться к коллегам из МВД я посчитал лишним. Во-первых, у них сразу появится нездоровый интерес к вашей персоне, а во-вторых, у них слишком длинные языки. Да потом, люди, подобные вам, милицию на дух не переносят. В глубине души я подозреваю, что и общение со мной не доставляет вам, Валерий Николаевич, никакой радости. Правильно говорю?

– Чего ж мне радоваться, – ответствовал Монах, – когда сперва дыхалку забивают, затем клацают «браслетами», а после всего предлагают закурить, пересказывают мою биографию и вообще заводят разговор по душам. Я-то понимаю, зачем меня сюда в «цацках» привезли, а не по повестке выдернули: чтобы лишнего страху нагнать. Так вот, не получится. Пуганый уже. Короче, гражданин начальник, или толкуй, чего тебе понадобилось, или отправляй на хату. Между прочим, я еще ни разу в Лефортово не был, говорят, там у вас неплохо кормят, да и условия получше, чем в других местах.

Дебют беседы остался за Фоминым. Но это был всего лишь дебют…

– Только не надо изображать из себя идиота, – нисколько не раздражаясь, произнес полковник. – Как будто я не знаю, что для вас и в Бутырке, и в Матросской Тишине, и даже у нас в Лефортово создадут все необходимые условия, не хуже, чем на воле. Потом, никто не собирается вас сажать независимо от результатов нашего разговора. Сразу после беседы вас доставят туда, куда вы сами пожелаете.

Фомин сидел, насупившись. Тонкие его губы были сжаты плотно, словно кирпичи в стене. Хотя Шароев и выглядел внешне доброжелательно, от него в любой момент можно было ожидать даже куда большей подставы, чем от рядового оперативника МУРа. Этот комитетчик, с его плавными движениями, мягкими жестами, вкрадчивым голосом, приковывал к себе внимание как удав.

– Давайте все-таки сменим тон, – вполне доброжелательно предложил Шароев. – Поверьте, зла вам тут никто не желает. Вы не в милиции, а мы не живодеры из райотдела.

– «Не надейтесь на князи, на сыне человеческие, – процитировал Монах. – И почести их, и гнев их – проходят». А в этом доме у меня друзей нету и никогда не было.

– Но и врагов тоже не наблюдается, – парировал полковник. – Во всяком случае, пока.

– Товарищ мой где? – резко перебил урка.

– Ранее неоднократно судимый гражданин Роман Малаховский по кличке Бур находится в соседнем кабинете, – любезно сообщил чекист. – Вопросов к нему нет, претензий тоже; мы Малаховского задержали лишь для того, чтобы он не вздумал открыть пальбу, защищая своего пахана. Кажется, так вас величают в преступной среде?

– Допустим, что я купился на вашу туфту, – резко бросил авторитет, не обратив внимания на последнюю фразу. – Что дальше?

– Понимаете, Валерий Николаевич, – на лицо полковника легла тень глубокой озабоченности, – мне любопытно было бы знать, как жить дальше думаете.

– Жизнь – лафа, пока есть фраера, – ответил Монах старой лагерной поговоркой. – Начальник, ты что – душеспасительные беседы надумал со мной тут проводить? Типа лагерного офицера-воспитателя?

– Поверьте, – перебил Шароев, – мне нет никакого дела до вашей профессии, как, впрочем, и вам до моей – естественно, пока вы не залезли ко мне в квартиру или в карман. Меня интересует несколько иная сторона вопроса. – Гэбэшник сгруппировался, словно хищник перед прыжком, и, закатив звонкую паузу, понизил голос: – Как вы относитесь к наркотикам?

Однако опытный пахан и бровью не повел.

– Есть такой анекдот: «Скажите, как вы относитесь к пидарасам!» – «Не отношусь». Вот и я не отношусь. А с чем связан вопрос, гражданин начальник, можно полюбопытствовать?

Гражданин начальник подхватил доверительно:

– Открою вам кое-какую информацию… По имеющимся у нас данным, один из серьезных криминальных авторитетов города Москвы наладил канал поставки в Москву товарных партий кокаина из Латинской Америки. Но и это наш отдел особо не волновало бы, поскольку на этот счет существует иная структура. Все дело в том, что наркотики попадают в нашу страну при непосредственном участии одной из латиноамериканских спецслужб, при посредничестве этого самого уголовного авторитета. В обмен на это латиноамериканская разведка получает от вашего коллеги совсекретную информацию, а уж какого свойства, говорить не буду, – закончив последнюю фразу, Шароев выжидательно уставился на собеседника.

– Ну, и я что должен сделать? – хмыкнул Монах, прикидывая дальнейший ход мыслей собеседника. – Пожурить этого авторитета? Попросить, чтобы он исправился? Или с вашей помощью внедриться в разведку латиноамериканцев?

– Гражданин Фомин, – хозяин кабинета внезапно перешел на официальный тон. – Я не собираюсь взывать к вашей гражданской совести. Вы вообще знаете, что такое кокаин? Один из самых коварных наркотиков. Вызывает почти мгновенное привыкание. Стоит раз попробовать, и уже практически невозможно избавиться от влечения к нему. А заканчивается это смертью от дыхательной недостаточности, инсультами, кровоизлияниями в мозг, сердечными приступами, самоубийствами – всего и не перечислить. Детям наркоманов с рождения предстоит испытание – как преодолеть наркотическую зависимость. Если бы вы только знали, сколько здоровых, но по молодости глупых мальчишек и девчонок отправляются в психушки и на кладбища из-за таких вот ваших дружков!

– Никто из моих корешей не занимается таким паскудным делом, – серьезно возразил Фомин.

– Ты абсолютно уверен? – комитетчик неожиданно перешел на «ты».

– На все сто, – ответил, как отрезал, вор. – А чего мне помелом зазря перед тобой-то махать? Или я своих друзей не знаю?

– Только не спеши с выводами, – предостерег полковник, – ты еще точно не все знаешь.

– Всех своих корешей я знаю как свои пять пальцев, – настойчиво продолжал утверждать Монах, – а если кто-то из них и скурвился, подписавшись под такую бодягу, то он мне не кореш.

– Пока не буду называть тебе имен и кличек. Но скажу одно: один из твоих хороших знакомых, с которым ты даже на зоне в одном отряде сидел, как раз и соорудил весь этот наркотрафик из Латинской Америкой.

– Кто именно? – Фомин лихорадочно перебирал в голове возможные кандидатуры и, отфильтровав все варианты, так и не пришел к однозначному выводу: таких знакомых у него наверняка быть не может.