Мой друг – Тишина - Игорь Сотников

– Что, Мара, волнительно ехать в обратную сторону. – Усмехнулся Тишина, погладывая на всех сверху. На что Мара, ничего не ответила, но было видно, как она ещё сильнее сжала поручень у стенки лифта. В свою очередь, не сводящая своего взгляда с Ростика Комаша, вносила свои уточнения в его понимания сути вещей, и его, и её места в них.

– Ты слышал, что я тебе сказала? – читалось в прекрасных глазах Комаши.

– У-гу. – Кивает ей в ответ Ростик.

– Будь со мной, и я не дам тебя никому в обиду. – Вкладывает свои слова в голову Ростика Комаша.

– А мне разве что-то угрожает? – приподняв брови к верху, спросил её Ростик.

– Она. – Комаша строго посмотрела в сторону Мары.

– Я смотрю, кто-то решил мою нишу беззвучия занять. – Вновь взял слово Тишина, обводя своим взглядом эту стоящую вокруг него видимость молчания. – Правда, судя по вашим испытующим моё терпение лицам, установившаяся тишина слишком уж говорлива. А это, я по своему благоразумию допустить не могу. Вот ты, Комаша. – Тишина обратился к носительнице этого имени, которая недовольно вздёрнула свой носик по направлению Тишины.

– Ты уже определила для нас нашу видимость появления? А? – Спросил её Тишина, внимательно вглядываясь в подковёрные или вернее будет сказать, под её хрустальные игры, в плане приготовлений к выходу в свет.

– Конечно! – Прочитал в её глазах Тишина.

– Хорошо. Но ты, я надеюсь, не приготовила для нас никакого сюрприза? – Тишина со своей стороны, имеет право на сомнения, когда рядом стоит очень верная себе Комашина конкурентка Мара.

– Нет или да. Не знаю, твой вопрос не слишком понятен. – Лёгкая, под проницательным взглядом Тишины растерянность Комаши, выдаёт её с головой, вызывая у Тишины покачивание в упрёке его головы.

– Ай-яй-яй. Я так и знал, что ты не преминешь воспользоваться своим положением и чего-нибудь такое отчебучить. – Заявил ей Тишина.

– Но вы ещё не видели мой вариант вашего себя. – Блестят в ответ глаза Комаши, и Тишина, не выдержав её взгляда наполненного надеждами, заявляет: «Ладно, посмотрим», после чего отворачивается в сторону дверей. Которые, как только звучит сигнал прибытия, открываются и прибывшие на этот панорамный этаж, какого-то общественного центра, выходят. Что же насчёт центра, то им может быть, что угодно в этом мире сообществ людей, которые жить не могут без того, чтобы не объединяться друг с другом, уже хотя бы для того, чтобы обособить себя от других, мало понятливых для них без цензовых людей.

– Ну что ж. Прежде чем пойти на этот вечер в ресторан, давайте посмотрим, что для нас на этот раз приготовила Комаша. – Остановившись в коридоре, произнёс Тишина, посмотрев на своих, всё по-прежнему выглядящих спутников.

– Так. Нам нужно зеркало. – Посмотрев по сторонам, заявил Тишина.

– В туалете, я думаю, есть. – Дал подсказку Точь и Тишина удовлетворённо кивнув ему, ещё раз посмотрел по сторонам, для того чтобы определиться в какую сторону идти.

– Туда. – Как всегда пространственный выбор за Тишину, сделал указавший направление хода Точь. После чего Тишина, вооружившись полученными знаниями, устремляется вперёд, ну а все остальные, само собой еле поспевают за ним.

– А-га. Кажись здесь. – Остановившись у значка «00» и уперевшись в свои ассоциативные мысли, Тишина принялся размышлять над значением этой таблички.

– Ну и чего, долго нам ещё ждать, пока ты надумаешь? – как всегда проявил недовольство Точь.

– А тебе что, приспичило? – недовольно ответил ему Тишина.

– На тебя посмотришь, ещё не то осознаешь. – Точь, как оказывается, ещё тот спорщик и не даёт спуску Тишине, который тут же зримо поосознавал насчёт Точа, что-то уж совсем не произносимое, после чего со своим другим надуманьем обратился к ожидающим его спутникам.

– Вам не показалось странным, что данную дверь обозначили не просто нулём, а двумя? – Тишина обвёл своим взглядом, явно не задумавшиеся над этой нулевой дилеммой, лица своих спутников. – Что они этим хотели сказать? Что ты человеческий нуль, не подумал, что смотришься в зеркало, а так, сразу два, подсказывают, чтобы ты смотрел в оба и не ошибся дверьми. Ну, а может я, всё-таки заблуждаюсь и не вижу потайного смысла того числа, которое получается при суммировании этих, не просто двух числовых, а человеческих нулей. И два человеческих нуля, всегда нечто большее, нежели два цифровых нуля. А они… – На этот раз Тишине не дал договорить один из этих нулей, который обнулив себя в этом помещении, не учитывая фактора присутствия за дверьми Тишины, беззаботно открыв дверь, таким образом, нарушил мерное течение его мысли.

– О-па! – Столкнувшись на выходе с таким вниманием к собственной персоне, этот нуль ещё больше сжался и в каком-то запиночном настроении, и заплетении своих ног, еле протиснулся сквозь эту внимательность к себе, со стороны не понятно, что за публики. И даже тогда, когда этот человеческий нуль, казалось бы расстоянием обезопасил себя и с которого он оглянувшись назад, хотел посмотреть на них, то, как оказалось, эта странная компания, так и стояла на месте, и всё смотрела ему вслед.

– Да что ж такое со мною не так? – покрылся ознобом этот нуль, в десятый раз рассматривая свои брюки и теребя замок на штанах.

– Как это всё понимать?! – закрыв собою впечатлительную супругу своего товарища по партии, встал на пути этого, не просто нуля, а определённо неустойчивого и аморального типа, моралист и главное, как уже три года трезвенник, занимавший здесь в гостинице один из номеров, депутат Дубровский.

– Это всё они. – Полностью потеряв покой и контроль над собой, этот нуль повернулся назад, чтобы ручным способом указать на причину его такого двусмысленного поведения. Но к его удивлению и совсем не к удивлению депутата Дубровского, насквозь видевшего людей, в которых, по его мнению, нет ничего достойного уважения, а одна только подлость и эгоизм, там уже никого не было.

– Мне ли подлецу и подонку не знать всю человеческую подноготную. Да если хотите знать, я первой гильдии козлина. – В самом близком депутатском кругу, в своей фракционной бане, не справившись с излишками принятого внутрь, которые развязали Дубровскому язык, он подвергал себя самокритики.

– Ну ты Дубрович и падла. – Не выдерживает такого бахвальства Дубровского, носитель партийного билета под номером один, руководитель фракции Троекур. – С какой это стати, ты причислил себя к первой депутатской гильдии. Ха-ха. Да с твоим суконным рылом, только во второй гильдии нажимать кнопки.

– Ну, а мне здесь видится, куда более глубокий смысл. А не утаил ли Дубрович от нас свои доходы, раз он так громогласно причисляет себя к первой гильдии? – суровый взгляд казначея партии, погружает всю сидящую в парной депутатскую компанию, ещё в большую парную неизвестность, заставляя от волнения, ещё больше раздуться их и так не маленькие животы. Ну а из парной, как потом рассказывали Дубровскому, его удалось вынести только после того, как ему намяли бока и как следует, пропарили. После чего он, уже как три года, две недели и пять часов, вот уже не пьёт.

Но эти воспоминания Дубровского остались при нём, так и не достигнув ушей, как этого, стоящего перед ним нуля, так и компании во главе с Тишиной, которая не задумываясь о последствиях, вся без остатка вошла внутрь этого нулевого помещения.

– А здесь не так уж плохо. – Осматривая внутреннее помещение, этой, не такой уж и маленькой комнаты с двумя нулями, сделал вывод Тишина.

– Да, здесь всё есть для удобства времяпровождения. – Нажав на кнопку слива, отметился Точь.

– Ну что, не будем зря терять время и посмотрим, что сегодня для нас приготовила Комаша. – Посмотрев на Комашу и на висящее на стене зеркало, сказал Тишина.

– Да-да, дорогая, начнём с тебя. – Обнаружив нерешительность упомянутой Комаши, Тишина поспешил её успокоить и таким образом, заявить, что ей не отвертеться от своей первой демонстративной роли. На что Комаша, так хмыкает, как будто её уличили не в том, что есть на самом деле и, вздёрнув подбородок, а также вместе с ним свой и так задиристый носик, подходит к зеркалу, сбоку от которого стоял Тишина. Что сразу же заинтересовало и всех остальных, поспешивших присоединиться, пока что только к Тишине.

– Ух. – Только и смог что произнести Тишина, посмотрев на Комашу в отражении зеркала. Правда это «Ух», одновременно возникло внутри у всех стоявших и взиравших на это зеркальное отражение Комаши. Так это «Ух», очень чесалось на языке у Ростика, почувствовавшего себя в смятении от увиденного отражения Комаши, и не понимавшего, как он до этого момента не замечал в ней всего этого, что, как в сказке – ни пером не описать, ни …и так далее. Что касается Точа, имевшего глаз алмаз и смотрящего на мир с технической стороны, то такого рода восклицания, у него всегда возникали при виде отсутствии изъянов или другими словами совершенства.