Перемены - Даниэла Стил

После ужина Мел поднялась с ними наверх, уложила сумку для поездки на Западное побережье и рано легла спать. Но, как только она выключила свет, ей позвонил Грант и поинтересовался, как сработал его список докторов.

— Никто из них не захотел помочь, но справочный отдел дал мне номер телефона Питера Галлама. Я позвонила ему в Лос-Анджелес, и мы все летим туда завтра утром.

— Ты и ребенок? — удивленно спросил он.

— И ее мать, и медсестра, и телевизионная бригада.

— Целый цирк.

— Думаю, Питер Галлам почувствовал то же самое. Он даже употребил это же слово.

— Я удивлен, что он согласился прооперировать девочку.

— Судя по голосу, он приятный человек.

— Да, так говорят. Он явно не нуждается в рекламе, хотя и не лезет вперед, как другие. Но кому что нравится. Он разрешил тебе заснять операцию?

— Нет. Но пообещал потом дать мне интервью, и, как знать, может быть, он передумает, когда мы окажемся там.

— Возможно. Позвони мне, детка, когда вернешься, и постарайся ни во что не ввязываться. — Это было его обычное предупреждение, и она улыбнулась, выключая свет.

А на другом конце страны Питер Галлам не улыбался. У Салли Блок началось обширное отторжение донорского сердца, и через час она впала в глубокую кому. Он почти не отходил от нее до полуночи, покидая палату только для того, чтобы поговорить с ее матерью, и в конце концов разрешил убитой горем женщине посидеть у постели Салли. Отказывать ей в этом уже не было оснований. Боязнь занести инфекцию больше не имела смысла, и в час ночи Салли Блок скончалась, не приходя в сознание и не увидев в последний раз свою мать и врача, которому она так доверяла. Питер Галлам подписал свидетельство о смерти и поехал домой, где долго сидел в своем кабинете в полной темноте, думая о Салли, и об Анне, и о других, подобных им. Он по-прежнему сидел в кабинете, когда двумя часами позже Мел вышла из дома и направилась к Джонсам. В тот момент Питер Галлам даже не думал о Патти Лу или о Мелани Адамс… только о Салли… красивой девушке… ушедшей навсегда… умершей… как Анна… и как многие другие. А затем, ощущая неимоверную усталость, он очень медленно поднялся в свою спальню, закрыл дверь и молча опустился на кровать.

— Простите меня… — Он прошептал эти слова, не зная точно, к кому обращался… к своей жене… к своим детям… к Салли… к ее родителям… или к самому себе… и тогда пришли слезы, мягко падавшие на подушку, а он лежал в темноте, сожалея в душе о том, что не смог сделать в этот раз… И тогда он наконец вспомнил о Патти Лу. Ему ничего не оставалось, как попытаться еще раз. И что-то в глубине души шевельнулось при мысли об этом.

Глава 4

Мел, телевизионная бригада, Патти Лу, медсестра и мать Патти удобно устроились в отдельном салоне первого класса на борту самолета, вылетевшего из аэропорта имени Кеннеди. Патти лежала под капельницей под наблюдением высококвалифицированной медсестры. Ее порекомендовал врач, лечивший Патти Лу, и Мел молила Бога, чтобы ничего плохого не случилось в дороге. Она знала, что, долетев до Лос-Анджелеса, девочка окажется в опытных руках доктора Питера Галлама, но до этого в голову Мел лезли кошмарные мысли. Вдруг им придется сделать вынужденную посадку в Канзасе из-за умирающего ребенка, у которого остановилось сердце. Но полет прошел прекрасно, а в Лос-Анджелесе по распоряжению доктора Галлама их уже ждали два врача из его бригады и машина «Скорой помощи». Патти Лу с ее матерью сразу же отвезли в центральную городскую больницу. По предварительной договоренности с доктором Галламом Мелани не должна сопровождать их. Он хотел дать ребенку время привыкнуть к новой обстановке, согласился встретиться с Мел в кафетерии на следующее утро в семь часов. Тогда он кратко расскажет ей о состоянии Патти Лу и о методах ее лечения. Мел разрешили захватить блокнот и магнитофон, но телевизионной бригаде запретили присутствовать при этой встрече. Официальное интервью будет позже. Мелани с радостью поехала в гостиницу, позвонила двойняшкам в Нью-Йорк, приняла душ, переоделась и пошла прогуляться, наслаждаясь приятным весенним воздухом, но ее мысли постоянно возвращались к Питеру Галламу. Ей не терпелось встретиться с ним, и на следующее утро в шесть часов она вскочила с постели и поехала во взятой напрокат машине в центральную городскую больницу.

Ритмично стуча каблуками по кафельному полу, Мелани повернула налево в конце бесконечного вестибюля и прошла мимо двух уборщиков со швабрами.

Они оценивающе посмотрели ей вслед, пока она не остановилась перед кафетерием, прочитала надпись и распахнула двойные двери. Ей в ноздри ударил густой аромат свежесваренного кофе. Оглядев ярко освещенный зал, она удивилась, как много людей находилось там в столь ранний час.

За столиками сидели сестры, пившие кофе или завтракавшие между сменами, стажеры, заскочившие передохнуть, молодые врачи, заканчивающие долгую ночь горячим завтраком или бутербродом, и пара посетителей, сидящих в сторонке с печальными лицами, явно всю ночь прождавшие новостей о больных родственниках или друзьях, находящихся в критическом состоянии. Одна женщина тихо плакала, утирая платком слезы, в то время как женщина помоложе, тоже вытиравшая слезы, старалась успокоить первую. Сцена была полна контрастов: молчаливая усталость молодых врачей, веселье и болтовня медсестер, печаль и напряженность людей, посещавших пациентов, и за всем этим стук подносов и пар от машины, где мылась посуда. Это было похоже на оперативный центр странного современного города, на командный пункт межпланетного корабля, летящего в космическом пространстве, полностью оторванного от остального мира.

Оглядываясь вокруг, Мелани гадала, кто же из людей в белых халатах Питер Галлам. Там было несколько мужчин среднего возраста в накрахмаленных белых халатах, с серьезным видом обсуждавших что-то за кофе, но почему-то ни один из них не показался ей похожим на него, каким она его себе представляла, да и никто из них не двинулся ей навстречу. По крайней мере, он должен знать, как она выглядит.

— Мисс Адамс? — Она вздрогнула от звука голоса, раздавшегося прямо за ее спиной, и на одном каблуке развернулась лицом к нему.

— Да?

Он протянул сильную, прохладную руку:

— Я — Питер Галлам.

Пожимая руку, она смотрела на резко высеченное, красивое, с правильными чертами лицо мужчины с седыми волосами и голубыми глазами, излучавшими улыбку, не коснувшуюся его губ. Несмотря на разговоры по телефону, он оказался совсем не таким, каким она его представляла. Мысленно она нарисовала совсем другой портрет. В действительности он оказался намного выше, очень крепкого телосложения.