Богиня судеб - Татьяна Тарасова

Растроганный Бенино снял подушечкой большого пальца слезу с нижней ресницы и улыбнулся.

- Он не уйдет от расплаты, Сервус. Я придушу его - вот так.

Тонкие изящные руки философа протянулись к массивному бронзовому подсвечнику, напряглись - синие вены вздулись и твердые мускулы обозначились под кожей - и через мгновенье согнули его наподобие агранского ятагана.

- Вот так, - повторил Бенино, отбрасывая испорченный подсвечник в сторону. - Вот так!

* * *

Утренняя трапеза состояла из жареных перепелов и груш в густом сиропе. Легкое красное вино быстро перетекало из серебряных кувшинов в бездонные глотки гостей. На прибывшего ночью Леонардаса - тощего и высокого светлоглазого эганца, на вид придурковатого, никто внимания не обращал.

Бенино, после ночных признаний Сервуса возбужденный и встревоженный, сошел в зал последним. Найдя глазами брата, а потом целого и вполне невредимого (если не считать некоторой бледности и дряблости щек) рыцаря, он успокоился, сел за стол. Теперь и ему все эти гости казались весьма подозрительны. Сервус прав: с чего это прикатил сюда на повозке, запряженной четверкой лошадей, жирный канталец Теренцо, обремененный всякими неотложными делами, да ещё и супругу прихватил с собой? А Заир Шах, трухлявый пень? Жёваная физиономия лицемерно благочестива, а глазки так и блестят, и в этом блеске при желании можно разглядеть и алчность, и злобу, и даже сладострастие (на кого только оно направлено - уж не на супругу ли толстяка?). И Маршалл, поскольку тимит, доверия не вызывает... И этот тощий эганец... как его... он всегда забывает его имя... А, Леонардас... А про этих двоих - Лумо и Гвидо, родственничков достопочтимого Гая Деметриоса, Бурган бы его побрал совсем - и говорить нечего. Более подозрительных лиц Бенино до сих пор не встречал.

Но все это были лишь измышления, навеянные бессонной почти ночью. В душе философ отлично понимал, что люди сии почтенные - такие, каков и он сам; что убийца средь них только один, и есть ли он в природе вообще неизвестно. Может, прохожий решил просто подшутить над высокомерным богачом? То есть, на деле перед пытливым умом Бенино стояла все-таки загадка, и каким образом её разрешить, он пока не знал.

Вдруг он заметил, что трапезничают гости в полном молчании, и думал уже начать светскую беседу, но тут выяснилось, что блюда пусты, и кувшины тоже, так что и ему пришлось поторопиться. Наскоро обсосав грушу, он поднялся вслед за другими, повинуясь приглашающему жесту хозяина. Так и не произнеся ни слова, Сервус Нарот повел всех вниз, в подвал, где, как было известно, размещалась его уникальная коллекция.

Гуськом спустились они по узкой винтовой лестнице, освещенной парой всего светильников, затем прошли по длинному коридору, выложенному мраморными плитами и сверху, и снизу, и по бокам, повернули в темный сыроватый рукав и остановились у двери - вернее, у спины рыцаря.

Он долго возился с ключами, торкая то один, то другой, то третий в глубокие пазы, и наконец отворил дверь - тяжелую, обитую железными толстыми листами. Перед тем, как впустить сюда гостей, Сервус Нарот зажег все светильники, которых, в отличие от коридора, здесь было не менее двух дюжин. Когда свет вспыхнул, осветив ярче новорожденного солнечного луча небольшое помещение, рыцарь дернул за рукав стоящего к нему ближе всех Пеппо. За Пеппо потянулись остальные.

Такого великолепия юноша не видел у себя дома. Бенино держал свою коллекцию в обычной комнатке под крышей, и, несмотря на природную педантичность, не особенно следил за тем, как располагаются сокровища. Рубины лежали у него в одних сундучках с бриллкандами и перидотами, бирюза соседствовала с жемчугом, а хризобериллы с горстью гиацинтов и карбункулов. Сервус Нарот оказался рачительным хозяином. Вся коллекция у него была тщательнейшим образом рассортирована и разложена по коробкам. Внутри коробки были обшиты бархатом, который цветом соответствовал цвету камня, подчеркивал его сияние и чистоту. Так, рубины покоились в ячейках на розовом бархате, бриллканды - на серебристо-сером, жемчуг - на черном, а шпинели - на голубом. Пеппо, завороженно глядя на игру самоцветов, шепотом называл их по именам, едва удерживаясь от того, чтоб не протянуть руку и не взять драгоценность, дабы поближе рассмотреть. Вот венисы, красные, как языки пламени; вот кимофаны, тускло блистающие серебристыми прожилками; вот зелено-желтые как кошачий глаз хризолиты... Перидоты, гиацинты, сапфиры, изумруды, опалы... Глаза разбегались при виде такого великолепия. Пеппо спиной ощущал пораженные вздохи гостей, тоже имевших свои коллекции, но явно поскромней, чем эта.

- Безоар, - охрипшим от волнения голосом пробормотал Леонардас. Чудо... Истинное чудо...

- Целебный камень, - пальцем указывая на безоар, сказал рыцарь. - И этот тоже - аспилат. И этот - дихроит. А вот... - Он сунул руку куда-то вбок, и обратно вытащил её уже с коробкой, где в глубокой ячейке сидел огромный гранат, - вот великий гранат. Его называют Красным Отцом. Его нашли на месте древнего Ахерона, в золотой шкатулке. Он был завернут в обрывок ткани, на коей сохранилось его описание. Мол, от этого граната произошли все красные камни, посему и прозывается он именно так, а не иначе.

- Скажи-ка, любезный хозяин, - ликом бледный как смерть проскрипел белый медведь Лумо. - А сей прекрасный лунный камень как достался тебе?

- Я привез его из Ордии, - с удовольствием пояснил Сервус Нарот. Отдал за него ни много ни мало пять сотен золотых, и то считаю, что купил дешево.

- А этот как зовется? - вопросил Гвидо, указывая на розовый камень с прожилками вроде рисунка и очком посередине.

- Оникс! - презрительно фыркнул Лумо. - Не видишь сам? И чему тебя дядя учил!

Малыш Гвидо только пожал узкими плечами на это. Кажется, он один остался безучастен к такой красоте, и разглядывал камни исключительно из вежливости и толики любопытства.

- О-о-о-о... - простонала за спиной Пеппо Лавиния. - Это же настоящий розовый жемчуг!..

- И что? - На Сервуса Нарота её чары не действовали. - Ты прежде не видала розового жемчуга?

- Не такая уж редкость, - поддержал хозяина Заир Шах. - Вот на что посмотри, красавица! - Он кивнул на крупную, продолговатую словно фасолина черную жемчужину. - Такой и у меня нет!

- А у меня есть, - небрежно сказал Маршалл, взирая на сердоликовую чашу, обшитую понизу черненым серебром. - Малость поменьше, но есть.

- Да откуда ж у тебя? - ревниво поинтересовался рыцарь. - Я ведь, кажется, все у тебя видел...

- Прошлой луной приобрел, - с улыбкой ответствовал тимит. - И тоже недорого - за полторы сотни золотых и породистого жеребца.

- Для небольшой черной жемчужины полторы сотни золотых - большая цена, - Заир Шах с притворной жалостью перевел взгляд с мелоция, вдавленного в бархатную подушку на три четверти, на Маршалла. - Тут величина главное, а не сорт.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});