Колечко с бирюзой - Валентина Мельникова

— Петя, милый! Ну, как я могу тебе что-то обещать? Это даже нечестно. Мне пока никто не нравится, а вдруг завтра или через неделю я встречу человека, без которого не смогу жить, что тогда?

Петр поднялся на ноги, окинул ее тяжелым взглядом:

— Ладно, чего уж там! Извини меня за сегодняшнее. Сам не пойму, что на меня накатило!

Наташа вскочила на ноги и протянула ему ладонь.

— Давай оставим все по-прежнему. — Она заглянула ему в глаза и вдруг прочитала в них такую тоску и отчаяние, что не выдержала и отвернулась. — Прости меня, ради Бога!

Петр криво усмехнулся, накрыл ее руку своей, слегка сжал:

— Прощаю, мне больше ничего не остается!

После этого Петр продолжал постоянно бывать у них в Наташины выходные дни, если они совпадали с его выходными, возил ее на своих «Жигулях» на пляж за селом, иногда встречал в городе после работы и отвозил домой. И все же в их отношениях словно что-то сломалось, не было уже прежней открытости и непринужденности…

Бабушка замечала, конечно, что между соседом и внучкой будто пробежала черная кошка, но предпочитала помалкивать, справедливо полагая, что встревать в сердечные дела — только портить.

Зато мать Петра была явно рада их размолвке и при удобном случае старалась поддеть, побольнее уколоть симпатию сына. По всему выходило, что родители не были в восторге от его выбора.

Заметить их неприязнь было совсем не сложно. И Наташа наотрез отказалась бывать в кирпичных хоромах Романовых. Вскоре она прекратила и поездки на «Жигулях» Петра. Слишком пристальные взгляды соседа тревожили ее, портили ей настроение…

Ополоснувшись под душем, Наташа переоделась в пестрый шелковый костюмчик, обула белые босоножки на высоком каблуке и отправилась за подарком. Идти нужно было через все село, причем большая часть пути проходила вдоль глухих кирпичных заборов доброго десятка воинских частей, расквартированных в селе.

Центральная улица Полтавского была, по сути дела, участком тракта на Владивосток, поэтому ее покрывал асфальт. Другие же улицы и переулки во время частых дождей превращались в непроходимое болото и являлись преградой даже для обладателей высоких резиновых сапог. Несомненный вклад в подобное безобразие внесли бравые танкисты, которые совершали регулярные марш-броски к учебным полигонам напрямую по сельским улицам. Так что к постоянному дребезжанию оконных стекол и посуды сельчане давно привыкли, как и к разбитым вдрызг дорогам. С трудом, но постепенно Наташины земляки смирились и с тем, что после строительства на самой высокой сопке ажурного монстра непонятного назначения, нависшего над селом с востока в виде гигантской буквы «Н», их телевизоры полностью отказались служить своим хозяевам.

Возле военторга никаких очередей не наблюдалось. В торговом зале было прохладно и пусто. Кассирша не подняла головы от книги, а молоденькие продавщицы столпились в обувном отделе и, тесно сдвинув головы, что-то рассматривали.

Наташа медленно прошлась по отделам. В принципе она даже не представляла себе, что можно купить в подарок Петру. Модный галстук? Но он их демонстративно не носит, утверждая, что они ему и на службе надоели. Рубашку? Но это уж слишком по-родственному… Правда, она приглядела неплохой эстамп, но вспомнила, что все свободное пространство в доме Романовых закрыто пестрыми коврами, и ее картинке место вряд ли отыщется. Разве что где-нибудь на кухне или, к примеру, на потолке!

Настольная лампа, конечно, в хозяйстве вещь полезная, но стоила целых двадцать рублей. Для Наташиного кошелька это было более чем накладно. Девушка вздохнула и направилась к обувному отделу. Там работала ее одноклассница Милка Севостьянова. В седьмом классе они целый год сидели за одной партой, и хотя задушевными подругами никогда не были, но приятельские отношения поддерживали и после окончания школы.

Завидев Наташу, Милка выбежала из-за прилавка ей навстречу. Невысокая, пухленькая, с пышной «химией», отчего голова ее походила на воздушный шарик на тонкой ниточке — шее, девица немного неуклюжая, однако весьма самонадеянная. Манеру держаться ей диктовало особое положение имеющей доступ к дефициту мамы, руководившей продовольственным магазином военторга, и папы — заместителя начальника по тылу одной из воинских частей. Одежду и обувь Милка носила исключительно импортную, что в некоторой степени должно было компенсировать весьма серенькую внешность.

В отличие от других Наташиных одноклассников она даже не пыталась поступить в институт или техникум, а закончила курсы товароведов и чуть больше года работала в одном из самых престижных отделов военного универмага — в обувном.

Девушки обнялись, и Милка увлекла Наташу за собой в подсобку. Усадила на стул, пододвинула к ней коробку с конфетами, налила чаю из стоявшего на столе самовара. Перехватив Наташин взгляд, брошенный на коробки на полках, огорченно вздохнула:

— Прости, но ничего предложить не могу. Туфли — обалденные, но Галина даже в отдел не дала ни одной пары.

Галина, старшая сестра Петра, возглавляла гарнизонный универмаг. Она тоже училась в свое время у Анастасии Семеновны, но Наташу упорно не замечала, особенно когда узнала, что Петр ухаживает за этой соплячкой.

— Да мне ничего и не нужно, — успокоила Наташа одноклассницу. — Пришла подарок на день рождения купить и ничего не могу выбрать!

— К кому идешь? К парню или к девке?

— К парню. Петра Романова знаешь, вашей Галины брата?

Милка открыла рот:

— Так тебя тоже пригласили? Я и не знала, что вы знакомы!

Наташа улыбнулась:

— Мы ведь живем по соседству.

— Он что, за тобой ухаживает? — Милка подозрительно ее оглядела. — Мне Галина про это ничего не говорила.

— Успокойся, не ухаживает. — Наташа встала со стула. — А тебя, случайно, не просватать за него решили?

— Да, вроде этого. — Милка покраснела. — Наши родители давно уж сговорились, а он, видишь ли, ни в какую! На прошлой неделе пришли к ним в гости, хотели меня с ним познакомить, а он точно специально на рыбалку уехал. Но со дня рождения, думаю, не сбежит. А тебе он вправду не нравится? А то я подслушала, как его мамашка моей жаловалась, что он вроде себе зазнобу нашел, говорит, голь перекатная, а за Петра уцепилась, клещами не оторвать!

У Наташи перехватило дыхание. Вот, значит, какого мнения о них семейство Романовых? От обиды запершило в горле, на глаза навернулись слезы, но она сдержалась: не Милке же показывать свои переживания. Да и переживать-то особенно нечего. Она никогда не стремилась в невестки к родителям Петра. И если им так хочется поскорее женить сына, Милка — лучшая кандидатура. Да и у нее гора с плеч свалится. За этот месяц, что она будет безвылазно находиться в госпитале, многое может измениться. Петр, может, сам решит, что Милка гораздо лучше подходит на роль жены.