Жизнь и судьба Михаила Ходорковского - Наталья Точильникова

Наиболее драматичная версия изложена, как ни странно, в «Новой газете» от 30 июня 2005 года, где подписанты письма, одобряющего приговор Ходорковскому, объясняют свои позиции.

Итак, госпожа Врагова вернулась с дачи и обнаружила, что «автоматчики «МЕНАТЕПа» ворвались в квартиру и дочиста ее ограбили». А ей и ее мужу приказали больше там не появляться. И бедная женщина была вынуждена жить то дома, то у подруги. А адвокаты отказывались браться за ее дело.

В интервью программе «Момент истины», выложенном на сайте prigovor.ru, специализирующемся на компромате против «ЮКОСа», приведена другая версия событий. И версия более ранняя. Интервью датировано 10 апреля 2005 года, то есть до приговора. Оказывается, что из «МЕНАТЕПа» к ней приходили в театр и предлагали квартиру в Ясенево. А она говорила: «Оставьте меня в покое. Пусть у вас там будет банк».

Она – дочь очень состоятельных родителей, папа – военный атташе в Иране, ездила на «Мерседесе», ходила в бриллиантах и шубе до пят с двадцати лет. И пришли к ней, советской аристократке, которой сам шах дарил вещи, генеральской дочери и творческому человеку какие-то там нувориши, кухаркины дети. И еще хотят чего-то!

В «Человеке с рублем» Ходорковский и Невзлин вспоминали, как летом 1991-го они снимали дачу в подмосковном Успенском, среди партийно-советской элиты, и их жен отшивала продавщица в магазине: «Вам сметаны? Да ее министрам не хватает!»

Разные, конечно, и уровень, и обстоятельства, но реакция похожа.

Итак, когда Светлана Александровна вернулась с дачи, «автоматчики» стояли перед ее домом. Посмотрела она на рамы в квартире, а рамы не ее, новые. Оказывается, за время ее отсутствия из квартиры все вынесли и начали ремонт. «Автоматчики» объяснили, что квартиру обчистили украинские рабочие.

Согласитесь, не совсем одно и то же.

Такое впечатление, что ее слишком буквально поняли или у менатеповцев лопнуло терпение. Говорите, оставить в покое и пусть будет банк? Будет!

Разночтения есть и дальше. Естественно лишенная дома актриса начинает бороться. Только по версии, изложенной в «Новой», она звонит в различные иностранные издания, надеясь, что в Америке ее помнят, поскольку там с триумфом выступал ее театр. «Не знаю, повлияли ли как-то эти звонки, но однажды в 8 утра мне позвонил человек, извинился и сказал, что за счет банка мне будет куплена другая квартира», – вспоминает актриса.

Запомним. И вернемся к апрельскому интервью. В нем вообще нет упоминаний о звонках в иностранные издания, зато фигурирует некий Александр Сергеевич, умеющий разруливать проблемы.

«Сижу я в своем кабинете, полпервого ночи, – вспоминает актриса. – Ехать мне некуда, только на дачу, которую я снимаю, дома у меня нет. И звоню Косте Щербакову, он был первым заместителем министра культуры. Я говорю: «Костя, вот у меня такая история. Что мне делать?». Он говорит: «Светочка, а что я могу?» Я говорю: «Костя, извини, но…» Повесила трубку. Вдруг звонок. Я уже гашу свет – час ночи. Он говорит: «Свет, подожди. Тут у меня один человек сидит». И начинается история. По мобильному телефону ты должна позвонить в восемь утра Александру Сергеевичу. Кто такой? Никогда в жизни его не видела. Мобильного телефона у меня не было. Я побежала к бизнесменам, они дали мне мобильный телефон. Я решила не спать, в 8 утра бодрым голосом – лучше не спать. И звоню. Говорю: «Але». И вдруг оттуда голос: «Алееее». Я говорю: «Вот, это Врагова». «Друзья моих друзей – мои друзья», – и повесил трубку. Когда я приехала в театр, «МЕНАТЕП» начал отзваниваться».

Так она звонила в восемь утра Александру Сергеевичу или ей звонили в те же восемь утра из «МЕНАТЕПа», как это изложено в «Новой»?

Проходит чуть больше года, и 24 мая 2006 года на радио «Эхо Москвы» Караулов излагает третью версию событий. Вплоть до звонка в восемь часов Александру Сергеевичу эта версия совпадает с апрельской, но дальше: «Через час ей позвонил Михаил Борисович Ходорковский и сказал: «Светлана Александровна, вы знаете, я не знал, что это ваша квартира. Но раз так случилось, если можно, мы вам купим новую квартиру». И банк «МЕНАТЕП» – сказала Врагова в «Моменте истины» – через месяц купил ей, народной артистке Враговой, квартиру, по-моему, на Чистых прудах или где-то еще».

То есть звонит не некий человек, как говорила Врагова, а лично Ходорковский. И извиняется.

По словам Враговой, новая квартира была на Пречистенке, купили ту, которую она выбрала.

Об извинениях Ходорковского Светлана Александровна упоминала и в апрельском интервью Караулову. «Ради Бога, извините, – сказал он. – Я не знал, что это вы».

Звучит, конечно, очень некрасиво. Значит, у простого человека квартиру отобрать можно, а у народной артистки – нельзя. Только непонятно, когда звучит. «Он извинялся, потом», – неопределенно говорит Врагова.

Потом был прием перед отставкой Ельцина (то есть 31 декабря 1999), четыре года спустя после событий. Ходорковский увидел ее и сказал: «Ой, простите, это Вы?» Она: «А что Вы сейчас делаете? А банк-то ваш лопнул. Я же вам сказала, что банк ваш лопнет за две минуты!» Он: «Нет, я сейчас заведую маленькой нефтяной скважиной». На этом и разошлись.

И ни слова об извинениях. Здесь «простите» совсем в другом контексте.

Зато после приговора Ходорковскому, в «Новой газете», контекст меняется, и Врагова излагает версию, близкую к будущей версии Караулова: «Позже мы встретились с Михаилом Борисовичем в Кремле. Тогда он извинился передо мной».

Более надежной мне кажется первая версия событий, апрельская, еще не выстроенная под требования власти, свежая, не отредактированная. Не думаю, что Ходорковский лично давал указания украинским гастарбайтерам, скорее просто приказал уладить дело. И об эксцессе узнал постфактум, через таинственного знакомого замминистра. К кому еще «Александр Сергеевич» мог обратиться? Кто мог надавить на «МЕНАТЕП» и заставить купить квартиру? На уровне замминистра, то есть как раз его уровне?

Думаю, до него просто донесли информацию. А он всегда считал себя ответственным за действия своих людей (что еще не раз выйдет ему боком) и передал извинения скорее всего через того представителя банка, который звонил Враговой после разговора с Александром Сергеевичем. И «мы не знали, что это вы» – скорее всего, его слова.

Если они вообще были.

История квартиры госпожи Враговой попала и в прессу «лихих девяностых», только изложена там несколько иначе. В газете «Коммерсант» от 7 июля 1995 года была напечатана маленькая заметка под заголовком «Ограблена квартира руководителя театра»:

«По словам Светланы Враговой, это третья попытка ограбления квартиры, на этот раз увенчавшаяся успехом. Воры, пользуясь отсутствием хозяйки, вытащили из квартиры картины, старинную мебель, редкие книги из фамильной библиотеки. Оставшиеся вещи, как заявлено в распространенном по этому случаю пресс-релизе театра «Модернъ», «подверглись дикому вандализму».

Сотрудники театра также отмечает, что дом, в котором проживает Светлана Врагова, принадлежит банку «МЕНАТЕП», и сейчас в нем производятся ремонтные работы. Поэтому сотрудники местного отделения милиции, возбудившие по факту кражи уголовное дело, рассматривают версию, согласно которой к ограблению причастны строительные рабочие».

Значит, и дело возбудили, и замалчиваний никаких не было: тут же напечатал «Коммерсант». Только обвинить Ходорковского в грехах строительных рабочих тогда никому не пришло в голову.

Я спросила у Леонида Невзлина, не курсе ли он этой истории и может ли что-нибудь добавить.

– Знаю только понаслышке, – сказал он. – Если уж меня обвинили в убийстве Корнеевой, то и во Враговой надо было обвинить, потому что, по их логике, если дело связано с насилием, то виноват Невзлин. Но я никакой недвижимостью не занимался, поэтому фамилия Враговой для меня примерно так же значима, как фамилия, царство небесное, Корнеевой. [27]

Помню, что был конфликт: Врагова очень активно торговалась за качество и размеры. Видимо, почувствовала, что людям нужно, и можно больше получить.

Представить себе, чтобы Ходорковский – про себя я не говорю, я ужасен, – но чтобы Ходорковский дал команду что-то выкидывать, я не могу.

Я думаю, что ничего не было из того, что она говорит. Но это легко проверить. Она наверняка получила, что хотела.

– Это да. Но об ограблении была заметка в «Коммерсанте».

– Ну, может быть. Мне кажется, она бы сделала что угодно, лишь бы получить побольше. Я увидел-то ее в первый раз в качестве свидетеля обвинения [28] и по первому впечатлению в порядочности не обвинил бы. Но тогда я о ней практически ничего не знал. Знал только, что в доме, который освобождали под реконструкцию, живут люди – не она одна. Например, там был художник, который с удовольствием уехал в лучшую студию.

И еще один интересный факт из жизни госпожи Враговой. Оказывается, она является соучредителем «правозащитной организации» «Сопротивление». Вместе членом Совета Федерации и бывшим кандидатом в депутаты от «Единой России» Алексеем Александровым и Ольгой Костиной, в 2000—2002 гг. входившей в Консультативный совет при ФСБ РФ, а ныне советником главы ФСБ на общественных началах. Я еще не раз упомяну ее в этой книге.