Вампиры замка Карди - Татьяна Умнова

— Почему? — жалко всхлипнула Магда.

— Нам следует разойтись и хоть немного поспать.

— Ты не зайдешь ко мне? Ненадолго? Ну, еще хоть один раз… Пожалуйста, милый!

Она готова была на колени перед ним упасть, потому что уже чувствовала трепет, пробегающий по коже, и тяжесть в груди, и сладкие спазмы в низу живота. Она опять хотела его! И только он мог утолить ее желание! Никто другой. Она пыталась найти замену… Но никто не мог — так! Никто! Потому что никого она не любила так, как Конрада.

— Нет, Магда. Я хочу побыть один. Прости. Мне нужно подумать…

— О чем тут думать? Мы столько раз уже все проговаривали! Единственная новость — то, что нам наконец разрешили провести эксперимент в замке Карди!

— Да. Разрешили. И времени для принятия решения осталось очень мало. До завтрашнего утра. Завтра я должен сказать доктору Гисслеру…

От безжизненных интонаций в голосе Конрада, Магде вдруг стало холодно. И даже страсть, мгновение назад сжигавшая все ее тело, вдруг сжалась до размеров орешка, спряталась где-то глубоко-глубоко. У Конрада был такой странный взгляд…

— О чем ты хочешь сказать доктору Гисслеру? — прошептала Магда пересохшими губами.

— О том, что я хочу принять участие в эксперименте в качестве добровольца.

— Нет, Конрад! — ужаснулась Магда. — Ты не можешь…

И тут же ей в голову пришло, что он, должно быть, шутит, и она рассмеялась — фальшиво и невесело.

— Ну, же, милый, скажи, что ты пошутил!

— Я не шутил. И не надо над этим смеяться. Это слишком серьезно.

— Вот именно! Это слишком серьезно! Я просто не допущу, Конрад…

— От тебя, Магда, здесь ничего не зависит. Зависит от меня. От доктора Гисслера. И от того, существуют ли вампиры на самом деле. Доброй ночи, Магда.

Конрад повернулся и четко чеканя шаг ушел в темноту коридора.

Сзади послышался тихий скрип половиц. Магда обернулась: массивная тень исчезла. Август убрался восвояси. Хорошо, хотя бы хватило осторожности не приставать к ней теперь, после того, что она услышала от Конрада… Магда прислонилась к стене и медленно съехала на пол. Будь проклят одержимый Отто фон Шлипфен вместе со своими вампирами и своим замком! То, что начиналось, как интересный эксперимент, или даже — как забавное приключение, теперь могло обернуться трагедией. Величайшей трагедией в ее жизни! Потому что в Конраде — вся ее жизнь. И без Конрада существование Магды потеряет всякий смысл.

В то, что после эксперимента Конрад останется живым, хоть и изменившимся, Магда не верила. Она вообще не слишком-то верила в вампиров. Но она почти поверила в некий загадочный вирус. И она точно знала, что большинство экспериментов над людьми заканчиваются плохо для подопытных.

Глава вторая

1

Ребенок рождается в муках, выходит на свет из кромешной тьмы материнского чрева. А еще некоторые ученые считают, будто младенец в первые месяцы своей жизни видит все очень смутно и даже вроде бы перевернутым, как бы вверх ногами…

Когда Конрад впервые услышал об этом, он подумал, что пережил свое второе рождение в девять лет. Ведь у него все было так же, когда в свои девять он прорвался сквозь неимоверное страдание и вышел из темноты. И после какое-то время он видел смутно. И жил в перевернутом мире. И никак не мог понять, куда же делся его настоящий, надежный, понятный мир, где ему было так уютно и свободно, где его все любили и где он жил в ожидании счастья. Собственно говоря, в утраченную страну своего детства Конрад уже и не вернулся. Но он научился жить в изменившемся мире. Принял его законы. А прошлое с каких-то пор воспринимал как сон, привидевшийся ему когда-то: сладостный, но абсолютно нереальный.

…В девять лет Конрад Лиммер осиротел. Сиротство провело грань между надежным миром его детства — и перевернутым миром, в который ему предстояло переселиться на всю оставшуюся жизнь.

Отец Конрада, Франц Лиммер, владел текстильной фабрикой, был предприимчив, деятелен, умен, и вследствие этого — богат. В юности он на этой фабрике работал, потом стал одним из совладельцев, потом — единственным владельцем. Франца Лиммера действительно интересовало производство тканей, особенно шелка. Он даже ездил на учебу и практику в Лион, где производился лучший европейский шелк. Франц Лиммер был из тех нуворишей, кто «сам себя сделал». И немало этим гордился. Он презирал тех, кто сделался богат благодаря наследству, а не благодаря собственным способностям. И не скрывал агрессивной неприязни к чванливым аристократам: особенно к обедневшим, которым оставалось лишь одно — гордиться своим происхождением.

— Ни на что они не годятся. Заработать не могут. Продают то, что когда-то их предки накапливали, — говорил Франц своему маленькому сыну. — А что такое это их благородное происхождение? Это всего лишь значит, что когда-то у истоков их рода стоял человек, который сам себя сделал. Как я. Только в давние времена таких награждали титулом. Теперь же и титул не нужен. Достаточно уметь зарабатывать. Если я все потеряю, я заработаю снова. Потому что я на это способен. А они, потеряв свои дома и коллекции картин, потеряв свои драгоценности и земли — они ни на что не способны. Только вспоминать славные былые времена…

Конрад слушал, кивал, во всем соглашался. И очень гордился тем, что у него такой замечательный папа, который не боится разориться и всегда сможет заработать себе состояние. Конрад вообще обожал отца, для него не существовало авторитета выше. Отец был самый интересный, самый могущественный, самый умный, самый сильный, самый… самый великий человек на свете! Даже повзрослев, он так и не смог избавиться от этого восторженного чувства, ведь разочарования в отце так и не наступило. Не могло наступить… Конрад анализировал свои детские переживания и понимал: причиной неумеренных восторгов стало не только то, что отец действительно был достойным человеком и обожал сына, но еще и то, что отец остался для Конрада человеком-праздником. Франц Лиммер был слишком редко бывал дома. То деловые поездки, то неделями жил в квартире при фабрике, когда надо было решать какие-то неотложные проблемы, но и в удачные периоды — приходил поздно, усталый. Однако он всегда был внимателен к нуждам жены и сына. Старался разрешить все возникавшие у них проблемы. И — как казалось Конраду — любую проблему решал, словно по волшебству, молниеносно, как и положено истинно великому человеку. Конрад не имел возможности привыкнуть к отцу, ощутить его частью повседневности, соскучиться рядом с ним, как это случалось у других детей с другими родителями. Конраду всегда не хватало отца. И когда отец находил время для сына — Конрад не просто слушал все, что он говорил: Конрад впитывал каждое его слово. Маму Конрад тоже любил, конечно, но мама была немножко из другого мира — из женского, нежного, загадочного, сладко пахнущего, слезливого мира. Маму нужно было обожать и защищать. Но — как бы со стороны. А вот отец — отец был центром внутреннего мира Конрада. Именно таким человеком, каким Конрад мог стать когда-то. Каким Конрад обязательно собирался со временем стать!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});