Эффект Геллера - Ури Геллер

Пора было уже что-то менять в моей жизни. Тем более что мои дружеские отношения с семьей президента, как мне казалось, перестали привлекать столь пристальное внимание окружающих. Однако я ошибался, по крайней мере одного человека они, как оказалось, очень даже интересовали. Причем чисто с профессиональной точки зрения.

Так однажды солнечным утром в мою жизнь вошел Майк.

Глава 3. Список-заказ

Я лениво прогуливался вдоль витрин магазинов в Зона Роза, в нескольких кварталах от моей квартиры. Вдруг совершенно неожиданно, в тот момент, когда я внимательно рассматривал какие-то бешеные драгоценности в витрине ювелирного магазина, которых было в Мехико великое множество, ко мне подошел незнакомый мужчина и остановился.

«Эй, — сказал он, — любезный. Вы Ури Геллер?»

Я предположил, что он узнал меня, запомнив мою внешность либо на сеансе, либо в телевизионной программе.

На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Выглядел он вполне безобидно. Я ответил ему, что да, я Ури Геллер.

«Знаете, мне хотелось бы поговорить с вами об одном деле, которое могло бы вас заинтересовать. Я знаком с вашей работой в Станфордском исследовательском институте. Вы не хотите со мной выпить?»

Его поведение показалось мне дружелюбным и простым. Он ни в малейшей степени не давил на меня. Он поразил меня своими знаниями, неподдельным интересом к парапсихологии. Я сказал, что спиртного не пью, но буду рад выпить с ним чашечку кофе.

Мы направились в ближайшую кофейню, где сели за стол. Когда он сделал заказ, то снял свои блестящие солнцезащитные очки и заботливо положил их в футляр. На мгновение наступила тишина, и я почувствовал, что в этот момент мой новый знакомый думал о чем-то очень для себя важном.

Я поинтересовался, откуда он знает о моей работе в институте.

«Ну, мы многое о вас знаем», — сказал он. Мне, естественно, захотелось узнать, кто это «мы» и чем вызван такой интерес к моей персоне. Я ждал, что он ответит на эти вопросы, и вскоре мое любопытство было удовлетворено. Он, как мне следовало бы самому догадаться, имел отношение к разведывательным службам. Я не помню сейчас точно, как он выразился, но слово «разведка» определенно было произнесено. Он предложил мне показать свое удостоверение, но я сказал, что в этом нет необходимости. (Документ ничего бы не доказал. На 42-й стрит в Нью-Йорке есть магазин, где можно купить любое понравившееся вам удостоверение).

Он снова заговорил о моем обычном репертуаре — от сгибания ложек, чтения мыслей на расстоянии, видения предметов в закрытых коробках и ящиках, до уничтожения компьютерной памяти. Уже в этом отвлеченном разговоре он сделал пару таких замечаний, которые удостоверили его гораздо лучше, чем любой документ. Он вспомнил о видеокассете, записанной во время моей работы в Станфордском институте и зафиксировавшей момент, когда часы внезапно появились перед нами, словно из воздуха. Результаты некоторых экспериментов, проведенных в то время, не были включены в книгу, и о них могли знать очень немногие люди. Затем он, как бы невзначай, заметил, что «им» известны некоторые подробности моей предшествующей деятельности, о которой никогда не было и не будет публичных упоминаний. (В 1985 году я случайно узнал, что ученые Станфордского института получили на меня досье о работе в израильской разведке. Информация такого рода могла быть предоставлена только при определенном нажиме со стороны весьма влиятельных сил. Возможно, она была получена в обмен на соответствующую любезность с другой стороны. Хотя могло быть и так, что израильская разведка просто захотела быть в курсе моих последних исследований.)

Мы беседовали около часа. Майк, так он просил меня называть его, записал мой домашний телефон и сказал, что хотел бы встретиться со мной еще как-нибудь. Ничего особенного сказано не было, но я почувствовал, что он пытается внушить мне мысль о том, что в дальнейшем мы могли бы быть друг другу полезны. Меня это определенно заинтриговало.

Он позвонил мне дней десять спустя и попросил встретиться в какой-нибудь закусочной недалеко о моего дома. У меня была уже намечена одна встреча на вечер, и я предупредил его, что не смогу уделить ему много времени.

Нам нужна твоя помощь, Ури, — сказал он, едва мы встретились. — Есть некоторые области, представляющие для нас особый интерес, но в которых мы постоянно натыкаемся на какие-то непреодолимые кирпичные стены. Вот мы и подумали, что ты, возможно, мог бы, используя свои способности, помочь, довести до конца некоторые вещи, которые нам уже не под силу.

— Что, например? — спросил я.

Подожди минутку, — он поднял руку, как-будто я прервал его хорошо отрепетированную речь. — Есть и еще одна вещь, весьма далекая от твоих телепатических способностей. Ты осознаешь, какое большое влияние имеешь у нас в стране?

Было не время для ложной скромности и я сказал:

— Да.

Вот и в этом смысле ты тоже мог бы быть нам полезен. И это далеко не все направления, в которых мы хотели бы воспользоваться твоей помощью. Некоторые из них я сейчас перечислю.

— Тогда дайте мне, пожалуйста, ручку, я запишу их, — сказал я.

— Нет, нет, ничего не надо записывать.

Я попросил его привести хотя бы один пример того, как я могу быть использован. Но вместо этого он прочитал мне целую лекцию о коммунизме, капитализме, стратегической важности Мексики, влиянии Кубы в Центральной Америке и особой роли советского посольства в Мехико. Оно, по его словам, одно из самых больших в мире — крупнейший разведывательный центр, направленный против США и Канады. По имеющимся данным, по крайней мере половина из трехсот сотрудников посольства (это в шесть раз больше, чем количество мексиканцев, работающих в московском посольстве) получили специальную подготовку в КГБ для того, чтобы заниматься военным и промышленным шпионажем под боком у Соединенных Штатов. Резидент КГБ Михаил Музанков, насколько известно, непосредственно отвечал за подготовку террористических актов и организацию революционной деятельности по всей Латинской Америке.

— Обо всем этом и еще о многих вещах мы хотели бы иметь точную информацию, — сказал он в заключение, опять не уточняя детали. Я спросил его, каким образом тут может пригодиться мое влияние на семью президента?

Он снова остановил меня жестом руки:

— Нет, нет, в данном случае речь идет о твоих уникальных способностях.

Я попытался выяснить, о чем мы все-таки говорим:

— Майк, я что-то не пойму, что для вас важнее — мое влияние на президента или телепатические способности?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});