Князь Святослав. Владимир Красное Солнышко - Борис Васильев

— Ты звал меня, великий князь?

Вместо ответа Святослав схватил Шома и развернул его спиной к окну.

— Читай! Вслух!..

— «На исповеди у великого Патриарха после крещения киевская княгиня Ольга покаялась, признавшись, что отцом ее сына Святослава является не князь Игорь, а воевода Свенельд».

— Это правда?

— Да, — твердо ответил великий воевода. Я — твой отец.

— Я — законный внук самого Рюрика, не забывайся, воевода!

— Это ты не забывайся, сын. Внук далеко не всегда наследует престол.

Святослав широкими шагами продолжал мерить тесное пространство, резко разворачиваясь.

«Как барс», — подумал Свенельд.

— Мой дом — моя дружина. Моя семья — моя дружина. Моя земля та, которую я отвоюю. Жив кто-нибудь из старых варягов, который еще ясно помнит варяжские законы?

— Найду.

— Привезешь ко мне, пока ему не отказала память. То есть немедля.

— Пришлю.

— И последнее. Мальчишку не трогать. Грамоты все равно тут никто не знает. А мне он нужен. Он мне добрую рыбу поймает.

— Будет исполнено, великий князь, — насмешливо улыбнулся Свенельд.

— Ступай.

— Слушаю и повинуюсь.

Свенельд низко поклонился сыну и вышел. А через день Шом исчез. Пошел на рыбалку, поскольку зарок был снят самим великим князем, и — исчез…

— И это лыко им впишем в строку, — сквозь зубы процедил Святослав.

Уже на третий день Свенельд прислал старого варяга. Шамкающего, седого, с трясущимся подбородком, но прямой спиной. Это настолько поразило Святослава, что он шепнул Морозко:

— Гляди, стать-то какая…

— Какая там стать! — усмехнулся Морозно. — Сунули копье выше крестца, вот и вся стать.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

В те времена Святослав по княжеской традиции вставал не рано. К моменту его обильного завтрака дружина под руководством Морозко, наскоро проглотив утреннее хлебово из общего котла, уже махала мечами до седьмого пота. Великий князь со свежими силами вступал в состязания, легко выигрывая учебные бои. Внуки Зигбъерна Сфенкл и Икмор считали это неправильным, но позволяли себе непримиримо ворчать лишь в отсутствие Святослава.

Все изменилось с приездом рослого статного старика со шрамом на лице и густой гривой седых волос до плеч. Он два дня понаблюдал за поведением великого князя и его дружинников, а на третий день сдернул пуховое одеяло со Святослава еще до зари.

— Если хочешь стать конунгом, вставай раньше всех и ешь вместе со всеми.

— Тебя прислал воевода Свенельд? — моргая спросонок, догадался Святослав.

— И я сделал из него неплохого воеводу, — самодовольно усмехнулся варяг. — А из тебя сотворю конунга, если ты будешь мне подчиняться. И строго исполнять все заповеди. Одну ты уже знаешь — вставать раньше всех.

— А вторая? — спросил великий князь, лаская крупного сторожевого пса.

— Спать на голой земле, подстелив попону и положив седло под голову. Ноги — к костру, меч всегда под правой рукой. Не возить с собой никаких обозов, а питаться тем, что убьешь на охоте, или кониной, если охота была неудачной. Тонкие кусочки мяса, чуть обжаренные на костре, твоя пища, конунг.

— И это все?

— Осталась клятва. Каждый воин твоей дружины обязан поклясться тебе, что исполнит любой твой приказ, прикроет тебя мечом или щитом в бою и никогда ни под какими пытками не выдаст твоих замыслов. За неисполнение этой клятвы — смерть. Ты должен быть жестоким, но справедливым и всегда сражаться впереди своих воинов. Тогда ты — конунг и князь.

— И это — все твои заповеди?

— Нет, — резко ответил старик, неодобрительно глядя, как Святослав играет с собакой. — Всегда с честью хорони павших в бою соратников. Их могила — костер, их пропуск в бессмертие — кровавая жертва.

— Прими мою благодарность, варяг.

Старик поднялся. Сказал вдруг:

— Убей собаку.

— Что?.. — опешил великий князь.

— Убей пса! — рявкнул варяг. — Здесь, когда уйду. Разделай ее и угости собачиной дружину и меня.

— Я… Я не могу, — залепетал Святослав. — Я… Я учил ее, она выполняет все мои приказы…

— Убей. И угости. Иначе не быть тебе конунгом никогда.

И вышел.

А великий князь заплакал. Слезы текли по его щекам, пес слизывал эти слезы, лизал лицо и руки. Левой рукой Святослав прижимал к себе косматую голову друга, а правая ощупью искала нож. И вот, продолжая прижимать к себе пса, он начал бить его ножом, не глядя, куда бьет. А собака жалобно скулила и продолжала преданно лизать его лицо.

Когда же она перестала скулить и дергаться, великий князь осторожно положил ее на землю. Шмыгая носом, снял шкуру, разделал и, вымыв зареванное свое лицо, вынес мясо к костру. Варяг что-то рассказывал дружине, кто-то смеялся, а Святослава душили слезы. И все же он довел дело до конца: раздул костер, разгреб уголья и положил на них куски мяса.

— Не пережарь! — крикнул варяг. — Мясо надо есть полусырым. Тогда его сила входит в тело.

Потом все ели это мясо. Святослав попытался было отказаться, но варяг заставил его съесть последний кусок, как то полагалось конунгу.

— Завтра еще поговорим, — сказал старик, насытившись. — У нас много бесед впереди.

Беседы проходили по вечерам и растянулись на несколько дней, поскольку варяг быстро уставал. Святослав возненавидел жестокого старика, повелевшего убить любимую собаку, но пришлось терпеть. Он утешал себя тем, что дружине требовался перерыв, потому что до сей поры, каждый день великий князь учился наносить и отражать удары под строгим и придирчивым взглядом Морозко.

— Левое плечо вперед! Левое, потому что ты, великий князь, идешь в атаку!..

Будущие воины занимались рукопашным боем в тигелеях, как долго еще назывались простроченные ватные кафтаны, и только сам Святослав был в доспехах. Учебные мечи были тупыми, но тяжесть их ударов пробивала вату до тела, и рядовые дружинники ходили в синяках. Пот тек градом, тело уже не впитывало его, а Морозко не давал им ни спуску, ни передыху. Святослав учился бою, не щадя себя. Так же, как простые воины, обливался потом и слышал несмолкающий звон мечей. Но он не жаловался, потому что хотел быть лучше всех. Он всегда, всю жизнь хотел быть лучше всех, удачливее всех, а самое главное, хотел прославиться, стать знаменитым. Чтобы ему кричали «Хвала» и «Слава!», чтобы девушки забрасывали цветами, чтобы о его подвигах пели у вечерних костров дружинники.

Вставал с зарею, раздувал огонь для спящих дружинников, а ложился поздно, потому что вечерами шли нравоучительные беседы со старым варягом.

— Есть ли высшая цель у конунга?

— Есть. Создать государство, в котором он будет править безраздельно, опираясь на свою дружину. Это удалось твоему деду Рюрику.

— А месть?

— Месть? Если ты о своей дружине, то ты не имеешь на нее права. Даже если кто-то струсит в бою, меру наказания должна определять вся дружина, а твое дело либо утвердить ее решение, либо отменить его.

— Я спрашиваю о личной мести, варяг. Имеет ли право конунг на личную месть, или он должен просить согласия дружины?

— Никакого согласия дружины не требуется конунгу, когда он решает личные вопросы.

— Какова самая страшная месть личному врагу? Смерть?

— Нет, конунг. Для воина нет ничего страшнее несмываемого позора.

— Что это значит?

— Насилие. Например, над его дочерью, сестрой или женой.

— Тогда мой враг пожелает встретиться со мной на поединке?

— И примет смерть опозоренным, если ты победишь его в честном бою.

Святослав помолчал. Потом раздвинул губы, это было лишь подобие улыбки.

— Прими мою благодарность, варяг. Ты хорошо ответил на мои вопросы.

— Ты станешь знаменитым конунгом, великий князь, если…

— Если что?

— Если найдешь свой собственный, необычный способ сражения. Для этого нужен опыт.

2

Об этом разговоре люди Неслыха тут же донесли своему начальнику, а тот осторожно поведал Свенельду.

— Значит, ему нужна победоносная война, — решил не терпящий интриг великий воевода. — Как там твои вятичи, Неслых?

— Все подготовлено, великий воевода. Как повелишь, так вятичская молодежь сразу же и ворвется в Киевские земли.

— Вот туда мы и пошлем дружину Святослава, подкрепив ее опытным Морозко. О сроке вылазки сообщу.

Через неделю Свенельд навестил Летний княжеский дворец, понаблюдал за учебными боями, похвалил внуков Зигбъерна Икмора и Сфенкла, потрепал по голове своего любимца Руслана, а Святослава увел далеко в сторону для особого разговора.

— У тебя хорошая дружина, великий князь. Пора опробовать ее в деле.

— Против кочевников?

— Против вятичей. Они намереваются нарушить договор, пересечь наши границы и разграбить селение. А, разграбив, сжечь.