Ангел-хранитель - Ирина Глебова

– Да барин уже спит, – сказала кухарка. – Притомился с дороги.

Когда Алена, постучав, вошла в кабинет госпожи Коробовой, та ждала ее на стуле у чайного столика с приборами, по-домашнему: в том же капоте, приветливо улыбаясь. Повинуясь приглашению, Алена села на такой же стул с высокой резной спинкой. Это было впервые, чтобы хозяйка усадила гувернантку с собой чаевничать. Но мадам сразу объяснила:

– Я все три месяца присматривалась к вам, Елена. Боялась, не слишком ли вы молоды, сумеете ли завоевать авторитет у князя Всеволода. Он ведь ребенок своевольный, избалованный. Однако теперь вижу, что вы девушка серьезная, оказываете на него хорошее влияние, и он вас слушается. Думаю, со следующего месяца мы повысим вам жалованье.

– Спасибо, мадам. – Алена скромно опустила глаза. – Я рада, что вы мною довольны. И что князь Всеволод понемногу забывает о страшной трагедии. Если позволите, я скажу… Вы совершенно правильно сделали, решив привезти его сюда. Здешний воздух и природа оказались для мальчика благотворны.

– Он спит?

– Да, заснул мгновенно. Травяной чай Пелагеи Никитичны просто волшебный.

– Вот и отлично, – сказала мадам. – Давайте и мы с вами выпьем чаю. Не травяного, правда, а настоящего английского, собранного на Цейлоне.

Она налила в две красивые чашечки янтарного цвета горячий напиток, подвинула приветливо девушке сахарницу и вазу с печеньем. Первая отхлебнула:

– Чудесно!

Поднеся чашечку к губам, Алена ощутила приятный, но незнакомый ей аромат. В сознании тревожно дернулась постоянно натянутая струна-предостережение. Она сделала вид, что отпила, сама же лишь обмочила губы, стараясь понять вкус. Чай был приятный, но непривычно-незнакомый. Мадам должна была ожидать удивленного вопроса, и девушка так и поступила.

– Что это? – спросила. – Я такого чая никогда не пила.

– Нравится? – улыбнулась Тамила Борисовна.

– Да-а, как будто… Непривычно только.

– Конечно, вы такого не пробовали, – согласилась Коробова. – Это чай с бергамотом. Цитрусовое растение оттуда же, из Цейлона. Точно не знаю, но, кажется, корочку плодов тонко нарезают, сушат и смешивают с лучшими сортами чая. У нас в России это еще новшество, но в Англии и Франции чай с бергамотом пьют давно. Мы и привезли его из Франции. Пейте, не стесняйтесь…

Алена вновь пригубила чашку, делая вид, что пьет. Но вдруг озабоченно напряглась, словно прислушиваясь.

– Простите, мадам, – сказала, отставляя чашку. – Мне хочется поскорее подняться к себе, проверить, все ли в порядке с князем. Позвольте, я допью этот чудесный чай у себя в комнате?

Коробова слегка нахмурилась, но тут же улыбнулась:

– Похвально, похвально, вы заботливая воспитательница. Что ж, идите… И знаете, прихватите с собой весь поднос – чайник, печенье. – Тамила Борисовна игриво покачала головой. – Я знаю, вы подолгу читаете перед сном. Это приятнее делать, попивая чай с печеньем.

Поблагодарив, Алена взяла поднос и вышла из кабинета. Поднимаясь по покрытым ковром ступеням на второй этаж, она шла, вскинув подбородок и крепко сжав зубы. Вкус чая с бергамотом был ей прекрасно известен. То, что налито у нее в чашку и в заварочный чайник, и близко похоже не было!

Отец Алены именно во Франции полюбил вкус чая с небольшой добавкой бергамота. У себя в городе, в единственной лавке колониальных пряностей, он заказывал цейлонский чай с бергамотом. Они жили достаточно обеспеченно и могли позволить себе эту роскошь – отменный чай.

Занеся поднос к себе в комнату, девушка быстро и бесшумно закрыла дверь на ключ. Что же она пила? Отраву? Но зачем? Напиток может быть отравлен только в единственном случае: если мадам знает, кто есть гувернантка и зачем она здесь. Но Алена убеждена совершенно: этого знать госпожа Коробова не может. Но даже и тогда… Смерть девушки ведь надо как-то объяснить! А это – переполох, внимание полиции. И тогда главной своей цели госпожа Коробова не добьется. Но, может… Ах ты господи, ведь Лодя тоже пил какую-то траву!

Девушка распахнула штору, разделяющую ее комнату и спальню князя. На мгновение показалось: мальчик не дышит! Но тут же увидела – он спокойно спит. Села в кресло рядом с его кроватью, взяла себя в руки.

– Во-первых, успокоиться, – сказала сама себе. – И обо всем хорошо подумать…

Она отпила чаю совсем немного, но вдруг, вздрогнув, поняла, что чуть было не заснула. Ресницы тяжело опускались, закрывая глаза, голова клонилась к плечу.

«Вот и ответ, – поняла Алена. – Это снотворное. Значит, сегодня ночью я должна крепко спать. Зачем?»

Она встала, быстро прошла в ванную комнату, умылась холодной водой, сильно растерлась полотенцем. Мысль заработала четко, энергично. И сразу же девушка вспомнила рассказ Степана о «танцующей» в саду мадам Коробовой. О том, что она пристукивала каблучками на тропинке, напротив клумбы. Похоже, как раз там, где Алена сегодня обнаружила какую-то яму, закрытую крышкой…

Что же делать, на что решиться? Может быть, попросить у кого-то помощи? И вновь она подумала о господине Петрусенко – «очень хорошем следователе», как сказал его сын. И который самой Алене тоже симпатичен. Но что она ему скажет: яма в саду, странный вкус чая… «И что?» – пожмет тот плечами и будет совершенно прав. Рассказать о другом, о самом главном? Нет! Она к этому еще не готова. Да и тогда госпожа Коробова может вывернуться, может! Есть лазейка…

Так ничего и не решив, девушка встала, бесшумно прошлась по комнате. «Ладно, – подумала, – это все подождет. Сейчас главное – не спать. Ведь недаром чай со снотворным дан мне именно сегодня». Страха не было, только сосредоточенность и тревога: сумеет ли она в нужный момент все сделать так, как надо?

Алена подошла к двери, выходящей из комнаты мальчика в коридор. Она не запиралась. В первый же день их приезда в «Замок» мадам сказала:

– От этой комнаты нет ключа. Можно заказать новый, но я считаю – он не нужен. Дверь в комнату ребенка не должна закрываться, мало ли что может случиться! Потребуется быстро войти к нему, помочь…

Но Алена придумала кое-что. Каждую ночь, когда Лодя уже спал, она приносила и прислоняла к двери железный совок от каминного прибора. Камин в ее комнате не топился, но подставка с приборами при нем имелась. Совок девушка пристраивала у двери. Если бы кто-то пытался ночью войти в комнату или даже просто заглянуть, совок бы с грохотом упал. А спала Алена чутко. Однако этого ни разу не произошло.

Девушка взяла в своей комнате совок, но вернуться в комнату мальчика не успела. Чуть слышный шорох отворяемой двери заставил ее замереть у шторы, разделяющей их две комнаты. «Ударю совком!» Страха не было, только напряжение и злость. Она чуть отодвинула штору, но увидела лишь слегка приоткрытую дверь. Через несколько мгновений дверь осторожно медленно закрылась. Кто-то поглядел на спящего мальчика – и все.

Алена продолжала стоять, не шевелясь, сжимая в руке совок. И услыхала, как по коридору кто-то прошел несколько метров – от комнаты Лоди до ее комнаты. Теперь осторожно подергали ее дверь. Но та была заперта.

– Мадемуазель Элен! Мадемуазель Элен! – послышался голос, негромко зовущий ее. Зинаида, старая служанка мадам, ее доверенная особа! Конечно же, Алена не подала ни звука: она ведь сейчас должна крепко спать, напившись чаю.

Грузная и уже старая служанка старалась идти бесшумно, но у нее не получалось. Но вот ее шаги совсем затихли. Алена осторожно вошла в комнату Всеволода, вновь села в кресло у кровати, не выпуская из рук совка. Значит, все-таки сегодня! Что-то произойдет этой ночью. Господи, как страшно! И как одиноко. Но она предупреждена. «Praemonitus praemunitas – Кто предупрежден, тот вооружен», – говорил ее отец.

В этот момент мальчик поднялся. Только что спал и вдруг резко, молча сел, глядя на нее. «Лодя!» – хотела воскликнуть она, но в тот же миг поняла, что он смотрит не на нее, а как бы сквозь. И вообще ее не видит. Широко открытые, неподвижные глаза мальчика были прикованы к окну. Там, сквозь прозрачные занавеси, светил тонкий, но очень яркий серп месяца.

– Ле нувель Люн…

Губы мальчика шуть шевельнулись, но в тишине его голос прозвучал ясно.

– Иль вьяндра… А ля тур…

«Новолуние… Он придет – в башню… – повторила мысленно за ним Алена. – Господи, что же это?..»

Босые ноги мальчика выскользнули из-под одеяла, медленно опустились на пол.

«Он спит! – поняла Алена. – Сомнамбула!»

Сердце сжалось от страха и от жалости к малышу. А Лодя уже ступил шаг, второй. Руки вытянуты вперед – он идет к двери.

Бесшумной тенью метнулась мимо него девушка, неуловимо быстрым движением вставила железный совок в массивную, гнутую дверную ручку. С легким лязгом совок опустился до упора, прочно заклинив дверь. И почти сразу руки мальчика коснулись двери, нащупали ручку, толкнули ее раз, другой… Потом он так же медленно прошел сквозь штору в комнату гувернантки, попробовал открыть ее двери. Вновь вернулся к себе, вновь попытался выйти…