Сны золотые - Сергей Темирбулатович Баймухаметов

их следам, агентура работала. Аккуратно взяли одного члена банды. Знали, что

наркоман. Расчет был такой: если его и хватятся, то поначалу паники не будет: ну наркоман, завис где-нибудь под кайфом. А мы его тем временем расколем и выйдем на всю банду.

Не тут-то было. Молчит. День допрашиваем, другой. Молчит. Мы знали, что это один из

самых жестоких членов банды. Упорный. Но не думали, что до такой степени упорный. Мы

уже в панике. Его ведь ищут. Насторожились. А может, уже объявили тревогу и уходят.

На третий день у него начались ломки. С утра начал беситься. На лице пот, всего колотит. Но

крепится, держит себя перед нами. Однако с каждым часом все слабее и слабее. Чуть ли не

головой о стенку начинает биться.

А у нас был чемоданчик с конфискованным кокнаром . Кокнар - так в наших краях называют

высушенную маковую соломку.

Понимаю, что этот поступок, метод такой, наверно, не очень-то красит меня. Но что

поделаешь: так было. В общем, достал я тот чемоданчик, поставил на стол, раскрыл. Как он

вскинулся. Криком кричит: «Что хотите! Что хотите! Дайте! Дайте!! Дайте!!!»

В первую секунду я обрадовался: наконец-то! А когда взглянул на него, радость моя куда-то

исчезла и стало просто-напросто страшно. Какой же вывихнутый порядок в их мире, страшный и непонятный порядок. Выходит, этого бандита, жестокого, безжалостного, упорного человека, с которым два дня не мог сладить весь уголовный розыск, можно купить

за одну ложку кокнара...

Для справки . В Казахстане под дикой коноплей занято 4 миллиона гектаров.

В России - 1,5 миллиона гектаров.

СОН ЧЕТВЕРТЫЙ

Валерий Жданович, 26 лет, бизнесмен, Москва

Сразу после института я завел собственное дело. Сейчас у меня предприятие, фирменный

магазин. Только не подумайте, что дикий капитал. Он, конечно, дикий, как и все у нас сейчас.

Но - по делу, по образованию, которое я получил. Рынок моих товаров и сейчас-то

свободный, а уж тогда, два с половиной года назад, тем более. А раз товар только у тебя, то

пошли деньги. Бешеные деньги, я вам скажу. А их надо тратить, уметь тратить, найти, как и на

что тратить. В доме и в семье у меня все есть. Ну и, разумеется, служебная машина с

круглосуточным водителем. Их у меня два, посменно работают. В общем, понимаете, наверно, что это такое, когда тебе двадцать четыре года.

И начал я вести жизнь московского плейбоя. Но оказалось, что ничего особого в ней нет, все

приедается. Или натура у меня была такая: все время искал чего-то нового, каких-то острых

ощущений, всего, что только можно получить за деньги. И конечно же, встретился мне

человек, который предложил: давай попробуй. Расписал мне целую гамму чувств, ощущений, впечатлений. Я человек впечатлительный, да и сам ведь искал, так что попался сразу. Скажу

так: вверг себя в пучину.

Вначале, как у всех, нормально. А потом начинается такое, что не объяснить, это за гранью, в

другой плоскости, нечеловеческой. Если выдержишь - умрешь своей смертью, но

опустишься. Не выдержишь - сойдешь с ума и выбросишься в окно.

Можно колоться по-разному. Я кололся - никто представить не может, пропускал через себя

до десяти стаканов раствора. За два года всего нагнал такую дозу. Таких доз не было ни у кого

из моих знакомых, и я даже не слышал...

Конечно, кайф был. Но есть мгновения, когда начинал думать - и это было самое страшное.

Первый час после укола, после вмазки - самый тяжелый. Наркотическое опьянение еще не

наступило, но голова прошла после кумара, ум ясный, начинаешь соображать - и хочется

покончить с собой. Потому что ясно видишь тупик жизни. Я, во всяком случае, его видел.

А сейчас вот пытаюсь выбраться из него. Полтора месяца держусь. Ломки - это боль

физическая, это зависимость физиологическая, ее снимают хорошими лекарствами, это

пустяки. Страшнее для меня - тяга к наркотику, зависимость психологическая. Сидит в

голове, точит, грызет мозг: дай! дай! дай! Вот это мне страшно: неужели не выдержу, неужели

сломаюсь? Ведь телефон под рукой: стоит мне позвонить - и через час привезут все что

хочешь. Но я держусь полтора месяца и верю, что выдержу.

Наркоманов-одиночек не бывает. Только группы. У нас была довольно странная группа: и

хиппи, и семейные, и пятидесятилетние холостяки, и семнадцатилетние девчонки и

мальчишки, которые только-только присаживались. Считается, что наркоман всегда

старается втянуть в это дело других, молодежь, но я - никогда. Наоборот, я разговаривал с

этой девочкой, с Леной, когда ее приводили к нам. Кто привел, зачем привел

тринадцатилетнюю девочку - не знаю, не помню, там как-то стараются не спрашивать, да я и

держался от них на расстоянии: мол, я богатый, обеспеченный, все могу купить, я с вами

только ради совместного кайфа, а общего у нас ничего нет. И я с ней разговаривал, с

Леночкой. Мне на них, на тринадцатилетних - семнадцатилетних, смотреть было больно. Но

говорить с ними - бесполезно, я пытался. Когда человек влезает в эту жизнь, в этот кошмар, то обратного пути у него... не знаю, у кого как получится. И вот эта Лена, судьба, как у всех...

Представьте себе однокомнатную квартиру, в которой живут муж, жена, два ребенка и две

собаки, квартиру, которую никогда не подметали и не мыли полы. Муж и жена вечно

пропадают на кухне, варят мак. Они - барыги. Но из тех барыг, которые и сами колются, всегда в тумане. Можете себе представить мужика и бабу, которые никогда в жизни не

причесывались, не мылись, не снимали с себя одежду. А тут же и дети, и собаки. Сюда же

приходят наркоманы, кто взять дозу, кто - уколоться, а кто и зависает, живет там по

несколько дней, да не один. Я не мог... я даже заходить туда брезговал, получал в прихожей

то, что надо, и тотчас уходил, тошнота к горлу подкатывала от одного только запаха. И вот, зайдя однажды, увидел там Лену. Она там жила, на правах наложницы, второй жены, черт

знает кого. И по виду - как будто родилась и выросла здесь, разве что чуть поумытей. Но еще

немного - и не отличить.

В общем, нравы там такие, жестокие. Я хоть к ним только краем прикасался, но кое-что знаю, видел. Есть деньги, большие, как у меня, - проживешь. А нет - надо добывать, воровать или

присасываться,