Дом огней - Донато Карризи

сомнения: возможно, это игры разума, своего рода галлюцинации. – Джербер в смущении потупил взгляд.

– Стало быть, я должен следить за вами, чтобы выяснить, существует ли эта Ханна Холл в реальности, или она всего лишь плод вашего воображения.

Джербер кивнул. Он решил нанять частного сыщика, чтобы хоть как-то поправить свое бытие. Может, даже получится снова привлечь пациентов и вернуть себе прежнюю жизнь. Синьор Б. всегда говорил, что признать наличие проблемы – значит сделать первый шаг к ее разрешению. Но истина заключалась в том, что человек, сейчас сидевший напротив, заключал в себе единственную возможность выяснить, не сходит ли Джербер с ума.

– Не легче ли найти эту женщину? – спросил сыщик. – Если она иностранка и вернулась во Флоренцию, ее будет нетрудно обнаружить.

– Нет, – встревожился Джербер. – Я не хочу знать, в городе она или где-то еще. – Сама мысль была для доктора нестерпима, ибо это означало бы, что он хочет ее найти. – Мне просто нужно знать, не подвергся ли я наваждению. А чтобы вылечиться от наваждения, никогда не следует ему потворствовать.

Он не стал добавлять, что пациентка владеет информацией о его прошлом, а сам он не уверен, что хочет видеть, как выходят на поверхность давно погребенные тайны. И никогда не признался бы, что испытывает какие-то чувства к Ханне Холл. Не просто механизм переноса, возникший между лечащим врачом и пациенткой. И не влюбленность, которая со временем угасает сама собой.

Нездоровое влечение.

Единственный способ оградить себя – оставаться вдали друг от друга. Только так они с Ханной не причинят друг другу вреда.

– У вас есть фотография этой женщины? – спросил частный сыщик.

– К сожалению, нет, – отвечал Джербер. (Может, поэтому я вижу ее повсюду, сказал он про себя.) – Могу вам только ее описать: тридцать два года, блондинка, голубоглазая, чаще всего собирает волосы в хвост и всегда одета в черное. – (Не красавица, вспомнил он. Обворожительная и опасная. Одно с другим тесно связано.) – Когда мы общались, она курила. Но не могу сказать, было ли это действительно привычкой или частью роли, которую она разыгрывала передо мной. – (Я ведь до сих пор не знаю, кто такая Ханна Холл. Именно это и мучит меня.)

– И это все? – изумился Калиндри. – С такими куцыми данными будет не так-то просто.

– Вы всего лишь должны сообщить мне, не вращается ли женщина, которую я только что описал, в тех местах, где я обычно бываю. Мне этого достаточно, я больше ни о чем не прошу, – настаивал Джербер. – Мне нужен хороший наблюдатель или надежный свидетель, выбирайте сами, кем хотите быть. В общем, тот, кто сказал бы мне, что я еще не полностью потерял рассудок.

– А потом вы не захотите, часом, узнать что-нибудь еще? – осторожно осведомился Калиндри. – Уверены, что не станете допытываться, где живет эта Ханна Холл и как вступить с ней в контакт? Ибо в таком случае, доктор, я должен заранее знать ваши намерения. Если вы, например, питаете враждебные чувства по отношению к этой женщине или есть другие причины, по которым вам требуются мои услуги, должен предупредить, что не смогу удовлетворить ваш запрос. Мне уже приходилось иметь дело со многими ПП.

– С кем? – не понял Джербер.

– С Параноидальными Преследователями, – расшифровал Калиндри.

– Я не параноидальный, тем более не преследователь, – успокоил его Джербер. Если кому-то и подходило такое определение, то как раз Ханне. Сочтя встречу законченной, он встал и снял все еще мокрый плащ со спинки кресла. – И последнее… – сказал он перед уходом. – Не надо недооценивать Ханну.

Калиндри сунул в рот сигарету с анисовой отдушкой.

– Не думаю, что в этом смысле возникнут проблемы, – самоуверенно заявил он.

Ну да, сказал Пьетро Джербер про себя с некоторым сочувствием. Я тоже так думал. И тут он понял также, почему боится Майи Сало.

5

Боюсь, скоро случится что-то плохое; уверена, что и Эва напугана…

Примерно в половине восьмого вечера Пьетро Джербер шагал пешком по дороге к дому, и слова рыжеволосой девушки не шли у него из головы. Теперь он осознавал, что был с ней так резок из-за того, что его дожидался человек с карманными часами.

Но в основном из-за Ханны Холл.

Майя Сало явилась в кабинет без предварительной договоренности, мало того – проникла без разрешения вглубь мансарды, куда взрослым был путь закрыт, и даже добралась до двери синьора Б.

Существовала четкая граница между приемной и коридором, и только детям было дозволено пересекать ее.

Детям и Ханне Холл, поправил себя Джербер, вспоминая сеансы с этой странной женщиной, которая курила сигарету за сигаретой там, где, по очевидным причинам, всем остальным курить запрещалось. Только для Ханны было сделано исключение. И теперь доктор не хотел повторить ошибку.

Но, вспоминая прошедший день, он терзался угрызениями совести. Ускорил шаг, будто это каким-то абсурдным образом помогло бы избавиться от мыслей о рыжеволосой девушке, которая чуть ли не молила его о помощи. Но особо разогнаться не позволяла сломанная в детстве нога, дававшая о себе знать в дурную погоду.

Известно ли вам, доктор, что значит быть ребенком и бояться смерти?

Он до сих пор не мог поверить, что чуть было не поделился с Майей Сало, совершенно посторонней девушкой, одним из своих самых интимных и горестных воспоминаний: о том, как он в детстве умер на тридцать секунд.

Примерно до конца отрочества, когда Пьетро Джербера спрашивали, сколько ему лет, он мысленно вычитал из своего возраста эти полминуты. Став взрослым, прекратил производить такой расчет, сказав себе, что нет смысла придерживаться глупой детской привычки. По правде говоря, с годами он ощутил потребность выбросить из памяти лето 1997 года. Но не из-за падения с балкона. Из-за игры в восковых человечков, за которой он наблюдал несколько недель спустя, когда Дзено Дзанусси по прозвищу Батигол растворился в пустоте буквально у него на глазах.

Чем больше лет отделяло его от Дзено, тем больше Джербер считал себя вправе о нем забыть. А когда сам стал отцом, сделалось просто необходимым устранить эпизод, столь резко прервавший его детство. Ведь сама мысль о том, что нечто подобное может приключиться с маленьким Марко, была невыносима. Наверное, поэтому Джербер никогда не возил сына на виллу в Порто-Эрколе. Даже думать об этом не хотел.

Тьма забирает людей.

Таким было самое душераздирающее открытие его детства.

Пьетро и его маленькие друзья ради забавы становились восковыми человечками, не понимая жестокого смысла игры: тот, кого запятнали, навсегда лишался права говорить, а значит,