Ледяной лес - Ха Чиын

и решили, что создатель уничтожил свое детище. Ходили слухи, что незадолго до смерти Джей Канон предал Аврору огню.

Скрипка забрала жизни всех, кто осмелился играть на ней. Каждый, кто прикасался к ней, по непонятной причине истлевал заживо. Но, несмотря на дурную славу, люди все равно жаждали услышать ее звучание.

Один из владельцев скрипки, известный поэт Лит, как-то сказал, что она служит лишь богу музыки Мотховену. Ему стали вторить и остальные.

– Начальная ставка – миллион пер.

Впервые стартовая цена была столь высокой. Лицо распорядителя исказила нервная улыбка. Участники торгов молчали, словно оцепенев, никто не поднимал руки. Как будто каждый пытался осмыслить названную сумму.

Я оглянулся на госпожу Капир. В ее глазах не было интереса. Она не купит ее. Для нее инструмент означает возможность играть на нем.

– Есть ли желающие поднять ставку? Да, вижу – пять миллионов!

Снова мужчина на последнем ряду. Я не знал, кто он, но мне почему-то хотелось, чтобы скрипка досталась кому угодно, только не ему.

– Маэстро Лист поднимает до семи миллионов.

На лице приемного отца Баэля читалось страстное желание обладать этой скрипкой. Похоже, он собирался оставить здесь все свое состояние.

– Господин в углу предлагает десять миллионов, дамы и господа!

Голос распорядителя срывался: впервые на торгах цена поднялась до таких значений.

– Двенадцать миллионов! Пятнадцать миллионов! Дама в середине зала поднимает ставку до восемнадцати миллионов! Господин с последнего ряда – двадцать миллионов.

В зале то там, то здесь поднимались дрожащие руки. Неужели на свете так много богачей? Атмосфера накалилась до предела.

– Такое ощущение, что я сплю, Коя. Хочется уйти и не видеть всего этого, – нахмурившись, прошептал мне Тристан.

Я тоже не хотел все это видеть. Сидящие в зале источали алчность.

– Тридцать миллионов! Дамы и господа, я прошу вас успокоиться! Поднимайте руки по очереди, пожалуйста! Тридцать один миллион! Тридцать два!

Мужчина на заднем ряду поднялся с места и громко выкрикнул:

– Пятьдесят миллионов! Это последняя цена, готов поспорить, никто не сможет предложить больше!

Зал сковала тишина, и в этот момент пламя свечей колыхнулось, как-то по-особенному отразившись от скрипки, и мне показалось, что Аврора насмехается над всеми.

Распорядитель, глядя на мужчину, открыл рот от изумления, но быстро взял себя в руки и провозгласил:

– Пятьдесят миллионов… Может ли кто-то предложить больше?

Никто не решался нарушить тишину. В глубине души я не мог смириться с тем, что скрипка попадет в руки скупщика редкостей. Однако никто больше не поднял ставку, ни у кого не было такой огромной суммы. Но достоин ли тот человек стать хозяином Авроры?

И вдруг…

– Пятьдесят с половиной миллионов, – произнес тихий голос.

Люди стали озираться. Я последовал их примеру и окаменел, когда понял, кто назвал такую цену.

Господин, предложивший пятьдесят миллионов, с недоверием смотрел на нового участника торгов, который не выглядел как обладатель столь внушительной суммы.

– Аукцион не место для глупых шуток! Ты уверен в серьезности своих намерений? – закричал мужчина, в его голосе звучало раздражение.

– Именно.

Богач с красным от гнева лицом, тяжело дыша, повернулся к распорядителю и сказал сквозь зубы:

– Шестьдесят миллионов. Это финальная цена.

Тихий голос произнес:

– Семьдесят миллионов.

Мужчина резко обернулся:

– Семьдесят миллионов? У тебя точно есть такие деньги?

– Не думаю, что я должен отчитываться перед вами. Я буду говорить лишь с организаторами аукциона.

Мужчина злобно захрипел:

– Я владелец банка «Зенон». Среди наших клиентов самые состоятельные люди города! Если ты действительно такой богатый человек, ты определенно входишь в их число, не будешь же ты расхаживать с такой огромной суммой в кармане, верно? Назови свое имя!

Теперь мне стало понятно, откуда у этого господина такие большие деньги. Банк распространил свое влияние далеко за пределы Эдена, его филиалы есть практически в каждой стране. «Зенон» – единственное место в городе, где самые богатые граждане хранят свои сбережения. Похоже, незнакомец – один из них.

– Тогда мне несказанно повезло. Будьте добры сейчас же выдать мне банковский чек. – Новый хозяин Авроры усмехнулся и холодно продолжил: – На имя Антонио Баэля, носителя титула де Моцерто.

– Что-то я не могу вас признать, кто вы?

– Видимо, и я по ошибке принял вас за Тристана Бельче.

– Я действительно Тристан Бельче, а вот поверить в то, что передо мной сейчас стоит Антонио Баэль, я никак не могу. За три года мой друг точно написал бы мне хоть одно письмо. И если бы Антонио Баэль вернулся, то первым делом он навестил бы меня. Он бы…

Молодой гений холодно усмехнулся и поднес скрипку к груди.

– Я посвящаю эту мелодию тебе в качестве извинения.

Он тут же начал играть.

Я не ожидал, что мастерство Баэля, которое и до его отъезда было безупречным, может стать более искусным. Он играл еще виртуознее. Идеальное исполнение… Нет, куда лучше. Из скрипки лился насыщенный чистый звук.

Мы с Тристаном пристально наблюдали за мягкими движениями смычка. Может ли хоть кто-то на свете сравниться с этим гением?

– Ну что, снова друзья? – обратился к Тристану Баэль, широко раскрыв объятия. В одной руке была зажата скрипка, в другой – смычок.

Тристан внимательно изучал лицо друга, а затем крепко обнял.

– Так уж и быть, прощаю, но только в этот раз. Еще одна такая выходка – и нашей дружбе конец.

– Не волнуйся, такого не повторится. Покидать Эден я больше не планирую.

– Почему?

– Гастроли меня утомили. Конечно, я заработал много денег, но на этом все.

Тристан широко улыбнулся:

– Заработать целое состояние всего за три года. Звучит как глупая шутка.

– На самом деле больше денег у меня нет. Моя банковская ячейка теперь полностью пуста. Если бы тот банкир повысил ставку, я бы проиграл.

Тристан и Баэль смотрели друг другу в глаза, а затем громко рассмеялись. Я молчал все это время, но не выдержал и прервал их веселье:

– Пообещай, что не будешь играть на ней.

Услышав это, они оба уставились на меня. Антонио нахмурился, а Тристан смотрел как на сумасшедшего.

– Ты что, действительно запрещаешь ему играть на скрипке?

Я сделал вид, что не услышал вопроса, и повторил:

– Пообещай, что не станешь играть на Авроре.

Тристан перевел взгляд на Баэля, с трудом натягивая улыбку.

– Коя решил очень нелепо пошутить. Не думаю, что даже Антонио Баэль, которого ничего не пугает в этом мире, отважится притронуться к этой скрипке.

Юный де Моцерто ничего не ответил, и улыбка пропала с лица Тристана. Как я и думал, Баэль уже все решил.

– Антонио, неужели ты всерьез собираешься играть на