Небо падших - Юрий Поляков

– На груди надо носить, нехристь!

– А я и носил, пока партия была…

Покуда они пререкались, «механы» рассказали мне, что, выбравшись из катапультного кресла и еще ничего не соображая после удара, Вильегорский достал из кармана летного комбинезона пачку «Винстона», зажигалку и закурил. А рядом оказался какой-то расторопный телеоператор из CNN. В общем, готовый, не придуманный рекламный ролик получился. Около Витька еще врачи суетились, а ему уже принесли факс с предложением от фирмы «Винстон». И он обещал подумать.

– Продашься!

– Никогда!

– За непр-р… за непр-р… за непр-родажность! – с третьей попытки возвестил Базлаков.

Выпили…

В свой номер я добирался, держась за стены. И еще минут десять простоял, упершись лбом в дверь и пытаясь проникнуть ключом в замочную скважину. После того как я с размаху плюхнулся на кровать, мне еще долго казалось, будто я падаю и падаю куда-то вниз. Но мозг, что интересно, работал при этом совершенно ясно и четко. Спирт есть спирт…

С самого начала моего бизнеса у меня не было, если не считать Большого Наезда, о котором я вам еще расскажу, такой крупной неприятности. Аварии, конечно, случались, но чтобы потерять в один день две боевые машины, два МИГа… Они хоть и были на балансе ВВС, но выделили мне их для парада благодаря моим личным отношениям с главкомом.

– Смотри, Павлик, – предупредил он, подписывая разрешение. – Боевую технику тебе доверяю!

Еще бы не доверять, если за мой счет он уже объехал самые дорогие мировые курорты, да еще я заплатил за обучение его племянника в Сорбонне. Но теперь главком вряд ли сможет меня отмазать. Вся надежда на атташонка, которому по целому ряду причин комиссия из Москвы тут, в Лондоне, совершенно не нужна. Я даже представил себе, как этот породистый щенок уже поднял на ноги всю московскую родню, обширную и всепроникающую, точно раковая опухоль в четвертой стадии. Я отчетливо представил себе, как папа-маршал трезвонит по телефону правительственной связи и, шутливо матерясь, просит… А как ему откажешь? У него большие заслуги перед демократией. В 91-м, когда он был еще генерал-лейтенантом, его почти уже отправили в отставку: дочь – сестра атташонка, – будучи на стажировке в Штатах, выскочила замуж за профессора, работавшего, как и все тамошние профессора, на ЦРУ. Победа Елкина над Горбатым была для генерал-лейтенанта единственным спасением – и он старался так, что лампасы жгутом заворачивались. Наверное, атташонок уже и родственничку пожалился в Вашингтон, а если оттуда в Москву звякнут и скажут – комиссию уж точно не пришлют и больших разборок не будет. Да и не захотят они никаких разборок. Если начать настоящие разборки, то фонарей в Москве не хватит…

Так что комиссии, скорее всего, не будет. Но это только полдела. Теперь нужно прикинуть, сколько придется отвалить тому же доверчивому главкому и другим недоверчивым дядькам, чтобы это столкновение не отразилось на участии «Аэрофонда» в салоне Ле Бурже через три месяца… Но это если нет жертв и разрушений… Если, не дай Бог, кого-нибудь прибило или покалечило обломками МИГов – мне конец. Не слышно пока… Возможно, роковую для меня информацию хитроумные англичане пока придерживают… Большая политика! Но как раз это и должна была выяснить моя неверная секретарша. Прикидывая в уме убытки и недоумевая, куда задевалась Катька, я уснул…

7. СТРАШНАЯ МЕСТЬ

Проснулся я от наждачной сухости во рту и разрывной боли в затылке. Разлепил веки – ив темноте уловил звуки нежной борьбы и тихие голоса, доносившиеся из прихожей. На мгновение мне показалось, что в результате злоупотребления протирочным спиртом слуховые функции организма перешли теперь от ушей к глазам. Я в ужасе зажмурился – но звуки не исчезли:

– Ну все… Иди! – тихо настаивала Катерина.

– Подожди! – умолял мужской голос. И я узнал Вильегорского, еще недавно предлагавшего тост против ведьм.

– Тебе после катапультирования много нельзя! – убеждала моя любимая секретарша. – Ты должен себя беречь!

– Я абсолютно здоров!

– Ты уверен?

– А почему ты спрашиваешь?

– Ну все-таки… С такой высоты! Я думала, ты разбился, даже заплакала…

– Из-за меня?

– Из-за кого же еще?

– А мне показалось, что тебе Базлаков нравится…

– Глупенький.

– Пойдем ко мне!

– Нет, сладенький, хорошенького понемножку… Он проснется и будет сердиться…

– Не проснется – он у тебя пить не умеет!

– Не будем рисковать. Ты же не хочешь, чтобы я осталась без работы?

– А завтра?

– До завтра дожить надо. Иди баиньки!

Во тьме проскворчал долгий прощальный поцелуй, и щелкнула дверь. Потом из ванной донесся шелест душа. Я сжал кулаки и затаился в широкой молодо-женской кровати, как в засаде. Но, выключив воду и пошуршав одеждой, Катька тихонько вышла из номера.

Вот шалава!

Спать уже не хотелось, а хотелось расправы, но унизиться до того, чтобы бегать искать ее по чужим койкам, а потом пинками гнать неверную секретаршу на глазах у всех в номер для молодоженов, я не мог. Гордость, не позволяла… Чтобы как-то отвлечься, я включил ночник, сжевал таблетку аспирина, запив ее четырьмя стаканами воды, и, дожидаясь Катькиного возвращения, стал на бумажке прикидывать, кому и сколько придется заплатить, чтобы уж точно попасть в Ле Бурже. Список был составлен, а Катька все не возвращалась. И я предался невеселым воспоминаниям.

В первый раз моя всеотзывчивая помощница попалась с Толиком. Через полгода после того, как она разгромила кадры турецкого МИДа и пришла в «Аэрофонд», ко мне на прием по какой-то укоренившейся, видимо, еще с парткомовских времен привычке заявилась жена моего телохранителя. Она жаловалась, что Толик, отец троих детей, совсем отбился от семьи. При выяснении подробностей обнаружилось, что отбился мой телохранитель скорее все-таки не от семьи (зарплату он продолжал отдавать и уроки у детей проверял), а от брачного ложа.

– У него появилась другая женщина! – плача, доложила несчастная супруга.

– Откуда вы знаете?

(Я подумал, что, если бы у Толика появился мужчина, было бы гораздо хуже!)

– Подслушала… по телефону. По параллельной трубке.

– Здорово! – Я был искренне удивлен тем, что бывшие сотрудники «девятки» попадаются так же банально, как и обыкновенные мужики. – Он ее как-нибудь называл? По имени или еще как-нибудь?

– Нет.

– А она его?

– Сла-а-денький, – зарыдала женщина.

– Ясно. Идите домой. Растите детей. Больше это не повторится. И рекомендую вам прочитать книжку «Постельные принадлежности. Брак и гармония». Она сейчас везде продается…

Мне надо было сообразить еще тогда, после пикника в лесу. Я сам, идиот, попросил телохранителя показать свое мастерство – и он всадил из пистолета в дерево четыре пули – одна в одну. Катька хлопала в ладоши, и на ее лице появилось выражение хищного восторга. У нее всегда появлялось такое выражение, если ей кто-нибудь нравился. А как у них потом сладилось, догадаться несложно: машина всегда заезжала сначала за телохранителем, а потом за Катькой, если она ночевала дома, а не у меня… Толик поднимался к ней, а шофер ждал и потом врал мне, что попал в пробку. Обслуга всегда договорится, чтобы напакостить хозяину. Шофера я выгнал. А Толику ничего специально говорить не стал – просто через несколько дней, когда он делал мне в сауне массаж, я пошутил в том смысле, что нанимал его телохранителем, а не телорасхитителем…

– Я уволен? – хмуро спросил он.

– Ну почему же? Наоборот, считай, что мы теперь с тобой родственники. Но больше этого делать не надо. Никогда.

– Понял.

– А теперь еще раз правую лопаточку! Что-то ломит…

Катерину же я вызвал в кабинет якобы для устного перевода и, когда она опустилась на колени, впервые дал ей пощечину. С оттяжкой!

– Это что-то новенькое? – удивилась она и побледнела.

– Догадалась, за что?

– За что?

– Если не отстанешь от охранника…

– Выгонишь?

– Убью.

– А-а… Прости, Зайчуган, я больше так не буду!

Я простил. Если бы мне стало известно, что она и Толика тоже называет «зайчутаном», я выгнал бы ее уже тогда – и не было бы ни взорвавшихся МИГов, ни всего остального. Впрочем, женщину, в кулаке у которой зажата твоя игла, выгнать не так-то просто!

…Услышав, как снова открывается дверь номера, я еле успел выключить свет и затаиться в своей двуспальной арабской засаде.

В прихожей блудливо завозились.

– Ты мне делаешь больно! – вскрикнула Катька.

– А ты не уходи! – Я узнал голос Базлакова.– Мне понравилось.

– Неужели?

– А я тебе понравился?

– Безумно! А правда, что ты называл меня ведьмой?

– А ты и есть ведьма. Давай вернемся!

– Нет, скажи, вы в самом деле из-за меня столкнулись?