Сердце из пшеницы и ромашек - Елена Котенко

что они не просто так встретились.

— Неплохо. По русскому не так много осталось…

— Но?

— Но я же не сдал не только русский, — улыбнулся он, глядя на нее.

— Та-ак, — протянула Лика.

— Ну, может, тебе нравится быть в роли учительницы? У тебя хорошо получается.

— Нравится. Буду ставить тебе двойки за плохое поведение.

— Это когда я себя плохо вёл? — поинтересовался он и вдруг резко пощекотал её за бочок.

Лика согнулась в приступе смеха, а Виктор положил ей обе руки на талию, и его пальцы быстро забегали по коже, посылая электрические разряды во все тело. Котикова хохотала так долго, что стала икать. Только тогда Васнецов сжалился и отпустил её. Лика откинулась спиной на дерево, тяжело дыша, и залюбовалась широкой улыбкой Виктора, который пытался смотреть на неё, щурясь от солнца.

— Я сказала тебе об этом не для того, чтобы ты мне устроил вот это, — слабо стукнула его по плечу Лика.

— Смех продлевает жизнь.

Котикова прикрыла глаза, чувствуя, как ветер обдувает её слегка вспотевшее лицо, и взгляд Виктора, который будто сигаретой оставлял на её коже незримые ожоги.

— Давай так тогда. Понедельник — русский и литература, вторник — история и общество, среда — алгебра и геометрия, четверг — физика и астрономия, с пятницы по воскресение — выходной.

— А надо ли мне это образование? — тяжело вздохнул Виктор.

— Надо! Через год отдохнешь.

Виктор обречённо вздохнул и заел горе канапе. Лике вспомнилось их совместное чаепитие с ребятами после работы.

— Тебе не нравится, когда тебя называют Витей?

Васнецов отрицательно качнул головой.

— Это звучит, как имя старого деда. Или как скрип двери.

— А как тогда ребята тебя зовут?

— Витёк. Виктор.

— Тор? Бог грома, — улыбнулась Котикова.

Парень нахмурился.

— Тогда будешь Виком, — решила Лика, разливая из термоса чай.

— Как скажешь. А тебе кто сокращение придумал? Ты ведь Анжелика?

— Малика.

— Мама назвала? — понимающе спросил он.

— Да. Как ты догадался?

— Как я понял, ты не очень с матерью… ну и моя тоже хотела назвать меня по-эдакому, но отец хлопнул по столу и сказал: Виктор — победитель.

— Мой папа не мог маме ни в чем отказать, — вздохнула Лика. — Очень любил её… Этим-то и навредил.

— Почему?

— У нас терпимые отношения были с мамой до рождения Ани. Мы не были подружками, но и врагами тоже. А потом у неё началась послеродовая депрессия, с которой она выйти не смогла…

— Мне жаль, — шепнул Виктор, кладя руку ей на спину.

— Мне — нет, — взглянула на него Лика, и Васнецов увидел в её глазах нечто недоброе, что даже не смог интерпретировать. История этим явно не кончалась.

— Главное, что сейчас все хорошо, ведь так?

Лика кивнула и подала ему чашечку.

— Смотри: это малиновые рогалики, это синнабоны, это моти, а это меренговый рулетик.

— Из всего перечисленного я понял только слова «малиновые» и «рулет».

— Так, ты пробуй, а не слушай.

Виктор не стал противиться. Лике нравилось наблюдать, как он ест: берет что-то и внимательно осматривает и лишь потом кусает. При этом взгляд его становится пустым, будто бы он всем своим существом сосредотачивался на рту и вкусовых сосочках. Попробовав всего понемногу, он вынес вердикт:

— Твои кексики мне понравились больше.

Котикова разулыбалась.

— А папа сказал, что слишком плотные.

— Это он их неправильно ел.

Лика зажмурилась и уткнулась лбом ему в плечо. Сначала Виктор ещё возился, будто ему было неловко, но потом замер. Котикова вслушивалась в его глубокое дыхание. Оно дарило ей покой. Как можно волноваться, когда рядом сидит могучий и непоколебимый Виктор? «Надо было врачу не свежий воздух мне прописывать, а мужика, — подумала она».

— Мы завтра в футбол будем играть, из другой деревни приедут парни. Ты придёшь посмотреть?

— Ты будешь на воротах?

— Да.

— Тогда мы с Аней обязательно придём вас поддержать.

— У тебя прикольная сестра. Она мне нравится.

— Она очень сильная.

— А ты?

— Если бы я была сильной, я бы не сидела в деревне. Хотя и она слишком много понимает для своего возраста.

— Чем ты болеешь? — решился спросить Виктор, приобнимая её рукой.

— У меня посттравматический синдром. И из-за этого — нервные срывы иногда.

— Это что-то с матерью, да?

— Да.

Виктор подумал на этом остановиться.

— Не говори никому, пожалуйста, — прошептала Лика.

— Ни за что.

— Потому что ты мой друг?

— Я рад, если ты считаешь меня другом.

— Это Анин прикол. Она говорит, что взрослые глупые, раз не предлагают всем свою дружбу. Ищут там кого-то сказочного, а с собственным соседом не здороваются. Она предлагает дружить всем и, наверное, поэтому ей так легко живётся на этом свете.

Виктор молча протянул ей мизинчик. Лика улыбнулась и зажала его своим.

Глава 5

Лика не ожидала, что Виктор способен так усердно заниматься. Она вспоминала слова Даши, которая описала Васнецова как голкипера, и начинала понимать, какое же это верное определение. На поле показывалась вся суть Виктора, который в жизни хотел казаться другим. Когда он стоял на воротах, вокруг не существовало ничего. Васнецов не слышал ни Анин крик на трибуне, ни ругань пацанов, он следил за мячом и бросался в атаку, если тот летел на него, быстро и точно, как гадюка на добычу — и мяч словно приклеивался к его ладоням. Казалось, что Виктор своей фигурой заполнял ворота, не оставляя ни малейшей щелочки, в которую мог бы прилететь мяч. Ему отвели зону ответственности, сказали защищать, как родную мать — и Васнецов стоял, не шелохнувшись. На перерыве он будто зависал, чересчур напрягался и горячился, вступал в жаркие споры с соперниками и судьями, едва не подрался с каким-то наглым парнем из другой деревни. Котиковых он почти не замечал, лишь когда Лика подсунула ему под нос бутылку воды, он бросил на неё быстрый благодарный взгляд. Футбол представлялся Виктору отдельной жизнью, в которой ему была отведена своя роль. И Лика не сомневалась, что ту же увлеченность, то же рвение к победе он мог перенести из игры в жизнь, не будь так завален какими-то обязательствами, чужими ожиданиями и предрассудками. Оставался вопрос — как его на это замотивировать? Вряд ли прекрасных мечт о морских волнах и больших черепахах надолго хватит.

Но пока что их хватало. Всю рабочую неделю, с утра и практически до самого вечера, Лика с Виктором зубрили предметы. В некоторых из них Котикова сама не была профессионалом, но, опираясь на конспекты, она старалась объяснить Виктору хотя бы в общих чертах тему, чтобы он смог написать