Фрилансер. Абсолютный хищник (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

— Сеньор?

— Сандерс. Просто Сандерс, — кривозубо ухмыльнулся он на прекрасном местном русском с говором Альфы, а не Самары. — Сеньор Шимановский, отойдём?

— Так вроде и так отошли? — Мы побрели прочь по боковой аллее. — Я вас слушаю.

— Меня зовут Юджин Сандерс, для друзей Женя, — представился он. — Я — хозяин заведения под названием «Пельмешка» на улице генерала Маркеса. Слышали?

— Как не слышать про главный ночной клуб, где собираются националисты Обратной Стороны? — усмехнулся я. — Причём не политическое крыло, как в «Меридиане», мир праху всем, кто там погиб, а… Деятели культуры. Интеллигенция.

— Я приглашаю на свою территорию всех, кто считает русский язык близким вне зависимости от национальности, — расплылся тип в улыбке удава. — Кто готов обсуждать на нём ценности, в том числе культурные. Потому слово «ночной клуб» не полностью передаёт сложившуюся у меня в заведении атмосферу. Например, периодически на втором этаже клуба мы устраиваем поэтические вечера и просмотры редких фильмов. Не всегда старинных.

— Угу, обсуждаете пьесы и спортивные состязания, — закивал я. — Отличное прикрытие для тех, кто через время будет метать бомбы.

Сеньор открыто оскалился.

— Чтобы говорить такие вещи, сеньор Шимановский, их сначала надо доказать.

— Это похвала, Женя, — заметил я. — А не наезд. Самое сложное и громоздкое нужно прятать на самом видном месте. И у вас получается. Но какое предложение ко мне? Приглашаете выступать в «Пельмешке»?

— Вы догадливый, сеньор Шимановский. — новая улыбка удава. — Как я могу не пригасить того, кто «послал» на всю страну саму правительницу? Но, мне кажется, что догадаться о сём предложении, учитывая, кто я, было не так уж сложно.

— Ваши условия? — перешёл я к сути от словоблудия. Блин, часов пять назад по сети только начали расходиться кадры из «Натюрморта…», где Сирена фигачила мне под дых. И уже — реакция. Да какая! Крепыш Сандерс профи, имеет нюх, а это хороший знак.

— Десять процентов от входа, стабильный график, — заблестели глаза крепыша. — Например, каждый четверг. Ну и плюс все внутренние сборы за песни — не претендую.

— Но не суббота, — заметил я.

Пожатие плеч.

— Вы не единственные в городе, сеньор. Суббота возможна, обсуждаема, если ваш проект себя оправдает.

— И вам будет всё равно, кто те люди, которые будут на нас приходить? — провокационно нахмурился я.

— Главное, чтобы они считали русский языком межличностного общения. — Тип расплылся в понимающей улыбке.

— Вы очень оперативны, сеньор, — заметил я. — Меня только-только уволили, а вы уже здесь.

— Вы, молодёжь, очень непоседливы, — покачал он головой. — А конкретно в вашем случае, — он имел в виду нашу группу, — сложно предугадать, куда двинетесь в дальнейшем. Да, сегодня вы смогли унизить саму королеву, на глазах всей планеты отказавшись выступать перед нею. Но если возгордитесь и возьмёте на себя больше, чем сможете потянуть — падать будет высоко и больно. А так я расстилаю для вас подушку безопасности. Со мной вы не взлетите высоко, а значит, и падать будет не больно. А потом… А вот что будет потом — увидим, но место для шага вперёд старик Сандерс вам предоставит. Так как? — расплылся он в победной улыбке.

— Спасибо за заботу, сеньор. — Я был искренен. — Наверное, я всё же приму ваше предложение. Но… — Вздохнул. — Понимаете, лично у меня, да и у парней, были очень напряжённые два месяца. Нам нужна пауза, чтобы прийти в себя. И как только мы это сделаем — приеду к вам в гости, в «Пельмешку», обсудить детали сотрудничества.

— Что ж, это разумное решение, сеньор Шимановский. — Женя-Сандерс вытащил из нагрудника пластиковую визитку и протянул мне. — Жду в гости. Так и быть, обсудим, как перевернуть этот мир.

— Вот так всё и было! — как на духу рассказал я лежащей рядом, на плече, Сильвии.

— И зачем тебе я? — сразу ухватила она главную мысль.

— Может всё же оденемся для начала? — предложил я. — А уже потом о деле?

— А ты больше не хочешь? — Тычок в плечо. — Появляешься раз в месяц, засаживаешь с порога, выливаешь на голову какое-то дерьмо, в котором надо помочь, и опять на месяц? — В её голосе было много напускной грозности, но и серьёзная нешуточная обида. — Что, как трахнул, сразу верёвки вить? Хуан, я, может, куда большего достойна!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Притянул её к себе и чмокнул в носик.

— Сильви, я люблю тебя. Просто моя любовь, она… Не такая. Не от мира сего. Я и сам не от мира сего.

Сеньориту пробрало зло. Волна пробежала по телу до кончиков пальцев.

— И, между прочим, это пол, — произнесла она, не найдя, что сказать, чтобы меня достать. — По которому ногами ходят. А мы на нём голые лежим.

— На Венере нет дорожной пыли, как на Земле. Переживём. — Я поднялся, протянул ей руку. Поднялись. Оглядел пол её кабинета. — А коврик у тебя шикарный. Очень мягкий. Как специально для меня купили.

Её снова разобрало зло, топнула:

— Хуан, прекрати! Хватит издеваться! — Она потянулась к одежде, принялась лихорадочно одеваться. Трусики от модельера, прозрачный лиф, деловая юбка, блузка и пиджак. И шляпка — но шляпку цеплять не стала. А я люблю, когда девочки с непокрытой головой. — Пришёл, понимаешь! Трахнул с порога!.. А я, может, хотела бы не на коврике в кабинете. Я, может, хочу дома. В собственной постели. И не раз в месяц по-быстрому, а каждый день. И не делить тебя со всякими белобрысыми шмарами.

— …Сказала чистокровная натуральная блондинка, — произнёс я, подойдя сзади, проведя ей руками по волосам.

— Тут главное слово «шмара», — замерла на мгновение от прикосновения Сильвия.

— Но ты указала только одну. Белобрысую. А по твоим разведданным, у нас поселилась и не белобрысая. К ней, получается, не ревнуешь?

Сильвия обернулась, подтянулась и села на край стола. Посмотрела с недоумением.

— Хуан, если она тебе так нравится — забирай её. И переезжай ко мне. Против Санчес ничего не имею.

Вот как! Охренеть. Я раскрыл рот, но не знал, что сказать.

— Я — бизнесмен, продолжила она. — А в будущем стану… Ещё более важным и занятым бизнесменом. Отец не говорит это вслух, но все понимают, что Себастьян пролетает с компанией. А значит домом и детьми заниматься мне будет некогда. — В голосе лёгкое разочарование, но именно лёгкое. — В моей семье это делала мать… До моего рождения, — поправилась она и опустила голову. — А я в своей… Ты не из тех, кто будет следить за детьми, убирать пелёнки и варить кашу. Пусть это будет Санчес, она справится.

Я её обнял, прижал к груди.

— Моя ты практичненькая бизнесменша… Как же я тебя люблю… — Принялся гладить её пушистую шевелюру.

— Но живёшь со всякими шмарами! — Пинок мне под дых. Не сильный, но повело. — Одевайся, Хуан, — железным тоном повелительницы мира произнесла она. — И давай уже обсудим, ради чего ты сегодня припёрся и с порога поставил в колено-локтевую на этом, не спорю, прекрасном коврике, — кивок на пол её кабинета.

Вино было отличное. Глупо ждать иного от такой, как Сильвия. Она села не на своё директорское место, а рядом, напротив меня. Блузку застегнула не до конца, и, учитывая прозрачный лиф, выгодно поддерживающий грудь, её растрёпанные и специально не убранные волосы и чуть-чуть размазанный макияж, смотрелось всё мило, по-домашнему.

— Сюда точно не войдут? — улыбнулся я. Поймал себя на мысли, как сильно нравится мне эта чертовка. И что абсолютно плевать, как будет лютовать Бэль, когда узнает о сегодняшнем похождении.

— После того раза — нет, — покачала чертовка головой. — Я сказала, что даже если внутри взорвётся ядерная бомба, никто не должен сюда входить, и никого нельзя пускать. Ты умеешь строить не только своих, но и чужих, Хуан.

Я продолжал глупо улыбаться, рассматривая её, и ей это нравилось. Чувствовал.

— Прости, котёнок. Что не могу быть вместе, как хочешь ты. Я… Кобель и блядун. — Ну, вот и признался. — Но и правда без ума от тебя. Вот хочешь — убей меня. Хочешь — не пускай больше. Но я такой, какой есть.