Тухачевский против зомби. X-files: секретные материалы советской власти - Братья Швальнеры

– Вы что? Куда?

– С тобой.

– Зачем? Я ведь против власти теперь.

– Ты как раз за народную власть. Тот, кто тебя туда гонит, он против народа, и его власть недолгая, тебя скоро возвернут да еще орденов навешают. А нашему брату, мужику, завсегда лучше с тем, кто про него вперед думает, а после про себя, – так рассуждали крестьяне, становясь под его знамена. Что ими двигало? Доброта и открытость Антонова в бытность начальником уездной милиции, его человечность и правильное понимание идеалов народной воли и власти. А также вера в то, что за темными временами непременно наступают светлые – и когда прояснится, власть вернет Антонова в свет и воздаст ему еще за былые заслуги…

Так уже несколько месяцев Антонов стоял в лесах Тамбовщины. Многие знали его местонахождение – но не спешили выдавать (кому охота с жизнею расставаться?). Грабить не грабили – люди любили его и кормили целый отряд, да и охота давала немало. Так что жили в общем неплохо. Но так обычно бывает до поры – пока гром не грянет…

Сегодня Антонову вспомнился тот бой, в начале осени. И вспомнился он ему не просто так – скоро отзовется его эхо, скоро напомнит о себе еще полыхающая то там, то здесь война.

…Бой этот был особенно трудным не только потому, что численность чехов превосходила численность маленького отряда красных, но еще и потому, что велся в условиях леса. Несколькими резкими и целевыми ударами антоновцам удалось выбить чеха с большой лесной поляны и оттеснить его вглубь – но исхода боя это не предрешило. Сейчас по обе стороны большой балки, служившей словно бы барьером для воюющих, уселись то здесь, то там в кустах и за буераками маленькими группами и стреляли друг в друга – отрывисто, коротко, но прицельно.

Чу! Где-то слева от окопа, в котором сидел Александр, с двух сторон обменялись выстрелами. Хруст веток означает падающее тело. Прислушался командир – не с его ли стороны они хрустят? – и выдохнул. Значит у противника потери. Через мгновенье справа – и тоже метким прицельным выстрелом повержен правый фланговый отряда белочехов. Секунду спустя дает командир приказ – и уже группа красных мелкими шажками движется к пулемету – путь к нему открыт благодаря меткому выстрелу снайпера Артюхи. В это время внимание остального отряда интервентов надо отвлечь – и опять по приказу Антонова слева от него начинается демонстративный огонь по позициям чехов. Они, понятно, все свое внимание переключают на источник огня – а наши в это время уже у пулеметной точки. И слышится, и радует слух Антонова длинная, напевная очередь, уничтожая всю ближнюю полосу обороны противника подчистую.

Но дислокация чехов не так проста – отдельные группы разбросаны еще в ста, двухстах, трехстах метрах – по всей лесистой местности. И откуда издалека, с высоты, невидимой для командира красных, раздается несколько выстрелов – двое из группы пулеметчиков убиты. Один только Самсон засел на пулеметную точку и строчит во все стороны. Останавливает командир движение своих – надо удостовериться, что путь свободен. Снова – манипулятивный огонь по позиции слева. Ответ короткий, один или два выстрела. Но и те пулеметчик красного отряда вскоре пресекает.

И вот весь отряд уже перешел к пулеметной заставе. Теперь – задача более сложная, надо взять гористую местность, там засели остатки недобитого отряда. Пусть мало, но все же они там. Однако для этого надо уйти с открытой местности – тут для засевших в нагорье чехов они как завидная мишень, как гусь на тарелочке. Потому, стреляя наугад и волоча за собой захваченный пулемет, двинулся весь отряд – да какое там, маленькая группа отважных красных партизан. Вскоре и первая высота преодолена, и вторая, и выше, и выше.

Почему-то выстрелов нет, задумывается Антонов. В том, что там есть белочехи, он не сомневается – несколько пуль оттуда прилетело, убив двух его разведчиков. Но почему теперь-то замолчали, когда движение началось со стороны красных? Значит, уходят. Но зачем? По его подсчетам, там еще человек 20—30, запросто смогли бы перебить его бойцов. Почему убегают? Ответить можно, только догнав на свой страх и риск.

Догнали. Картина, что открылась взгляду красного командира, поразила и его, и его бойцов. Человек 20 чехов в военной форме по всем правилам, ползали, корчась от боли и хватаясь за животы. Над ними стоял царский офицер в форме поручика. Увидев красных, вытянулся по швам и только еле слышно произнес:

– Лихорадка. Сдаемся. Можете убивать.

Антонов с достоинством посмотрел на отважного офицера.

– Убивать не станем. Доставим в уезд и там поговорим по всем правилам. Вы есть арестованные. Ваши документы?

– Поручик Российской императорской армии, георгиевский кавалер Петр Михайлов Токмаков. Документы утеряны при эвакуации с рухнувшего бронепоезда…

Антонов помнил, что месяц назад бронепоезд с чехами действительно потерпел крушение недалеко от Тамбова, и с тех пор его пассажиры, направлявшиеся на Урал, доставили местной Советской власти немало беспокойства.

– Командир? – обратился поручик. – Как Вас именовать?

– Антонов, Александр Степанов, командир отдельного партизанского отряда и по совместительству – начальник уездной милиции.

– Александр Степанович, мне нужно с Вами поговорить… С глазу на глаз.

Отошли.

– Видите ли, военная операция на вашем участке не охватывалась нашим планированием. Бойцы, как вы уже изволили видеть, больны, и их эвакуация представляется достаточно сложным делом для вашего малочисленного отряда. Потому предлагаю Вам тактический обмен – Вы отпускаете нас, мы с бойцами добредем до железной дороги и товарным поездом уедем в сторону Урала…

– И по дороге…

– Дослушайте, прошу Вас. Мы отдаем Вам целый схрон с оружием. Он в этом лесу. А также весь боекомплект, что при нас.

– В этом лесу? Но где? Я этот лес как свои пять пальцев знаю.

– Следуйте за мной.

Кивнув двум бойцам, Антонов прошествовал за Токмаковым вглубь леса. Набрели вскоре на какую-то хижину, причем достаточно добротную и, по всему видно, благоустроенную. Ее Антонов видел впервые. Он был немало удивлен.

– Что это?

– Это дом моего отца.

– Вашего..?

– Да, не удивляйтесь. Он отшельник. Тут раньше скит был, потом монахи разбежались кто куда, кого убили, кто схиму оставил, а отец остался, сделал себе из этого сруба дом, вот тут и живет. Следуйте за мной…

Вошли за плетень, обогнули дом. Большой был дом, сразу видна была рука древнего зодчего, знавшего толк в добротном и долговечном строительстве. На заднем дворе был запущенный старый колодец, забросанный сверху еловыми лапами. Откидав их, Антонов поразился – он доверху был набит единицами оружия. А ведь это – не меньше десяти метров в глубину, а то и больше!

– Ого, – присвистнул он. – Ну и дела.

– Все свежее. Мамонтовцы оставили при отступлении.

– Вы мамонтовец?

– Так точно.

– Что ж, – поразмыслил Антонов. – Если вдуматься, бой у нас завязался внезапно, и особой опасности вы для уезда не представляете – не бандитствуете, дезорганизации в работу советских органов не вносите… Но одно условие – что в течение 24 часов вас здесь не будет! Ни вас, ни единого вашего бойца!

– Слово офицера.

– Послушайте, а как Вы собираетесь с ними? Они больны и идти сами не смогут, а их, сами говорите, 20 человек…

– Я отвечу, если…

Токмаков не успел договорить – со стоянки, бивака, где оставили белочехов, опрометью летел Артюха – антоновский боец.

– Командир! Товарищ командир!

– Чего орешь?

– Там… у этих… пленных… что-то судороги вроде… пеной изошли…

– Быстрее, – подскочил Токмаков и бросился в избу. Антонов, еще не понимая, что происходит, бросился за ним. В сенях поручик указал на бочку:

– Помогите мне.

Вдвоем белый и красный командиры взяли тяжелую посудину и потащили ее к месту стоянки. Насилу дотащив, сделали в ней пробоину и стали из походной кружки поить бредивших солдат. У последних к тому времени и впрямь пошла ртом пена, многих сводили нечеловеческие, не виденные ранее Антоновым даже в госпиталях, судороги.

– Что с ними?

– Это отвар… Его варит мой отец. Он, по слухам, придает нечеловеческую силу и ловкость. У меня было с собой в поезде несколько литров. Мы готовились на Урале к затяжным и кровопролитным боям, и я вынужден был дать его им. Поезд сошел с рельсов – извечная русская безалаберность, и вот результат. Три дня в лесу, а отвар имеет срок действия. Когда он выходит, начинается такое…

– Хе, – Антонов нелепо осклабился. – Сложно поверить в то, что вы говорите.

– А Вы и не верьте. Посмотрите лучше, сделайте выводы и уносите ноги – зелье снова начнет действовать с минуты на минуту и тогда… Одним словом, вам несдобровать. Схрон останется здесь, оружие я велю оставить там же. Приходите в любой момент – он Ваш. И спасибо.