Птицы - Торин Владимир

– Какой еще Финч? – недружелюбно прохрипели с той стороны. – Не знаю никаких Финчей.

– Как это? – удивился Финч. – Я же внук мистера Фергина, вашего друга! – И тут мальчик вспомнил, что ему был выдан личный пароль: – Рыбий хвост.

Один за другим щелкнули несколько замков, и дверь приоткрылась. В образовавшейся щели показались недобрый глаз под косматой бровью и клочок встопорщенной седой бороды. Также мальчик различил воротник вишневого шлафрока с красными пуговицами.

– А, это ты, Финч, – проворчал мистер Франки. – Что сразу не сказал?

– Простите, сэр, – не стал спорить со стариком Финч. – А дедушка у вас?

– Что?

– Ну, мой дедушка, мистер Фергин. Он сейчас у вас?

– Нет тут твоего деда. Вчера играли. Он продулся знатно. А сегодня не заходил еще – видать, обиду затаил или придумывает, как бы отыграться…

Финч потрясенно застыл. Он так надеялся, что дедушка здесь – более того, он сам себя в этом уже настолько убедил, что сейчас просто отказывался верить.

– Но я… я думал…

– Передай от меня деду, что если он не хочет в следующий раз снова продуть, то пусть придумает что-то получше, чем собирать «мотыльков». Трольридж – это не бридж, и тут, если будешь зевать, все карты с «мотыльками» вылетят. Передашь?

Финч неуверенно кивнул.

– Вот и славно, – добавил старик. – Рыбий хвост… хм…

Сказав это, мистер Франки наделил мальчика подозрительным взглядом и закрыл дверь.

Финч развернулся и понуро поплелся обратно.

Переступив порог своей темной и холодной квартиры, он даже поежился от того, как там было угрюмо и неуютно. Требовалось исправить это как можно скорее.

Финч на ощупь забрался в чулан. Нашарив в темноте вентили на теплофорных и газовых трубах, он открутил их. После этого повернул колесико под плафоном лампы в прихожей. Чиркнула искра, и свет загорелся. Меньше чем через минуту загорелась лампа и в гостиной.

В квартире постепенно становилось теплее, но только не на душе у Финча. Он вернулся к тому, с чего начал. В доме дедушки нет – помимо мистера Франки, тот ни с кем из соседей не общался. А это значило, что дедушка и правда куда-то пошел, видимо, переодевшись во что-то из гардероба. Варианта было всего два: он либо спустился и покинул дом № 17, как и обычно, через дверь, либо… что ж, прежде чем рассматривать другой, абсурдный вариант со следом на карнизе, стоило проверить первый.

«Нужно убедиться», – подумал Финч и поймал себя на мерзком ощущении – он как будто взял в рот ком пыли.

Убедиться можно было только одним, крайне неприятным способом: спросить у человека, который знает в доме № 17 все и обо всех и неусыпно следит за каждым шагом жильцов. Если дедушка выходил из дома, она должна знать…

…Прежде чем спуститься на первый этаж, Финч кое-что взял из кухни, а затем вернулся на шестой. Но уже не к мистеру Франки. Подойдя к лифту и приставив ухо к холодной решетке, он прислушался. Кабинка, как он и полагал, стояла внизу.

Для его плана было бы логичнее подняться на последний, седьмой этаж, но Финч не решился – детям появляться там запрещалось. Под крышей располагались квартиры самых важных жильцов дома, а те считали, что присутствие детей на их этаже недопустимо. Однажды Финч из любопытства все-таки поднялся туда. Признаться, его ждало разочарование – ничего хоть сколько-нибудь интересного он на седьмом этаже не обнаружил: решетка лифта, черная низкая дверца, ведущая на чердак, и двери трех квартир.

В одной из тех квартир, к слову, жила мадам Клара, самая строгая и грозная женщина из всех, которых знал Финч. Она была няней – смотрела за чужими младенцами и при этом состояла в каком-то дальнем родстве с домовладельцем господином Борганом. Мадам пользовалась уважением всех жильцов, даже консьержка лебезила перед ней, как будто та – верховный судья. Финч боялся мадам Клару, а еще она казалась ему… в общем, она была очень-очень красивой.

Подумав о мадам Кларе, Финч проглотил вставший в горле ком: сейчас встретиться с ней ему хотелось меньше всего…

Финч дернул рычажок. Внизу, рядом со стулом мистера Поупа, должен был зазвенеть колокольчик, вызывая лифт на шестой этаж. Как мальчик ни вслушивался, колокольчика он не услышал, зато прекрасно разобрал кряхтение мистера Поупа, пронесшееся через весь дом и прекрасно демонстрирующее, как лифтера утомили этим звонком.

Финч бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. На первом этаже он оказался примерно в то же время, как мистер Поуп неторопливо зашел в лифт: закрыв за собой решетку и дверцу, тот крутанул рычаг управления противовесами. Кабинка с лязганьем поползла вверх. В подъезде на первом этаже остались лишь консьержка и ее кошка.

Финч избавился от лифтера не просто так. Его дело требовало осторожного подхода, и лишние свидетели могли ему сейчас только помешать.

Стоило лифту отползти на второй этаж, мальчик выбрался из укрытия и, нацепив на себя невинный вид, подошел к окошку консьержки. Миссис Поуп выстрелила в него хмурым взглядом, после чего вновь вернулась к пилочке, ногтям, самолюбованию и презрению к окружающим.

– Миссис Поуп, я тут принес кое-что для Мо, – начал мальчик.

И консьержка, и кошка одинаково недоверчиво прищурились.

Финчу вдруг показалось, что его затею раскусили. Он уже был вполоборота от того, чтобы ринуться прочь, как вдруг неожиданно Финчу почему-то представился жулик мистер Кэттли, ободряюще ему подмигивающий.

– Вот. – Мальчик достал из кармана сверток и развернул коричневую бумагу. – Хвостик ушастой рыбы. Мо ведь их так любит. Мо, ты хочешь хвостик ушастой рыбы?

Кошка лениво поглядела на хвостик, вытянула лапу и уставилась выжидающе: мол, клади давай, или я еще должна вставать и тянуться за ним?

Финч послушался и опустил в лапу рыбий хвост. Тот был обнюхан, пристально изучен, после чего отправился в пасть. Раздался звук, напоминающий перезвон шестеренок, – фирменное ленивое мурчание Мо затянуло весь первый этаж.

Собравшись с духом, Финч перевел взгляд на консьержку и спросил:

– Миссис Поуп, а вы, случайно, не видели моего дедушку?

– Я не слежу за чужими дедушками, – последовал мгновенный ответ.

Это была ложь. Консьержка именно что следила – причем не только за дедушками, но и за всеми. Она дотошно вела учет, кто и когда приходит или уходит, занося каждый шаг жильцов в свою книгу. А еще время от времени напоминала всем (хотя об этом и так никто не забывал), что господин Борган, прежде чем отбыть в путешествие около десяти лет назад, оставил ключи именно ей, Присцилле Поуп, и попросил заботиться о доме не кого-нибудь, а «самую благонадежную консьержку во всем городе», что фактически сделало ее тут главной…

– Я вернулся из школы, а его нет, – пояснил между тем Финч. – Вот я и хотел…

– И почему все кругом считают, будто я – это какое-то справочное бюро? – пробурчала себе под нос миссис Поуп.

– Вот я и хотел спросить, не выходил ли он куда-то? Вы ведь все видите…

– Мистер Фергин никуда не выходил с утра, – задумчиво проговорила миссис Поуп, и в ней вдруг будто что-то перемкнуло: она едва заметно качнулась вперед и уставилась на Финча во все глаза. – Ты говоришь, что его нет дома? Он куда-то пропал?

Нечто в ее взгляде Финчу очень не понравилось. Не сразу он понял, что это была алчность. Консьержка и ее муж только и ждали, как бы кто-то из жильцов скончался, чтобы потом можно было наложить лапы на опустевшую квартиру и сдать ее кому-то, кто хорошо заплатит. Однажды Финч краем уха услышал обрывок разговора дедушки и мистера Франки. Дедушкин друг жаловался, что «эта лысая дрянь» пыталась его отравить – прислала ему ядовитую рыбу вместо той, что он заказывал в лавке, чтобы, вне всяких сомнений, избавиться от него и поселить в его квартире «каких-то хмырей из Краекк или еще откуда».

Финч так и представил, как эта отвратительная женщина расхаживает по их с дедушкой уютной квартирке, заглядывает в каждый угол и измеряет стены и дверные проемы.