Гонзо-журналистика в СССР - Евгений Адгурович Капба

Командуйте! Готов к труду и обороне! — отсалютовал я; Светлова в ответ улыбнулась.

Возвращался в кабинет в смешанных чувствах. С одной стороны, аварийная бригада ЛЭП — это чертовски жирный материал. Написать про них я давно хотел. С другой стороны — там начальником аварийной службы работает некто Осип Викторович Чуйко. Мой дед. Мамин папа соответственно.

И вот тут мне опять стало страшновато. А ну, как сотворю чего-нибудь, и круги на воде превратятся в параллелограммы и параллелепипеды? Изменю историю отдельно взятой семьи, и меня размотает по пространственно-временному континууму? С другой стороны — мама моя должна была уже успешно поступить в Москву и, зная моего батю, уверен — он совершенно точно к ней подкатит. Там вариантов особо не было. Так что в принципе мое общение с дедом ни на что повлиять не могло. А мужик он был классный и как герой для статьи — тоже отличный.

И чем черт не шутит — может, и ему удастся впаять какую-никакую «рацуху»… И таким образом — продвинуть наверх. Он специалист хороший, но в будущем должность директора предложили ему в девяностые, когда нужно было здорово шустрить, прогибаться и проявлять максимальную гибкость мышления. А шустрить и прогибаться дед не умел. Потому — отказался.

Здесь и сейчас, и еще ближайшие лет пять — у него были все шансы. Вместо безликих управленцев — деятельный и грамотный человек во главе всего районного электричества? Это определенно принесло бы пользу Дубровице! Какого хрена я должен стесняться помогать родному деду только потому, что он мой дед?

* * *

Дом мой так и стоял облепленный деревянными строительными лесами. Деревянные стены уже обложили кирпичом, окна обзавелись новыми рамами, крышу шабашники уже подняли, и у меня появился приличный мансардный этаж. Пристройка для туалета и ванной радовала глаз аккуратной штукатуркой. Деньги творят чудеса даже при развитом социализме! В жизни бы не поверил, что такое можно понастроить за три месяца. Однако — три бригады рабочих и деньги, вырученные с клада сделали свое дело.

Комфорт? Мещанство? И да, и нет. Мне нужен был штаб. В конце концов — пугать гостей расклеенными по стенкам фотографиями, газетными вырезками и схемами в стиле голливудских маньяков было просто непрактично, и именно для этого я нуждался в большой и теплой мансарде. Книги, газеты, журналы, записки от руки и напечатанные на машинке, импровизированная «интерактивная доска» — нужно было как-то организовать информацию.

Нас слишком разбаловал интернет, возможность просто взять — забить ключевые слова в поисковик и выяснить что угодно по интересующей теме. Мне же для того, чтобы врубиться в текущую ситуацию в Дубровице, республике, Союзе — нужно было собирать сведения по крупицам. А учитывая любовь коммунистов поздней формации и их наследников к восхитительным показателям и красивым галочкам — работа и вовсе выходила адская. Но фокус был в том, что мне нужно было скорее зацепиться за что-то в своей памяти — и в памяти Белозора тоже, а не докопаться до абсолютной истины.

Каждый из нас является кладезем информации, мы просто не умеем ею пользоваться. Та же история с котлоагрегатом тому пример — вспомнил случайно, а в итоге получилось здорово! А сколько таких штук, очевидных для меня и невероятных для этой эпохи, есть в нашей общей с Герой башке? Мне нужно было пространство для того, чтобы удобно было думать! И зачем его организовывать где-то еще? Мой дом — моя крепость! И деньги я на него тратил не скупясь. Крепость мне нужна была здесь и сейчас. Мощная, теплая, удобная.

Потому и трудились три бригады шабашников — до самого позднего вечера, под светом электрических фонарей.

— Ну шо, Викторович? — Ласица, прораб на пенсии, который руководил всей этой дичью, встретил меня у калитки, — Кладку закончили, леса будем снимать. Остался забор.

— Отлично! За стахановскую работу и опережение сроков — с меня по пятерке каждому, — пожал ему руку я, — Как там дело с отоплением?

— Котел поставили, с батареями заканчивают. До заморозков успеют, никуда не денутся.

Новости были только хорошие. Печь уже переложили в камин, в пристройке вместе с большой ванной и туалетом уместилась и топочная — каморка, в которой стоял котел. Это чудовище топилось дровами и грело воду для батарей и наполнения бака для мытья. В нюансы я не влезал — работает, и ладно. В общем — у меня были все шансы провести зиму без опаски превратиться в снежного человека.

— У меня есть знакомые девчонки из ЖЭКа, — проговорил Ласица, — Там, обои поклеить, подкрасить…

— О! Чирканите мне на бумажке, ладно? Я сам планирую, но с этой работой… — я махнул рукой.

Прораб понимающе кивнул.

— Тогда мы леса снимаем — и сворачиваемся?

— Сворачивайтесь!

Я прошел в дом, согнувшись, чтобы не задеть перекрытия лесов. Жить на стройплощадке — то еще удовольствие. А какой есть выход? Снять гостиницу? Жить на работе — на кухне на диванчике? Любовницу найти на время ремонта? Нет, спасибо.

Ботинки полетели в одну сторону, сумка — в другую. Я достал картонную пачку с пельменями из морозилки, зачем-то потряс их и сунул обратно. Нужно будет как-нибудь к Пантелевне напроситься, на мастер-класс по лепке настоящих пельменей, а пока и эти сгодятся. Сотейник кипел на плите рядом с туркой, за окном матерились рабочие.

— Ты русский человек или нет? — выговаривал цыганистого вида Роман еврею Боруху, — Ты зачем туда гвоздодер положил? Чтобы он на башку кому-то свалился?

Завтра предстоял тяжелый день — за мной должны были заехать на своем газоне-будке электромонтеры из аварийной, и потому я намеревался просто отдохнуть: почитать книжку, поесть и лечь спать пораньше. Когда рабочие наконец удалились, я наконец сервировал стол, наложив в супницу пельменей и сдобрив их священным месивом из томатного соуса и сметаны, нарезал зелень, открыл бутылку «Днепровского» и уселся в кресло, глядя прямо в глаза сове-ночнику из мыльного камня. Сова смотрела на меня не мигая и ничего не говорила.

— Ды-дынь! — клямкнула калитка. А потом — еще и еще, — Дынь! Дынь!

— Кого там нелегкая принесла?! — заорал в окно я, взбешенный.

Ответа не было. Только продолжала ляпать калитка. Пришлось бросать выдыхающееся пиво и остывающие пельмени, совать ноги в ботинки и выходить на улицу.

У калитки стояла Май — прекрасная и элегантная.

— Гера… — начала она, — Некрасиво так поступать с девушкой… Как джентльмен, после всего, что между нами было, вы обязаны…

— Руссо туристо, — сказал я, — Облико морале.

— Скотина, — прошипела она и вдруг — ДАЦ! Влепила мне пощечину, — Так и