Обещание весны - Мэри Бэлоу

— Ты такая тихая сегодня утром, — сказал он. — Грустишь из-за того, что ветви оголились, а листья умерли?

— Нет. Весна вернется. Она всегда возвращается. А в оголенных ветвях есть своя красота, Перри. Меж ду ними так хорошо видны бегущие по небу облака. Сквозь густую листву ты их не заметишь.

Перигрин рассмеялся:

— Я бы назвал это умением находить приятные стороны в грустных обстоятельствах. О чем ты думала, прежде чем я заговорил, Грейс? О своем письме?

Она кивнула.

— Мы поступим так, как ты захочешь. Я уже говорил тебе это вчера. Но если ты хочешь знать мое мнение, то я считаю, что тебе надо вернуться. Надо повидать отца, брата, да и невестку тоже. Повидать их де тей, которые росли вместе с твоим сыном. Думаю, тебе стоит заключить мир с твоим прошлым.

— Ты, вероятно, прав. Мне страшно ехать, страшно встретиться с родными и со своими воспоминаниями. Но видимо, я должна. Только, прошу тебя, не на Рождество. Ведь мы собираемся петь рождественские песни вместе с Кэррингтонами и Мортонами, а на вечер граф пригласил всех в Эмберли. И я хочу встретить сочельник в церкви вместе с нашими друзьями, а потом отведать дома рождественского гуся и сладкие пирожки у камина, в котором будет гореть рождественское полено.

— Моя мать и тетушка собираются весной в Лондон, — сказал Перри. — И я решил предложить тебе, Грейс, тоже поехать туда на несколько недель. Я хотел бы показать тебе город, побывать с тобой в театрах и на светских вечерах. Конечно, хочу снова повидаться с мамой. Эдмунд, графиня и близнецы всегда проводят там сезон. Что, если нам посетить дом твоего отца ранней весной, а потом перебраться в Лондон? Мы вернемся домой как раз вовремя, чтобы полюбоваться нашим садом в разгар лета. — Он усмехнулся. — Ты заметила, что я сказал — нашим садом?

— Заметила. — Грейс улыбнулась. — Хорошо, давай так и сделаем, Перри. Лондон? Мне всегда хотелось увидеть Лондон.

— Всего на несколько недель. Мне никогда не доставляло радости уезжать надолго из дома. А теперь мне особенно хорошо здесь. А тебе, Грейс?

— Да — произнесла она, глядя сквозь голые ветви деревьев на голубое осеннее небо и бегущие по нему облака. — Мне хорошо.

* * *

В конце февраля Грейс с каким-то неприятным предчувствием бросила из окна кареты прощальный взгляд на Рирдон-Парк. Она ни разу не покидала этот дом со дня их свадьбы. Как жаль, что они пропустят приход весны, хотя накануне отъезда обнаружили куртинку подснежников и несколько распустившихся крокусов в траве под деревьями.

Перри взял ее за руку как раз в ту минуту, когда особняк скрылся за поворотом. Он посмотрел на жену со своей обычной веселой и спокойной улыбкой и сказал:

— Дом все еще будет на месте, когда мы вернемся. Должен заметить, что как бы сильно я ни любил свое имение, я люблю его еще сильнее, возвращаясь даже после непродолжительного отсутствия.

— Да, — улыбнулась она в ответ и откинулась на подушки, довольная тем, что муж не выпустил ее руку из своей, даже когда наклонился, чтобы поплотнее укутать ей ноги меховой полостью.

Да, Рирдон-Парк, без сомнения, будет на месте, когда они вернутся. Однако вернутся ли они такими же, как уехали? Что, если уже сейчас наступил конец их взаимопониманию?

Они отправлялись в ее прошлое. Грейс не знала, какой прием ждет их там, как сложатся отношения с родственниками. И не знала, насколько сильными и болезненными окажутся воспоминания о Гарете и Джереми в тех местах, где все произошло целую жизнь назад. Она хотела повидать отца. Хотела повидать Мартина. Хотела побыть возле Джереми. Но не могла представить там Перри. Лучше бы ему не становиться свидетелем ее прошлого. И все-таки Грейс не в состоянии была даже на минуту вообразить, что поедет в отчий дом без него.

Ни в письме к отцу, ни в двух письмах к невестке Грейс ни словом не упомянула о возрасте своего мужа. При одной мысли о том, с каким выражением лиц все они уставятся на Перигрина, вспыхивало прежнее заносчивое упрямство: ей нет дела до того, что они подумают, пусть смотрят как угодно, думают что угодно и говорят что заблагорассудится. Ей все равно.

Однако, увы, Грейс было далеко не все равно. Она истерзала себя переживаниями. Разумеется, все решат, что она поступила как эгоистка, ухватившись за Перри. Подумают, что молодой человек пожалел ее. Не поверят, что в их браке есть взаимная радость и нежность. И это снова оживит ее чувство вины и ощущение неравенства, о которых она уже почти не вспоминала.

А потом они поедут в Лондон, где Грейс ждут новые испытания при встрече с матерью Перри. Что та подумает о своей невестке? Они, разумеется, встречались, когда Грейс была домоправительницей Пола. И что подумает весь этот бомонд, которому ее представят? И каково будет Перри в окружении множества людей… молодых женщин, гораздо более волнующих и привлекательных, чем его жена?

Грейс оставила свою руку в теплой ладони мужа, прижалась плечом к нему и смотрела в окно кареты на грязно-коричневые поля, где уже проступала пока еще блеклая зелень. Скоро придет весна и оденет все в прекрасный, яркий наряд. Но не для Грейс. Ее жизнь обернется осенью или даже зимой. Холодной и суровой.

Уж лучше бы вернуться в Рирдон-Парк зимой, чем летом, когда на деревьях полно плодов и воздух напоен ароматом роз, которые они с Перри сажали вместе.

Глава 4

Никто из хозяев не встретил их на мощенном булыжником дворе, когда карета остановилась перед главным входом в Пангем-Мэнор. Только грум и два ливрейных лакея. Впрочем, февральский день выдался холодным и ветреным.

В холле их ждали Мартин и Этель, к удивлению Грейс, почти не изменившиеся с тех пор, как она видела их в последний раз. Правда, волосы у Мартина слегка поредели на макушке, он немного располнел, а цвет лица приобрел багровый оттенок. Он сохранял все то же присущее ему с молодых лет выражение собственной значительности; между бровями по-прежнему застыла вертикальная складка, обозначающая нетерпение по поводу несообразительности окружающих и неудовлетворение собственной жизнью. Этель была все такой же худой и бледной. И неулыбчивой.

Грейс слегка коснулась холодной щекой щеки невестки, повернулась к брату и, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

— Ты прекрасно выглядишь, Грейс, — произнес Мартин, на короткое мгновение задержав руки на талии сестры.

— Вы, наверное, очень замерзли, — заговорила Этель. — Я велела подать чай в гостиной. Может, выпьете по чашечке, а уж потом я покажу вам ваши комнаты.

Грейс повернулась к мужу, который молча стоял позади нее, взяла его за руку и внимательно наблюдала за лицами брата и невестки, пока происходила церемония знакомства. Ни единого проблеска удивления или какого-либо иного чувства, оба были воплощенная любезность.