Заманчивые обещания - Сюзанна Симмонс

— Ей, безусловно, было одиноко.

Трейс Баллинджер первым отвел взгляд в сторону. Откашлявшись, он предложил:

— Вернемся к делу?

— Да, давайте. — Шайлер поставила уже остывший кофе на столик и села на свое место.

— Ваша тетя поставила несколько условий, касающихся оглашения ее последней воли. Первое — чтобы вы находились в Грантвуде. Второе — чтобы я сначала прочел документ вам одной.

— Так принято?

— Не знаю, как насчет принято, но я не впервые сталкиваюсь с таким пожеланием.

— Продолжайте.

— Перед вами оригинал и копия завещания Коры Лемастерс Грант. Сегодня утром мы коснемся его наиболее значимых пунктов, а затем вы можете в течение нескольких дней обдумать эту информацию и задать мне любые возникшие вопросы.

Пока что все казалось вполне понятным.

— Кора при жизни опекала несколько учреждений, включая свои любимые благотворительные общества, свою «альма матер», несколько музеев искусств и тому подобное. Вышеназванные субъекты, получавшие обеспечение — конечно, кроме вас самой, — перечислены начиная с тридцать четвертой страницы.

Шайлер перебрала изрядное количество листов бумаги, пока не нашла нужную страницу. Трейс продолжил:

— Существенная часть наследства идет соседям Коры, Адаму Коффину и сестрам Фрик, Иде и Элламей, вашему кузену Джонатану Тибериусу Гранту и экономке Эльвире Данверз. Некоторые средства оставлены и другим старым работникам, включая старшего садовника, правда, ко времени смерти Коры большая часть прислуги уже отошла в мир иной.

Шайлер подняла голову. Во время своей утренней прогулки она не могла не заметить, насколько запущен сад.

— В Грантвуде есть старший садовник?

— Думаю, мистер Баркер удалился практически от всех дел.

— Практически?

— Джентльмену почти девяносто.

— Понятно.

— В основном он копается в огороде у своего дома.

— Кто же тогда ухаживает за садом?

— Этим занимается местная компания «Садоводство с нуля».

— Ну, судя по тому, что я видела сегодня утром, в их последний приезд сюда до некоторых уголков сада руки у них так и не дошли.

Трейс почти улыбнулся.

— Я бы сказал — до нескольких акров сада. — Он покачал головой. — Я пытался убедить Кору воспользоваться услугами другой компании, но…

— Кора порой была ужасно упряма.

Его губы изогнулись в улыбке.

— Она предпочитала называть это качество силой воли.

Шайлер вздохнула. То же самое частенько говорили и о ней.

— Боюсь, это семейное. Он потер подбородок.

— Вы хотите сказать — предупрежден, значит, вооружен?

— Думаю, да.

Трейс вернулся к делам:

— На тридцать шестой странице указаны более мелкие суммы, предназначенные всем и каждому, от мясника до молочника, от местных девочек, которые приходили читать Коре вслух, до швеи, которая перешивала ее одежду.

Шайлер пробежала взглядом длинный список.

— Некоторые из имен мне смутно знакомы.

Трейс слегка наклонил голову.

— Уверен, большинство из этих людей будет завтра на поминальной службе.

Шайлер была ненавистна сама мысль, что ей придется встречать и приветствовать дюжину незнакомых мужчин и женщин, одетых в черное, с подобающими случаю скорбными лицами.

Разумеется, они придут из чистого любопытства.

И из-за денег.

В конце концов, все всегда решают деньги.

— Они придут не только для того, чтобы посмотреть, как вы изменились за эти годы, мисс Грант, и не для того, чтобы узнать, досталось ли им что-нибудь от Коры. — Трейс как будто прочел ее мысли.

— Вы думаете? — Она почувствовала себя уязвленной.

— Не все из них. Некоторые придут лишь потому, что искренне хотят отдать дань уважения вашей тете.

Шайлер не знала, что именно побудило ее произнести эти слова — они сорвались с губ прежде, чем она успела хорошенько подумать:

— Я была почти уверена, что увижу в списке наследников и вас.

От Трейса Баллинджера просто-таки повеяло холодом.

— Это было бы не только неуместно, но и в высшей степени неэтично.

Она выпалила:

— Кроме того, вы, должно быть, и так получили солидный куш как душеприказчик.

Внезапно он разозлился на нее. Шайлер почувствовала, как небольшое пространство между ними заполнили волны неприязни. Его злость ощущалась почти физически.

Утомленным жестом она провела рукой по глазам.

— Простите. Это было очень грубо с моей стороны.

— Вот именно.

Шайлер была готова проглотить свой язык и свою гордость.

— Только моя усталость и вызванная ею временная утрата хороших манер могут служить мне оправданием. Пожалуйста, примите мои извинения.

Прошло целых тридцать секунд, а может, и больше, прежде чем он сказал:

— Принимаю.

— Пожалуйста, продолжайте.

— Как поверенный Коры, я должен был решить две задачи: сохранить ее состояние и затем, после ее смерти, распорядиться им в соответствии с ее пожеланиями. Сейчас я не буду вдаваться в детали, но несколько доверенностей составлено на ваше имя. Контроль над имуществом, указанным в одной из этих доверенностей, стоимость которого в настоящий момент составляет двадцать миллионов долларов, перейдет в ваши руки в ваш тридцатый день рождения, — Трейс взглянул на дату, нацарапанную в блокноте, лежавшем перед ним, — в конце этого лета.

Шайлер слушала его с возрастающим чувством страха.

— Разве Кора вам не сказала?

Трейс Баллинджер медленно поднял на нее глаза:

— Сказала что?

Она вдохнула и досчитала про себя до десяти. Затем медленно выдохнула.

— Я не хочу — и никогда не хотела — получить Грантвуд или деньги Грантов.

— Кора говорила мне об этом. — Мужчина отложил бумаги в сторону и посмотрел на нее через стол. — Ваша тетя сказала, что вы можете поступать с домом и деньгами, как вам только заблагорассудится. Можете просто все раздать, если вам ничего не надо. — Он встал. — А сейчас перейдем к главному.

— К главному? — повторила заинтригованная Шайлер.

Мужчина в линялых джинсах и потертом кожаном пиджаке («Интересно, это та же одежда, что была на нем прошлой ночью? « — подумала Шайлер) шагал взад-вперед от библиотечной стойки к ближайшему стеллажу с книгами.

— Несмотря на то, что Кора не имела никакого права просить вас об одолжении — кстати, это ее слова, а не мои, — она все же это сделала.

Шайлер никак не могла понять, что он имеет в виду.

— О чем вы говорите?

— О настоящей причине, по которой Кора попросила меня встретиться с вами этим утром наедине, — ответил Трейс.

— Не понимаю.

— Поймете.

По крайней мере он чертовски надеялся, что она поймет.

Трейс походил туда-сюда, затем остановился, оперся обеими руками о крышку стола и посмотрел на элегантную женщину, сидевшую по другую сторону.