Янтарное сердце - Елена Михалёва

платье да не слишком добротный плащ. Потому колдун инстинктивно притянул ее к себе, обнял, разделяя с ней тепло древней крови. А заодно прикрыл от назойливой родственницы, которая явно намеревалась покомандовать.

– Глупости. – Керика запахнула поплотнее собственный плащ, игнорируя картину перед собой. – Тебе там ничего не грозит и грозить не может. Во-первых, там сейчас твой отец. И не только он. Во-вторых, ты их принцесса по всем законам. Ты обязана вернуться к этим Мейхартам и разобраться во всем, Гвин.

Рыжеволосая адептка подняла голову и с мольбой заглянула в потемневшие глаза своего колдуна. Он оказался прав: им сразу следовало уехать подальше. А Гвин снова втянула их в очередной виток войны с Мейхартами. Если Ив скажет, что немедленно покидает Нордвуд без нее, ей придется принять его решение. Это будет справедливо.

Но Иврос Норлан ответил на ее немую просьбу сразу и с абсолютно серьезным лицом:

– Я отправлюсь с тобой. И ни на шаг не отойду. Пока ты не решишь все… проблемы.

– Ты? В Высокий Очаг? – Гвин улыбнулась совершенно недоброй и даже слегка нездоровой улыбкой. – Тьма тебя раздери, Ив. Это пахнет кровавой расправой. Но это именно то, что мне так нужно сейчас. Спасибо.

Она протянула руку, чтобы коснуться небритой щеки.

Иврос наклонился ниже и прижался лбом к ее лбу.

– Не понимаю, о чем вы, – вмешалась Керика. Впрочем, у нее хватило чувства такта, чтобы отвернуться. – Но рассчитываю на то, что по пути вы двое расскажете мне, что творится в этом вашем Нордвуде.

Глава 3

Багровый лидер

– Есть в Идарисе одна легенда. Будто бы бог Тьмы однажды захотел сделать так, чтобы добрые люди умирали чаще, и отнял у них страх смерти. Такие люди сделались безумны и безжалостны к себе и окружающим. Но бог Света увидел это и коснулся некоторых из них своей милосердной дланью, дабы спасти их души. И сердца их тотчас сделались чисты и преисполнены величайшим героизмом. С тех пор так и повелось на свете: когда человек лишается страха смерти, он становится либо самоотверженным героем, либо жестоким безумцем.

– А что же боги? – Принцесса Девана хитро прищурила глаза. – Оставили все как есть и даже не повздорили между собой?

Тонкие губы архимага тронула едва заметная улыбка. Похоже, эта маленькая девчушка оказалась единственным живым существом в Высоком Очаге, кто не робел перед ним.

– На то они и боги, – ответил мастер Гарана, – нам до конца никогда не постичь их замыслов.

– По-моему, им самим не всегда удается постичь все, что они творят, – проворчала девочка.

– Девана! – шикнул на нее отец.

Крисмер ВарДейк усмехнулся. Весьма громко и вызывающе.

– Резонное замечание, ваше высочество, – сказал он.

Ранние зимние сумерки уже опустились на маленькое королевство серой пеленой. Чтобы разогнать темноту и холод, король велел хорошенько растопить камины и зажечь побольше свечей и фонарей. Почти как на Йоль. Да и праздничное дерево все еще никуда не делось. Оно стояло там же, подле королевского трона, темным, ароматным исполином и время от времени беззвучно роняло иголки. Впрочем, слуги трудились исправно. Они убирали сор, следили за каминами и подготовили комнаты для важных гостей: лучшие две – для архимага и его сестры и еще три, чуть попроще, для братьев Корвес и обаятельного блондина Криса. Дарон расстарался так, что уже к обеду выбился из сил, но виду не показывал.

Не менее усердно трудилась и кухня. Повар Бартолеус вопил на поварят как никогда громко. Вспоминал не только самые изощренные ругательства, но и наиболее изысканные блюда. А поварята послушно мельтешили меж столов и котлов, готовя трапезу, достойную архимага, – насколько это позволяли запасы кладовой, разумеется. Ведь выбор провианта весьма сузился после минувшего празднества. Весь день главный повар мечтал лишь об одном: чтобы Гвинейн поскорее вернулась и рассказала ему по секрету, что предпочитает кушать ее батюшка. Но не менее искренне главный повар надеялся угодить и самой Гвин. Он верил в то, что ее предприимчивая тетушка вернет племянницу к ужину. Бартолеус, как и все прочие слуги в замке, желал, чтобы их добрая и отчаянная госпожа возвратилась к ним. И к ее прибытию на столе должны оказаться ее любимые кушанья, дабы Гвин поняла, как сильно ее здесь ждали, что бы там ни надумал король.

К вечерней трапезе подали тыквенный суп с сыром и солеными гренками, салат из маринованных грибов и кедровых орешков, картофельное суфле с травами, свежие лепешки и пряных цыплят на вертеле. На десерт, естественно, был ореховый бисквит и ягодный чай с карамелью.

Бартолеус редко вмешивался в дела лакеев Дарона, но сегодня он лично вышел к гостям в кипенно-белой одежде, такой чистой, что накрахмаленные рукава все еще хрустели. Старший повар с широкой улыбкой выразил свое почтение и собственными руками нарезал бисквит на идеально ровные кусочки. Он окинул беглым взором собравшихся и пришел к выводу, что даже маги остались довольны угощением. Впрочем, самого главного человека повар, к своему сожалению, не увидел.

Два места за столом пустовали. Все прочие занимали король, принц, принцесса Девана с ее неразлучными подругами, двое наиболее близких советников короля и четверо высокопоставленных чародеев. Говорили о каких-то мелочах, вспоминали легенды и обсуждали местные традиции. Точно сам архимаг не хотел поднимать слишком серьезные темы, пока не решил для себя, как относиться к Мейхартам в целом: доверять им как новой семье единственной дочери или испепелить как тех, из-за кого эта дочь вдруг бесследно исчезла.

Самым разговорчивым в компании оказался, как ни странно, его молодой ученик. Крисмер взял на себя большую часть застольной беседы. Он охотно поднимал кубок за хозяев, рассказывал о своих приключениях до поступления в обучение к архимагу. А еще лучезарно улыбался женской половине стола, чем вызывал смущенные девичьи смешки и переглядывания.

Архимаг никак не мешал ему занимать время. Более того, он словно отвечал блондину одобрительным взглядом каждый раз, когда тот заводил очередную историю. Изредка Авериус Гарана вставлял пару реплик или делился наблюдением. Двое же братьев Корвес сохраняли молчание. Голос они подавали, лишь когда к ним обращались Крис или архимаг. К слову, блондин беседовал с ними весьма почтительно, как со старшими по званию. Пожалуй, даже еще почтительнее, чем с собственным наставником.

Бартолеус закончил с подачей десертов, раскланялся и уже двинулся в сторону кухни, когда отворились парадные двери. На пороге возник Дарон. По лицу камергера все было ясно еще до того, как он открыл рот. Поэтому старший повар улыбнулся особенно широкой улыбкой, самой