Сорванец - Джордж Менвилл Фенн

руку и прижал к своей щеке, девушка снова улыбнулась и положила другую руку на его стриженую голову.

– Сэр, не правда ли, она очень красивая? – спросил внезапно Декстер.

Это вольное обращение мальчика заставило доктора поморщиться, но, надеясь на лучшее в будущем, он кивнул в знак согласия.

– Мы с Декстером наполнили его комод новыми костюмами и бельем, – сказала Элен.

– Да, и вещей так много! – воскликнул мальчик. – Там всегда будет моя спальня?

– Да, это будет твоя комната, – подтвердил доктор.

– У меня теперь две пары сапог и пара башмаков! – восхитился Декстер. – Одна пара на мне и еще две в комнате! Скажите, в котором часу мне надо вставать, чтобы чистить себе и вам башмаки?

– Гм! – кряхтел доктор. – Нет, мой мальчик, сапоги будет чистить прислуга. Тебе не придется марать руки.

Мальчик в недоумении уставился на доктора.

– Можно оставить теперь Декстера с вами? – спросила Элен. – У меня есть дело.

– Да, да, конечно, моя дорогая. Мы начинаем неплохо. Декстер, сядь на тот стул и займись книжкой, пока я буду писать.

Мальчик посмотрел на стул, на доктора, а затем на Элен.

– Нельзя ли мне идти с вами? – спросил он ее.

– Не теперь, Декстер, я буду очень занята… После мы пойдем с тобой гулять.

Элен приветливо кивнула ему и вышла.

– Возьми с той полки книгу, – ласково сказал мальчику доктор, усаживаясь за письменный стол.

Декстер подошел к книжной полке, взял большую книгу с картинками и вернулся к стулу, на который указал ему доктор. Он разложил книгу на коленях, перевернул несколько страниц, а затем принялся наблюдать за приемным отцом, который, сидя за столом, излагал на бумаге свои мысли.

С доктора взгляд мальчика перешел на темный бюст, стоявший на верхней полке этажерки, потом на коричневый бюст Цицерона на противоположной полке, и он рассмеялся: последний напомнил ему мистера Сибери. «Что теперь делают мальчики в школе?» – подумал Декстер.

Стоявшие на этажерке черные мраморные часы пробили четыре четверти и одиннадцать.

«Безразлично, какого происхождения человек, – писал доктор, – все люди состоят из одних и тех же элементов…»

– Послушайте, сэр! – обратился к нему Декстер.

– А? Что? – поднял голову доктор.

– В котором часу вы будете обедать?

– Обедать?.. В час… Почему ты спрашиваешь об этом? Ведь ты недавно завтракал.

– Кажется, уж давно.

– Продолжай смотреть книгу.

Декстер повиновался, а доктор снова принялся с увлечением писать.

Мальчику было скучно, он зевал, ерзал на стуле, нетерпеливо чесал затылок, потом попытался поправить сапог, жавший ему ногу. Посидев смирно с минуту, он закрыл книгу и, беспокойно завертевшись на стуле, задвигал руками и ногами, вытягивая вперед то руки, то ноги. Все тело мальчика было переполнено энергией и требовало движения.

Декстер поставил тяжелую книгу ребром на голову и попытался удержать ее в этом положении. Это было нелегко: книга то и дело открывалась. После нескольких попыток мальчику все же удалось добиться желаемого результата. Довольный, он снова взглянул на приемного отца и засмеялся, глядя на его профиль: полностью захваченный своим занятием, доктор вытягивал вперед толстую нижнюю губу, и Декстеру казалось, что он хочет достать ею кончик своего носа.

Что бы еще сделать? Разве что попробовать поставить книгу на голову другой стороной?

Декстер взял книгу в руки и задумался: корешок круглый, поэтому дело будет хотя труднее, но занимательнее. Интересно, останется ли книга закрытой?

Мальчик поставил книгу корешком на голову, вытянул шею и замер на стуле, придерживая руками края переплета. Теперь оставалось только опустить руки. Декстер стал осторожно отнимать палец за пальцем. Через минуту он уже придерживал тяжелую книгу лишь двумя указательными пальцами, а потом и вовсе опустил руки на колени.

Несколько мгновений тяжелый том оставался в равновесии, но затем сразу раскрылся и – хлоп! хлоп! трах! – с грохотом упал на ковер.

Декстер наклонился, чтобы поднять книгу, и увидел, что доктор смотрит на него. Мальчик испугался, вспомнив, как год тому назад мистер Сибери высек его палкой, когда он уронил на пол большую Библию. Но приемный отец, занятый своими мыслями, только пробормотал:

– Будь осторожнее, мой мальчик. Так можно испортить переплет. Возьми книгу поменьше.

Декстер вздохнул с облегчением, поспешно поставил большую книгу на полку и, взяв другую, поменьше, вернулся на свое место.

Сапоги очень жали ему ноги, и он хотел было снять их, но жаль было расстаться с новой красивой обувью. Мальчик немного полюбовался сапогами, но потом не выдержал и снял их.

Он огляделся по сторонам в поисках новых развлечений, несколько раз зевнул и, опустившись на пол, стал бесшумно бегать на четвереньках по ковру и вокруг стола с ловкостью настоящей обезьяны. Подняв голову, он обнаружил, что доктор с удивлением смотрит на него.

– Что ты делаешь? – спросил он строго. – Потерял что-то?

Декстер мог бы ответить: «Да, пуговицу… шарик…», но он промолчал и медленно поднялся на ноги.

– Не делай этого, испортишь панталоны. Где твои сапоги?

– На стуле, сэр, – смутился Декстер.

– Надень их и возьми другую книгу.

Декстер медленно надел сапоги, взял другую книгу и снова сел на стул. Ему было скучно.

«Бу-уз-буз-з-з-з!» – зажужжала влетевшая в открытое окно синяя муха, и мысли мальчика сразу перенеслись на залитые солнцем поля и сады.

Муха вылетела вон, и в комнате опять наступила глубокая тишина, нарушаемая лишь скрипом пера доктора.

– Послушайте, сэр! – спросил Декстер с живостью. – Это ваш сад?

– Да, мой мальчик, да, – ответил доктор, не поднимая головы.

– Могу я пойти туда?

– Конечно, мой мальчик.

Декстер быстро подбежал к окну и одним прыжком выскочил на лужайку.

Доктор до того увлекся своей работой, что не заметил, как прошел целый час.

Вошла Элен.

– Теперь я свободна, папа, – сказала она. – А где же Декстер?

– Кто? Мальчик? Я думал, он здесь!

«Дзинь! Дзинь!» – послышался звук разбитого стекла, и из сада донесся громкий грубый голос:

– Эй! Слезай сейчас же!

– Капстейк! Что там такое? – крикнул доктор, подходя к окну.

Глава VIII

Старый садовник

На двадцать миль4 вокруг не было такого сада, как у доктора Грейсона. Жители Колеби искренне восхищались им. Но садовник доктора, Дэниел Капстейк, придерживался иного мнения.

– Сад был бы хорош, – говорил он всем и каждому, – если бы доктор не жалел на него денег и дал бы нам с Питером в помощь нескольких работников.

Как бы то ни было, но огромный сад, расположенный на четырех акрах5, доставлял Элен Грейсон немало удовольствия, хотя сама девушка нередко была причиной недовольства садовника.

– Папа! Это ты велел подстричь живую