Река, где восходит луна. Юная принцесса - Чхве Сагю

тронула уста Гочуги:

— Не нужно скромничать, генерал. Всем известно, что вы превосходный военный стратег, и мне с вами не сравниться. Вы настоящее благословение для Когурё. К счастью, мой отец понял это гораздо раньше меня. Ну же, налейте мне тоже.

Воль Гван поднял сосуд с вином двумя руками в знак уважения, но Ён Чонги потянул его за рукав:

— Вы столько раз спасали мою жизнь на поле брани, я ваш вечный должник. Мы с вами практически братья, давайте оставим церемонии.

Рука Воль Гвана, наполняющая чарку, слегка дрожала. Ён Чонги, заметив это, крепко пожал его вторую руку:

— Простите меня, генерал.

Воль Гвану показалось, что он ослышался. Он служил своему господину уже более тридцати лет, но впервые услышал от него подобные слова. У генерала защемило сердце.

— Я ведь лучше других знаю, как вы любили мою сестру и как глубока была рана в вашей душе после ее потери, — продолжал Ён Чонги.

— Но вы позволили мне проводить Ее Величество до самого дворца, господин. Это дело давно минувших дней.

— Нет, мне никогда не забыть об этом. Я часто сожалею о том поступке, если бы только я не заставил вас расстаться, если бы не отослал ее во дворец…

Воль Гван тщательно всмотрелся в лицо Гочуги. Все эти годы он намеренно выказывал господину глубокое почтение и держался на расстоянии от него, чтобы не перейти черты. Однако сейчас Ён Чонги стремительно сократил эту дистанцию, заговорив на запретную доселе тему. До этого момента они не говорили об этом даже перед лицом смерти на поле боя.

В памяти Воль Гвана промелькнула сцена из далекого прошлого: в тот день она была так печальна и так горько плакала… Он до сих пор ясно помнил каждое слово, что она сказала ему перед тем, как отправиться во дворец: «Если бы я была дочерью простого человека, я бы лучше умерла, чем вышла замуж за другого. Но я знаю, что у нас с тобой одно сердце на двоих. Я все вынесу, я буду жить отныне, заботясь лишь о подданных этой страны. Взамен прошу лишь об одном: ты должен проводить меня до самого дворца, ведь этот путь так далек».

Воль Гван хотел умереть на поле боя. Поэтому он сражался без конца, изо дня в день, не жалея жизни. Ему казалось, что погибнуть, защищая страну, — отличный выбор для воина, потерявшего единственную любовь. Но на теле лишь появлялись новые шрамы, а генерал продолжал жить и дышать по сей день.

В реальность Воль Гвана вернул взволнованный голос Ён Чонги. Тот успел за это время опустошить несколько чарок одну за одной.

— Ее Величество оставила после себя на этом свете принца и принцессу. Генерал, готовы ли вы защищать их так же, как защищали меня? Я думаю, она желала бы того же.

Ён Чонги не выдавал своих скрытых намерений даже на поле боя. Он всегда так надежно прятал свои чувства и помыслы, что сложно было догадаться, о чем он думает. Но сейчас великий Гочуга не мог спрятать страх, который одолевал его при мысли о будущем племянников. Поэтому он обнажил душу перед генералом.

Воль Гвану ничего не оставалось делать, кроме как кивнуть. Он и сам искренне желал заняться этим.

Сняв кольчугу и облачившись в обычные одежды, Воль Гван взял под уздцы двух коней, привезенных с земель Чонно, и отправился на постоялый двор с конюшней. Господин Чон, беспокойно томившийся в ожидании генерала, завидел его издалека и, подбежав к нему, распростерся в низком поклоне. Воль Гван настороженно огляделся и поднял его с земли.

— Вы вызовете подозрения таким поведением.

Старик немедленно понял свою ошибку и поспешно повел генерала на постоялый двор. На благообразном лице господина Чона росла ровная белая борода, и он напоминал скорее ученого, чем владельца постоялого двора. Войдя в свои покои, он протянул Воль Гвану потрепанное одеяние, которое носили работники конюшен:

— Оно выглядит как лохмотья, но я приказал выстирать все начисто, так что вони не будет, господин.

— Вонь мне не страшна, мой друг. Я проводил месяцы на поле боя немытым, в крови и поту.

Растроганный господин Чон поклонился и озабоченно добавил:

— Ее Высочество уже очень давно ждет прибытия Гочуги.

Воль Гван переоделся в одежды конюха и взял меч. Господин Чон виновато улыбнулся и протянул руку к мечу:

— Господин, вы же не собираетесь показаться в таком виде и с вашим мечом? Даже если вам придется сражаться с кем-то во дворце, вы не можете иметь при себе оружия. Вы должны будете притворяться конюхом, даже если вас настигнет смерть. Дворец сверху донизу кишит соглядатаями королевы Чжинби, которая только и ждет шанса…

Воль Гван не мог не согласиться со справедливым замечанием господина Чона. С мрачной улыбкой он медленно отстегнул меч. Но, подумав о принцессе, генерал снова придал своему лицу строгое выражение и спросил:

— Нет ли среди них людей, которые могут узнать меня?

— Мы пройдем через задние ворота и направимся сразу в конюшни, вам не о чем беспокоиться.

Воль Гван с нетерпением ждал встречи с принцессой. Однажды, когда покойная королева была еще жива, они вместе с дочерью навещали родной дом. Тогда Воль Гван даже лично учил юную принцессу боевому искусству. Он был уверен, что Ее Высочество вспомнит его лицо и последует за ним.

Начальник стражи Им Чжонсу нашел принцессу в беседке, где она сидела, вдыхая аромат цветов дицентры. Приблизившись к своей госпоже, воин огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что рядом никого нет. Принцесса почувствовала его присутствие и скользнула по нему взглядом. В этот момент Им Чжонсу описал в воздухе мечом иероглиф, означающий «прибытие». Пхёнган поняла намек, поднялась и прошла мимо него со словами:

— Вы ходили выпивать посреди ночи?

— Что вы, Ваше Высочество!

— Или, быть может, вы просто стали ленивым и толстым? Ваша хватка уже не та.

Услышав отповедь госпожи, Им Чжонсу сильно удивился и напрягся, но понял, что это лишь прикрытие, когда принцесса обратилась к служанке:

— Сэтбёль, можешь не ходить за мной. Если