Колдун. Из России с любовью. - Вадим Крабов

Она очнулась и бросилась к пострадавшим. Я же занялся мародерством. Аккуратно, что бы Зина не видела. Она смотрит одного, я шарю другого. Забирал только деньги и оружие — ножи и кастеты. У всех были солидные кожаные портмоне, я их протирал от пальцев и вкладывал обратно в карманы.

— Все живы просто без сознания, — облегченно сказала Зина, — даже крови нет. Так кто ты, все-таки? — спросила уже спокойней.

— Не помню! Тело вот вспомнило, как те тренировки во дворе, а голова — нет. Не хочется думать, что был убийцей. Нет, это решительно невозможно!

— Слушай, — задумчиво протянула она, садясь на траву. Похоже, Зина очень хотела мне верить. — Я слышала, что бывают такие амнезии, когда человек хочет что-то забыть и забывает, а стресс ему только помогает в этом. Тебя отравили, и ты подсознательно воспользовался этой причиной. Значит, ты давно хотел забыть что-то неприятное, тягостное для тебя. Может, захотел завязать и отравление тебе в этом помогло. Точно! — Для уверенности девушка хлопнула ладонями по земле. — Совершенно точно, я чувствую! — Воскликнула, шатаясь с упором на руки. Лицо её засияло. Но глянуть на меня все равно опасалась.

Мы все обманываться рады! Она совершенно упустила, что я мог хотеть забыть убийство родного отца или изнасилование собственной матери или… да мало ли мерзкого творят маньяки!

— Не знаю, Зина, — тоскливо произнес я, с сожалением пожимая плечами.

Сама, Зиночка, сама убеждайся…

— Да ты сам подумай: они все живы и даже не покалечены. Кроме этого, — показала на распухшую кисть главаря. — Перелом обеих костей предплечья, но так ему и надо. А ты мог бы их всех убить, я видела. Голыми руками мог, но сдерживался.

— И что это значит? — спросил я, не скрывая надежды, всем своим видом показывая заинтересованность, причем, именно в положительном ответе.

— А то, что я снова права! Ты не хочешь убивать! — заключила абсолютно убежденно, гордая победой. Будто Берлин только что взяла.

Радостно вскочила, подпрыгнув как пятилетняя девочка, и наконец-то повернулась ко мне. От торжественного выражения лица, лучащегося счастьем, мне стало неудобно. И немного стыдно. Даже не немного: совесть куснула-таки. Я попытался её остудить:

— Ты же говорила, что в психологии ни бельмеса?

— Можно подумать, ты про такое не слышал! Все сходится: у тебя сохранились знания и навыки, ты лишь не помнишь исключительно свою жизнь. Я права?

— В общих чертах, да. Ладно, хватит психоанализа, пора убираться отсюда, я прав? — передразнил Зину.

— Точно! Пойдем быстрее, рассчитаемся в кафе и уедем.

— Они милицию случайно не вызвали? — спросил я уже на ходу.

— Туда позвонят в самую последнюю очередь.

— Почему?

— Расскажу в машине.

Кафе принадлежало отцу Толяна, "авторитету" Седому, в миру Седулину Виктору Леонидовичу, председателю законодательного собрания района. Он полностью седой, не такой как я, так что прозвище не только благодаря фамилии. Кафе и ночной клуб — не основной его "бизнес".

Вторая группировка, "Сельские" или попросту "деревня", возглавлялась натуральным "вором в законе" Семой — Паровозиком. Хотя, больше современным, чем "истинным", у которых ни кола ни двора за душой не должно иметься, "наш" Паровоз давно семьей и хозяйством обзавелся. Славик, её бывший, был "бригадиром" одной из бригад "Сельских". Собственно, поэтому Зина и знала криминальную подноготную. Отношения между "Седовскими" и "Сельскими" были мирно — натянуто — конкурентными. На мой резонный вопрос, откуда в таком задрипаном, не в обиду будет сказано, городке столько организованной преступности, последовал резонный ответ: "Так на золоте живут и на лесе, да зоны рядом, многие выходят и здесь оседают".

Воровство, с её слов, на фабрике процветало. Прокуратура, суд, милиция, опять с её слов, были "прикормлены". Нет, Сергей — редкое исключение. Надо же кому-то жуликов ловить, мелких наркодиллеров и всякую другую шушару, которой всегда хватает. Люди боятся вякнуть — можно пропасть с концами, а "громких" случаев, способных привлечь столичные власти, не допускали сами группировки: оба лидера "дружили с головой". Местную властную элиту такое положение вполне устраивало, "отбиваться" приходилось только от "проверяющих" из центра.

Когда девушка все это рассказывала, у меня волосы дыбом стояли. Неужели в моем родном, довольно крупном городе центральной России, такая же катавасия? Ни о чем подобном не слышал. Студентом, от бескормицы, пару летних каникул подрабатывал "челноком", возя сигареты, которые мой товарищ доставал в соседнем регионе по дешевке; торговал ими на рынке и как-то обошлось без "дани". Но "братков", похожих на нынче избитых мной "отморозков", наблюдал там с избытком. Почему лично ко мне не цеплялись, — загадка, а добровольно я взятки давал исключительно гаишникам. Тогда, помню, пресса шумела о заказных убийствах, о воровстве миллиардов, о повальной коррупции, правда, без указания конкретики, а теперь — тишина. Телевизор, разумеется, не показатель, ему верить — себя не уважать, но жизнь-то видно, как изменилась. Даже кухонные споры "за политику" стали другими, без прежнего накала, когда чайник, казалось, мог вскипеть без электричества, исключительно от бурления нервов. Это не девяностые… А как же Сан Саныч с его мутной конторой?

Как я ему благодарен! Его "работник" застрелить меня пытался, а я лишь теплые чувства о нем храню. До сих пор в голове не укладывается, зачем руководитель аудиторской (так он представился) организации подослал убийцу? Что такого тайного в его конторе, если ради жалкого телефонного номера там готовы лишить человека жизни? Нет в этом логики. Мы не в "Бондиане" и я не сверхсекретный шпион. Сто раз прав был Рон, когда, разбирая факт моего попадания в Эгнор, говорил о вмешательстве Творца: без "Проведения" ничего подобного произойти не могло. Разлад с женой, недельное пьянство, увольнение с работы, появление загадочного Сан Саныча и, словно по волшебству, мне попадаются бумаги давно репрессированного профессора, ученика академика Вернадского, со своим полным творческим переосмыслением идеи о "Сферах", которые в его интерпретации превращаются в магические Стихии. В старой пожелтевшей папке было полное описанием инициации к ним с приложением подробнейшей схемы как это сделать практически. Без колдовства не обошлось определенно, причем, теперь я понимаю, его могущество было заоблачное, на уровне божественной игры вероятностями. Даже в Египте, куда мы с женой ездили по обычной путевке, сувенир — пирамидка с записью сознания древнего эгнорского мага далась мне в руки не случайно. Тот маг, или "оператор Пси-поля", как они называли себя в далекие времена, до глобальной катастрофы слизнувшей с лица Эгнора прежнюю высокоразвитую цивилизация, до сих пор сидит у меня в голове, явно не проявляясь. Разве что высокая скорость обучения магии была его заслугой, да снился мне иногда тот, прежний Эгнор, напичканный техномагическими устройствами. Но как не хочется об этом ведать! Не о ново-старых открытиях, конечно, а о влиянии на меня "проведения".

Ну да Бог с ним. Богам, как говорится, — богово, а людям надо думать о делах земных…

Интересно, как там "мой" Сан Саныч? Всего три недели прошло. Ищет меня или бросил? Милиция точно разыскивает: тот гопник в парке, который пытался меня ограбить, умер определенно. Сам наблюдал, как от его тела "душа" отлетала. Вот, тоже, кстати, "случай": ударил я не сильно (тогда еще не умел), он упал и бордюр чудесным образом нашел висок злодея. Из страха перед тюрьмой я и создал портал в иной мир, хотел сбежать "куда подальше". И нисколечко не жалею! Перед душой грабителя, правда, каюсь. Наказание все-таки было несоразмерным…

Как я далек от криминального мира! Был. Теперь, думаю, придется немножко напрячься. Вряд ли сегодняшнее событие останется без последствий. Зина со мной согласилась. Какие они будут, она не знала и очень жалела, что не увела меня из кафе. А больше корила себя за то, что в принципе туда поехала. Я же ни о чем не сокрушался.

Скорей бы стихии просыпались! Ау, девочки! Кажется… зашевелились?! Еще чуточку и… неужели драка на них подействовала? Или… контакт с Вересом? Отыскать его, что ли. Ладно, поживем — видим.

Кастеты и ножи выкинул по дороге. Все, кроме одного, Вересовского. Зачем-то оставил себе этот складной нож "зоновского" производства. Сталь была неплохой. Деньги, добытые честным трудом (пусть не лезут), большей частью передал Зине. Она нахмурилась, поморщилась, покачала головой, но взяла. Брезгливо, двумя пальцами. Словно купюры были то ли кровью, то ли в дерьмом испачканы. Выбросить, однако, не выбросила. Не дочь Рокфеллера. Теперь на первое время нам хватит…

"Нам?!", — я удивился этой мысли. Но почему-то не ужаснулся. Надеюсь, Лиза меня простит.

Перед милицией пришлось заехать за новыми джинсами. Мои, сегодня купленные, порвавшись вдоль всего паха, нескромно полыхали трусами. Зина, пряча смешливый взгляд, заявила, что штаны починке не подлежат.