Вик Разрушитель #5 - Валерий Михайлович Гуминский

ошиблись в выборе. Пусть и сегодня восторжествует справедливость.

Пока он говорил, Чакыр несколько раз менялся в лице. Оказывается, он не довел до большинства своих сородичей свое решение поменять перед самым ритуалом действующих лиц. Формально князец был прав, требуя от князя Мамонова женить своего младшего сына. И в то же время нарушил слово, данное перед домашними духами, да еще в присутствии старейшин. Ладно, стариков он каким-то образом уговорил, чтобы они не стали противиться, а вот шаман выглядит немного напряженным, потому что понимает: обман при обходе священного костра может вскрыться. А ну как духи воспротивятся и обрушат зло на сельчан?

Ну что ж, надеюсь, что Геванча или Дар, полученный мною у Алтаря, поможет усадить в лужу Чакыра. Отец поступил правильно, что рассказал о произошедшем. Вон как народ, который не в курсе событий, зароптал.

— Мне это не нравится, — тихо произнесла Диана, когда Сургэн взвыл на низкой ноте и снова забегал вокруг нас, потрясая бубном.

— Главное, ничему не удивляйся, — напомнил я, ощущая, как меня потряхивает от возбуждения. Ну а вдруг костер не погаснет? Отец точно не обрадуется, и ему придется как-то оправдываться за свои слова, давая Чакыру серьезный козырь.

Я осторожно сжал тонкие пальцы Дианы и шагнул вперед, к набравшему силу огню. Жар чувствовался даже на расстоянии. Пламя рвануло вверх, и мы следом за Сургэном стали обходить разбушевавшийся костер по кругу. Я еще успел заметить напряженный взгляд отца, после чего полностью отключился от происходящего. Чувствовал только похолодевшие пальцы девчонки, гулкие удары в ритуальные барабаны и пронзительные звуки хомусов, взлетающие в пронзительно голубое небо.

Время для меня остановилось, хоть я и продолжал идти, уминая плавящийся снег. Мне стало жарко, как будто в солнечном сплетении от искр священного костра вспыхнуло свое пламя. Обжигающие языки костра потянулись к нам. Диана испуганно вскрикнула. Наверное, от неожиданности. Она думала, что сейчас ее шуба вспыхнет, и я с трудом удержал спутницу, чтобы та не убежала. Сорвать ритуал должен я, а не княжна. Иначе позор на всю ее семью. Да и судьбе красивой юной девушки не позавидуешь. Выгонит ее Чакыр, да еще всех собак навешает. И так злой, что его хитрость выставили на всеобщее обсуждение.

Я невероятным образом ощутил раздражение священного костра, у которого не получалось добиться слияния с моей аурной оболочкой. Все повторялось как у Источника. Значит, Сургэн использует магию на каком-то ином уровне, что отец не смог уловить ее. Магия присутствовала, и я мог сейчас об этом сказать во всеуслышанье, но о таком варианте мы с отцом и Антоном не договаривались. Озвучить претензию и разорвать договоренности между родами должен князь Мамонов. А мне нужно любыми способами погасить огонь.

«Впусти меня, — раздался в ушах бесплотный голос, жаркой волной ввинчиваясь в мозг. — Открой свою душу и сердце. Я хочу увидеть и услышать твои помыслы».

Ну вот и слуховые галлюцинации начались. Не может бесплотная субстанция разговаривать с человеком, даже на магическом уровне. Но ведь здесь все пропитано шаманизмом, общением с духами и богами. Как-то же мне удалось поговорить с Геванчой! И такой человек действительно существовал в далекой истории моей семьи, а не был выдуманным персонажем!

Я вздохнул и расслабился, продолжая цепко держать за руку Диану, которая покорно обходила со мной костер под ритмичные удары барабанов. А расслабившись, подумал:

«Входи! Я не враг тебе, но во мне течет холодный Огонь чужих небес! Подумай хорошо и не позволяй шаману влиять на твое решение!»

Осознавая, насколько забавно и даже глупо звучат мои слова, я, тем не менее, продолжал плыть в застывшей патоке времени. Священный огонь проник в меня и разочарованно опал, оставив в душе холод.

«Жаль, — снова слышу бестелесный шепот, — ты очень интересный. Я бы с тобой познакомился и принял в Род! Но не могу лгать тем, кого защищаю и даю благословение! Тебе нельзя сейчас брать эту юную деву в жены! Может, когда-нибудь ты сам решишься на этот шаг, но пока она не проявит свое истинную сущность, не стоит ей мешать».

Я услышал изумленный выдох толпы, и открыл глаза. Огонь, как будто его прихлопнули жесткой рукой, съежился до маленького костерка, светящегося алыми углями. Сургэн застыл с открытым ртом, а на Чакыра было больно смотреть. Он разом постарел на десяток лет, уличенный в обмане. И ведь не дождь погасил священный огонь, не какой-то внезапный катаклизм, а духи высказали свое решение.

Княжна Дайаана тоже казалась поникшей, но я чувствовал в дрожании ее пальцев радостное возбуждение, что все произошло именно так. Кто знает, может предназначение этой девчонки как раз в ином — оберегать свою семью и Род в образе матери-орлицы. Если, конечно, она обернется именно в нее.

Отец показал жестом, чтобы мы подошли к нему, и когда повернулись лицом к жителям улуса, до сих пор находящихся в смятении, зычно воскликнул:

— Люди рода Борогон! — отец положил тяжелые ладони на наши плечи. — Вы сами стали свидетелями, что священный огонь отверг княжича Андрея, потому что на его месте должен был находиться княжич Виктор, и именно ему была уготована судьба ввести в свой новый дом княжну Дайаану! Духи возмущены нарушением договоренностей, о чем я предупреждал вашего князца! Но Чакыр-хаан поддался искушению и настоял, чтобы вместо Виктора на его место встал Андрей. Только он забыл одну вещь…

Князь Мамонов взглянул на Чакыра, стоящего чуть поодаль. Интересно, что в голосе отца не было ни малейшего намека на гнев или раздражение. Он говорил спокойно, и даже с легкой грустинкой, словно хотел пожурить князца. Как ему это удавалось?

— Когда мы ударили по рукам в присутствии старейшин рода, я не знал, что еще один мой сын, самый младший, живет в большом городе, в столице белого царя. Сургэн, скажи, разве по установленному кону Чакыр-хаан имел право замены?

— Нет, Мамон-хаан, — шаман сжал губы. — У священного костра вместе с Дайааной должен был стоять твой сын Виктор. — Ты не мог решать судьбу княжича Андрея, не зная, где он находится.

— Тем более, у меня был выбор среди младших сыновей, — давил отец. — Ведь младшим считается не последний отпрыск, а двое или даже трое, если они рождаются друг за другом. Верно?

— Верно говорит тойон Мамон! — закивали старейшины, толпившиеся неподалеку от нас. Они отошли от шока и сразу поняли, куда подул ветер. Поддержать они хотели Сургэна, чей статус был важнее родового князца.

— Мною был выбран Виктор, а Чакыр-хаан поддался слабости, — отец оставил нас и подошел к хозяину улуса. — Я не сержусь, друг. Все мы совершаем ошибки. Но сегодня