Экклезиаст в переложениях стихами - Ветхий Завет

Благим пренебрегающий советом.

И вышел из темницы тот юнец,

И заменил спесивого на троне,

И царский поднесли ему венец.

И воцарился в славе и в законе!

А ведь слепые много лет подряд

В том юноше царя не узнавали.

Воистину, не знали, что творят!

Грядущие похвалят их едва ли...

Блюди себя, вступая в Божий храм,

Не жертвы приноси, а слушай Бога

Глупцов же, приносящих жертвы там,

Не надо осуждать за это строго.

.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .

7

Запомни: имя доброе важней

Богатства, красоты, происхожденья.

А если надо выбирать из дней:

Кончины день — важнее дня рожденья.

И лучше плач во время похорон,

Чем смех веселый в блеске царских комнат,

Поскольку смертен человек — и он

Всегда в глубинах сердца это помнит.

Рыданья лучше смеха потому,

Что плач древнее смеха, изначальней.

Плач — человеку врач. Нужней ему.

Тем чище сердце, чем лицо печальней.

Поэтому и сердце мудреца

На горе откликается, как эхо,

Тогда как сердце бедного глупца

Навеки поселилось в доме смеха.

Поэтому полезней для сердец

Разительное слово обличенья,

Которое произнесет мудрец,

Чем дураков беспечных песнопенья.

А смех глупцов — словно фальшивый блеск:

Всегда он затмевает тех, кто плачет,

Как хвороста в костре веселый треск:

Он суетен — и ничего не значит!

Тираном став, глупеет и мудрец.

Разврат для сердца — щедрое даренье.

Начало дела — хуже, чем конец.

Высокомерье — хуже, чем терпенье.

Предаться гневу сердцем не спеши —

В груди невежд озлобленность гнездится.

И вспоминать: «Как были хороши

Былые дни!» — лишь дуракам годится.

Премудрость лучше прочего добра

И беспримерно выгоднее людям.

Хиреет ум под сенью серебра.

Познанием питаясь — живы будем.

Смиренно на дела Творца гляди.

Кто из живущих выпрямит кривое?

Счастливый — счастлив будь. Несчастный — жди.

И то Господь устроил, и другое.

Я видел в жизни много дивных див:

Порок в чести, на праведных гоненье...

Не умствуй слишком и не будь правдив

Сверх меры — не вводи людей в смущенье.

Не буйствуй, не бесчинствуй. Жизни срок

Не сокращай безумием напрасным.

Все исполняй, что заповедал Бог.

Будь сам собою. Будь с другим согласным.

Дарует мудрость людям больше сил,

Чем десяти властителей призывы.

Нет праведника, чтоб не согрешил.

И лучшие грешат, покуда живы.

Кто верит слову каждому — тот слаб.

Премудрость далеко не в каждом слове.

Когда злословит твой лукавый раб,

Смолчи и вспомни: ты и сам злословил.

Я всё познал, желая мудрым стать.

Но свет, как прежде, от меня далеко.

Я понял: бытия нельзя познать,

Нельзя постичь того, что так глубоко.

Хотел я доказать, что грех — нелеп.

Бесчестье и невежество — убоги.

Хотел провидцем быть, хотя был слеп.

И вот к чему пришел мудрец в итоге:

Что горше смерти — женщины. Они

Для человека — кандалы и сети.

Но праведник избегнет западни,

А грешник угодит в тенета эти.

Печален вывод сердца моего,

Итог печален, но не преуменьшен:

Из тысячи мужчин лишь одного

Достойным счел. И ни одной из женщин.

И в заключенье, вот что я открыл:

Что мы на свет не грешными явились.

Бог человека правым сотворил.

А люди во все тяжкие пустились!

.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .

12

Пока ты молод, помни о Творце.

Пока не наступили дни без свету,

Пока, мой сын, не возопишь в конце:

«Мне радости от этой жизни нету!»

Пока сияют солнце, и луна,

И звезды над твоею головою,

Пока не наступили времена,

Затянутые тучей дождевою;

Когда у сильных ослабеет плоть,

И стражники начнут всего бояться,

И перестанут мельники молоть,

И те, что смотрят в окна, омрачатся;

На мельницах замолкнут жернова,

Замкнутся двери в городах и селах,

И станет по ночам будить сова,

И смолкнут песни девушек веселых;

Вершины станут путника страшить,

И ужас им в дороге овладеет,

И ослабеет в нем желанье жить,

И, как кузнечик, жизнь отяжелеет,

И горький зацветет миндаль кругом,

И помрачится мир, а это значит,

Что человек отходит в вечный дом,

И плакальщиц толпа его оплачет.

Пока крепка серебряная цепь,

Тяни ее, о жаждущих заботясь,

Пока цела колодезная крепь

И колесо не рухнуло в колодезь...

Земле и Богу человек отдаст

И плоть, и душу временные эти.

Всё суета сует, — сказал Экклезиаст, —

Всё суета сует на этом свете!

Экклезиаст не просто мудр. Он дал

Народу свод необходимых правил,

Он взвесил всё, изведал, испытал

И для живущих много притч составил,

Постичь стремился, чем земля жива,

И меру дать тому, что непомерно.

Я утверждаю: истины слова

Записаны Экклезиастом верно!

Подобны иглам речи мудрецов

Или гвоздям железным, вбитым насмерть.

У всех творцов неотразимых слов,

У проповедников — единый Пастырь!

Всё прочее, поверь словам отца, —

Излишество, не нужное для дела.

Писанье книг — занятье без конца,

Их чтенье — утомительно для тела.

Послушаем теперь всему итог:

Поступки совершая, Бога бойся,

Всё исполняй, что заповедал Бог,

А больше ни о чем не беспокойся.

Любое дело, что свершилось тут,

Постыдным оно было или славным,

Бог неизбежно призовет на Суд.

Всё тайное однажды станет явным!

КОЭЛЕТ, или ЭККЛЕЗИАСТ

Стихотворное переложение Наума Басовского

Слова проповедника, сына Давидова, царя в Иерусалиме: 

1.

Суета сует всё на свете, суета сует, суета —

все усилия бесполезны, и венчает надежды тщета.

Век за веком и род за родом тяжко трудится человек;

род уходит, и род приходит, а земля остаётся навек.

Солнце всходит, и солнце заходит, и опять на востоке встаёт,

ветер мчится на юг и на север, чтобы снова уйти в полёт,

чтоб, восток облетев и запад, возвратиться на круги свои;

и все реки стекают в море — но всё так же плывут корабли;

не наполнится море сверх меры и за край не выплеснет кладь,

и куда бежали реки, туда продолжают бежать.

Все заботы трудны, но тщетны — ни одна не оставит след:

не пресытятся уши звуком и глаза не насытит свет.

Всё, что будет, когда-то было, и не раз на стезе земной;

что творилось, то и творится, и нет нового под луной.

Кто-то скажет: — Смотри, вот новость! —

                                                                 услыхав занятный рассказ,

a это уже случалось в те века, что прошли до нас.

И как мы не помним о прежнем, ушедшем в царство теней,

так не вспомнят о нашей жизни те, кто придёт поздней.

Я, царивший в Иерусалиме, жизнью всей и мудростью всей

постичь задумал под небом ход событий и суть вещей.

Мне, царю из Давидова рода, дал тяжёлую ношу Бог!

Видел я все дела под солнцем и в одном убедиться мог —

завершает любые деянья одинаково пустота:

все стремления — ловля ветра и усилия все — тщета.

Всё, что будет, когда-то было, но исчезло в пустынях лет;

распрямить кривизну невозможно и расчислить то, чего нет.

Суета сует всё на свете! Сам себе я промолвил так:

вот я мудрость свою умножил, как зерно умножает злак;

стало сердце моё для знания, словно улей для роя пчёл, —

всех, кто был до меня над Израилем,

                                                                 я премудростью превзошёл.